- Но скажи, пожалуйста, душенька, как же ты сама вышла замуж за отца Джеймса? - осведомился старший полковник Вулф. - Почему ты не осталась дома ее своими родителями?
- Наверное, потому, что отец Джеймса страдал подагрой и за ним некому было ухаживать, а вовсе не потому, что он мне хоть чуточку нравился, ответила его супруга; и в такой непринужденной и шутливой беседе вечер незаметно подошел к концу.
Наутро полковник Ламберт после многих любезных изъявлений дружбы расстался со своим недавним гостем и, поручив молодого виргинца заботам мистера Вулфа, повернул коня домой, а молодые люди поскакали в Танбридж-Уэлз. Вулф торопился добраться туда как можно скорее, но Гарри Уорингтон, пожалуй, не разделял его нетерпения - более того, его мысли с тоской следовали за полковников Ламбертом, возвращавшимся домой, и ему больше всего хотелось бы вновь очутиться в Окхерсте, где он провел три тихих и счастливых дня. Мистер Вулф был вполне согласен с пылкими похвалами, которые Гарри расточал мистеру Ламберту, его жене, дочерям и всей этой прекрасной семье.
- Я считаю теперь, что высший предел всякого честолюбия - это прожить жизнь так, как прожил ее полковник Ламберт, заслуживший всеобщее уважение, заметил Вулф.
- А слава и честь? - спросил Уорингтон. - Разве они ничего не значат и вы не хотите их добиться?
- Когда-то я мечтал только о них, - ответил полковник, который давно уже представлял себе счастье совсем по-иному. - Но теперь мои желания стали много скромнее. Я служу в армии с четырнадцати лет. Мне пришлось познакомиться почти со всеми обязанностями, связанными с моей профессией. Я знаю все гарнизонные города нашей страны и имел честь принимать участие во всех кампаниях последних десяти лет. Нет таких обязанностей офицера, каких мне не случалось исполнять, - я только не командовал армией, на что человек моих лет, конечно, надеяться не может, и теперь меня больше всего влекут покой и книги, я хочу иметь любящую жену и нянчить своих детей. Вот какой элизиум манит меня, мистер Уорингтон. Истинная любовь лучше славы, а тихий семейный очаг, у которого сидит избранница твоего сердца, - это величайшее благо, какое только могут ниспослать нам боги.
Гарри представил себе картину, нарисованную его спутником. Он ответил "да", но, по-видимому, произнес это подтверждение без особой горячности, так как собеседник поглядел на его лицо и сказал:
- Вы говорите "да" так, словно семейный очаг и любимая женщина не кажутся вам особенно привлекательной мечтой. - Видите ли, полковник, пока человек молод, он, наверное, может найти многое другое, более привлекательное. Вы шестнадцать лет сами себе хозяин, а я всего несколько месяцев, как вышел из-под материнской опеки. Когда я проделаю одну-две кампании, а то и шесть, как вы, когда я заслужу такую же славу, как мистер Вулф, и заставлю людей говорить обо мне, тогда я, быть может, и захочу удалиться от света.
На эти слова мистер Вулф, чье сердце было полно совсем иными чувствами, ответил новыми восхвалениями радостей супружества и принялся превозносить красоту и достоинства своей возлюбленной: тема эта была чрезвычайно интересна для него, но, пожалуй, не для его слушателя, чьи взгляды на брачную жизнь - если он позволил себе обзавестись таковыми - были несколько меланхоличны и унылы. Прекрасный летний день начинал клониться к вечеру, когда они достигли цели своей поездки, которая прошла мирно и благополучно, если не считать одного промаха Гарри Уорингтона: в нескольких милях от Танбридж-Уэлза их окликнули два всадника, и он собирался было ринуться на них с пистолетом, полагая, что перед ними разбойники. Однако полковник Вулф со смехом попросил мистера Уорингтона убрать пистолет в седельную сумку, так как всадники эти - всего лишь агенты хозяина гостиницы, а вовсе не грабители (если, конечно, откинуть их профессиональное занятие). Гамбо, чья лошадь именно в эту тревожную минуту вздумала понести, после некоторого промедления вернулся, вняв громовым крикам своего господина, и они въехали в городок, оставили лошадей в гостинице, а затем разошлись, чтобы увидеться с теми дамами, ради которых они сюда прибыли.
Мистер Уорингтон нашел свою тетушку в снятых для нее роскошных апартаментах, где в прихожей расположился целый отряд лондонских лакеев, сопровождавших ее портшез, когда она покидала дом. Баронесса встретила Гарри чрезвычайно ласково. Его кузина миледи Мария отсутствовала, когда он явился, и, право, не могу сказать, был ли молодой человек огорчен тем, что не увидел ее, сумел ли он скрыть свои чувства и догадалась ли о них госпожа Бернштейн.
В гостях у баронессы, когда племянник явился к ней на поклон, сидели две вдовствующие знатные дамы, густо нарумяненные и в пышных фижмах, а также щеголь в богато вышитом кафтане - первый образчик этой породы, который довелось увидеть Гарри. Она представила молодого человека этим особам как своего племянника, того юного виргинского креза, о котором они уже слышали. Она заговорила о его огромном поместье, не уступающем по величине Кенту, но с землей, если верить книгам, куда более плодородной. Она упомянула, что ее сводную сестру, госпожу Эрмонд, у нее на родине называют принцессой Покахонтас. Она без устали расточала похвалы и матери и сыну - их богатству и их душевным достоинствам. Щеголь пожал Гарри руку и выразил восторг по поводу столь приятного знакомства. Дамы наговорили о нем ею тетушке множество лестных вещей, и притом столь громко, что молодой человек совсем смутился от их комплиментов. Затем они удалились, чтобы оповестить танбриджское общество о его приезде. Вскоре в городке только и говорили что о богатстве, прекрасных манерах и красоте молодого виргинца.
- Ты не мог бы явиться в более подходящую минуту, мой милый, - сообщила баронесса племяннику, когда ее гости после бесконечных реверансов и поклонов наконец ушли. - Эти трое - самые заядлые разносчики новостей на здешних водах. Они протрубят о твоих достоинствах всюду, где сегодня побывают. Я представила тебя таким образом уже сотне людей и - господи, прости мне! насочиняла множество небылиц о географии Виргинии, когда описывала твое поместье. Оно и правда очень велико, но боюсь, я его еще увеличила. Я снабдила его всевозможными редкостными зверями, богатейшими рудниками, пряностями - а может быть, и алмазами, право, не помню. Что же до негров, то с моей легкой руки их у твоей матери появились легионы, да, собственно говоря, она у меня стала настоящей владетельной принцессой, правящей великолепным краем. Так, впрочем, оно и есть - я не могу с точностью до нескольких сотен тысяч фунтов назвать ее годовой доход, но, во всяком случае, он очень велик, в этом я не сомневаюсь. Итак, сударь, будьте готовы к тому, что с вами тут станут обходиться, как с наследником этой царственной дамы. Постарайтесь, чтобы у вас не закружилась голова. С этого дня вам будут льстить так, как никогда еще не льстили.
