Существует любопытный документ о нравах минувшего века, где во всех подробностях рисуются развлечения и занятия светских людей Лондона в те самые времена, о которых у нас идет речь, - во времена Свифта, Аддисона и Стиля.
Когда лорд Спаркиш, Том Невераут и полковник Олуит, бессмертные персонажи Свифтовой "Светской беседы", пришли на завтрак к миледи Смарт в одиннадцать часов утра, милорд Смарт отсутствовал - он был на приеме. Его светлость вернулся домой в три часа, к обеду, дабы принять гостей; и мы можем сидеть за его столом, как на пиру у Бармекида, и видеть перед собой щеголей прошлого века. Обедать их село семеро, и к ним присоединился провинциальный баронет, который сказал, что они обедают в то же время, что и при дворе. Эти представители света начали с говяжьего филе, рыбы, телячьей лопатки и языка. Миледи Смарт разрезала филе, миледи Ансеролл разложила рыбу, а галантный полковник нарезал телятину. Все в изрядном количестве отведали филе и телятины, за исключением сэра Джона, который есть не хотел, поскольку уже поглотил бифштекс и две кружки эля, не считая большой кружки темного мартовского пива, едва встал с постели. Они пили бордо, которым, по словам хозяина дома, всегда следует запивать рыбу; и милорд Смарт особенно рекомендовал милорду Спаркишу отведать превосходного сидра, который удостоился высоких похвал этого благородного джентльмена. Хозяин, предлагая выпить, кивал тому или другому яз гостей и говорил: "Том Невераут, за ваше здоровье".
После первой перемены блюд были поданы миндальный пудинг, оладьи, которые полковник снял с блюда собственноручно, дабы помочь блистательной мисс Нотабл, а также цыплята, кровяная колбаса и суп; и леди Смарт, изысканная хозяйка, увидев на блюде вертел, положила его к себе на тарелку и приказала, чтобы его отнесли повару и приправили им обед ему самому. Вторую перемену блюд запивали вином и легким пивом; и когда полковник предложил выпить пива, он подозвал дворецкого, Фрейда, и осведомился о качестве пива. Благородные господа отпустили по адресу слуг различные шутливые замечания; за завтраком некоторые побеседовали и пошутили с миссис Бетти, горничной миледи, которая подогревала сливки и хранила жестянку с чаем (чай в те времена стоил тридцать шиллингов фунт). Когда миледи Спаркиш послала лакея к миледи Мэтч с приглашением к шести часам на партию в карты, ее светлость предупредила лакея, чтобы он никуда не заходил, и если упадет, не вздумал валяться на улице. И когда этот почтенный человек спросил швейцара, дома ли его госпожа, служитель ответил с мужественной шутливостью: "Она только что была дома, но еще не выходила".
После колбасы и пудинга, оладьев и супа подали третью перемену, в которой главным блюдом был горячий пирог с олениной, каковой пирог поставили перед лордом Смартом и этот благородный джентльмен разрезал его. Кроме пирога были поданы заяц, кролик, голуби, куропатки, гусь и свиной окорок. Тем временем совершались обильные возлияния пивом и вином, и джентльмены всякий раз произносили тост за кого-нибудь; к этому времени разговор между Томом Невераутом и мисс Нотабл стал настолько оживленным и непринужденным, что баронет из Дербишира решил даже, что молодая дама возлюбленная Тома; на это мисс заметила, что любит Тома "как пирог". После гуся некоторые из джентльменов выпили немного козьяка, "весьма пользительного для здоровья", как выразился сэр Джон; и теперь, более или менее насытившись обедом, честный лорд Смарт велел дворецкому подать сэру Джону большую кружку октябрьского пива. Кружка передавалась по кругу от гостя к гостю, но когда благородный хозяин стал настаивать, чтобы достойный Том Невераут выпил тоже, он сказал: "Нет, право же, милорд, ваше вино мне пришлось по вкусу, и я не хотел бы обижать благородного человека. Бордо было достаточно хорошо для меня". Итак, обед закончился, и хозяин сказал: "Плевать на расходы, принесите нам полкруга сыру".
Скатерть убрали и на стол поставили бутылку бургундского, которого предложили отведать и дамам, прежде чем они отправятся пить чай. Когда они удалялись, мужчины обещали присоединиться к ним через час; подали еще вина; "мертвецов", то-есть пустые бутылки, унесли; и милорд Смарт сказал: "Слышите, Джон, подайте чистые бокалы". На что галантный полковник Олуит возразил: "Я свой не отдам, потому что бокалы лучше всего ополаскивать вином".
Через час мужнины присоединились к дамам, и они сели играть в карты до трех ночи, после чего появились портшезы и факелы и благородное общество отправилось спать.
Таковы были обычаи лет сто сорок назад. Я не делаю никаких выводов из этой странной картины - пускай моралисты, здесь присутствующие, сами их сделают. Представьте себе, какова была мораль общества, в котором светская дама шутила с лакеем, разрезала целую телячью лопатку и, кроме того, угощала восьмерых христиан обедом из филе, гуся, зайца, кролика, цыплят, куропаток, кровяной колбасы и окорока. Какова же, какова могла быть мораль этого светского общества, где люди не смущаясь ели гуся после миндального пудинга и суп посреди обеда? Вообразите гвардейского полковника, который запускает руки в блюдо с beignets d'abricot {Пирожками с абрикосами (франц.).} и засовывает их в рот своей соседке, молодой светской даме! Вообразите знатного лорда, который кричит слугам в присутствии дам: "Плевать на расходы, принесите нам полкруга сыру!" Таковы были дамы в Сент-Джеймсе, таковы были завсегдатаи "Шоколадного домика" Уайта сто сорок лет назад, когда Свифт бывал там, а Стиль писал, что это средоточие удовольствий, светского лоска и развлечений!
Деннис, который обливал грязью современные ему литературные круги, набрасывается на беднягу Стиля и описывает его так: "Сэр Джон Эдгар из графства *** в Ирландии среднего роста, широкоплеч, ноги у него толстые, фигура как на картине, висящей над камином у какого-нибудь фермера, - тупой подбородок, короткий нос, широкая, плоская и смуглая физиономия; и все же с такой вот физиономией и фигурой он, оказывается, в шестьдесят лет считал себя красавцем и, когда ему сказали, что он урод, он был оскорблен этим глубже, чем если бы порочили его честь или ум.
