— Мири, у меня очень мало времени. Пойдемте в кабинет.

— Опять во что-то влипла?

— Нет, все по-старому, только время подкачало, — грустно улыбнулась я. — Месье Гийом, я хочу, чтобы вы немедленно оформили и заверили дарственную на этот дом и торговую марку кондитерских «Месье Рамболи» в совместную собственность для Миранды и мэтра Уго. С условием всегда поддерживать приют и девушек, пришедших в него за помощью.

— Рехнулась?! — резко остановилась на пороге Миранда. — Ты…

— Я уезжаю. Далеко и навсегда. И времени нет. Давай-давай, нужно торопиться. Быстро!

Хорошо, что Даниэль не хватится меня сразу. Два часа — это минимум, который я сумела выбить из судьбы, чтобы все оформить и со всеми попрощаться. Девушкам-воспитанницам мы ничего объяснять, конечно, не стали, а Уго я сказала то же, что и Миранде: время вышло. Они знали о моем расследовании, но не знали о договоре с богиней, поэтому и поверили, и не поверили, что мне просто срочно нужно мчаться за преступником на другой континент и я не знаю, когда вернусь и вернусь ли вообще.

Конечно, без слез не обошлось. У меня сердце ныло, а Плюшка ни в какую не хотела слезать с моих рук и быстро-быстро лизала мои мокрые щеки. Старик Уго держался из последних сил, а Миранда разревелась без стеснения, сначала у меня на шее, потом я подтолкнула ее в объятия Гийома.

— А как же?.. — все же спросил Уго, когда я, сама уже зареванная, еле нашла в себе силы передать ему жалобно скулящую собачку.

— Он… забудет, — сказала я, сама и желая, и не желая в это верить. — Найдет новую герцогиню, и у него все будет хорошо. Гретти присмотрит.

— О-хо-хо… — явно не поверил мне Уго. Но потом грустно улыбнулся и пожелал на прощание: — Удачи вам, мадам, куда бы вы ни отправились. Возвращайтесь… мы будем ждать.

Я закусила губу, чтобы не разрыдаться в голос, быстро обняла старика вместе с его собачкой, расцеловалась с Мирандой и быстро сбежала вниз по лестнице, на крыльцо, по ступенькам… Извозчик ждал, умасленный еще одной золотой монетой. Я запрыгнула в экипаж, захлопнула дверь и посмотрела на мерцающего напротив Глюка.

— Все. Куда теперь?

— В порт. Ты прям как угадала про другой континент. Свин намылился свалить от Острого Края за океан, тем более что Шай’дазару не помешают последователи в Новом Свете. Этот гад записался матросом на уходящее судно, под чужим именем. Ясно, что команде и кораблю этому — приговор, считай. Оно «утонет» или пропадет без вести, а гаденыш заметет следы так качественно, что его лучшие ищейки Лондрии не вынюхают.

— Ясно. Едем! — Я наклонилась и постучала в переднюю стенку экипажа, давая извозчику знак трогаться. — Ты как думаешь… это он убил Эмильена или он сможет сказать нам, где искать непосредственно убийц?

— Судя по некоторым признакам, это толстое рыло — один из главных жрецов Шай’дазара во Флории. И он наверняка причастен к смерти мальчишки. А насчет остальных… я не думаю, что ты сможешь выпытать у жреца имена его подельников. Тебе бы самой уцелеть, пытаясь его задержать на этом берегу. Это тебе не лавочник или канцелярский служка, это хищник.

— Сейчас главное — не дать ему отплыть. Пока я прощалась, ты отнес письмо Павлине?

— Да. Вся надежда на то, что подмога придет вовремя, но нам надо самим продержаться и задержать отплытие «Красной каракатицы».

Глава 57

Даниэль:

Работа успокаивает, но не в этот раз. Даниэль мрачно смотрел на цифры, но они ускользали от сознания. Он уже минут пять таращился на первую же строку финансового отчета по двум приютам, над которыми планировал взять патронаж. И хотя вопрос был важный, внимание постоянно соскальзывало с четких строчек. Пора признать бессмысленность затеи. Даниэль ругнулся, бросил документы в ящик стола и прикрыл глаза.

Натали, скорее всего, не простит. Дан успел понять, что жене важно, чтобы он видел в ней личность. Даже не так. Если мужчина не видит в ней личность, то и она в ответ такого мужчину не воспринимает. А Даниэль поступил с ней как с неполноценной дурочкой. Но как иначе? С ее рисковым самоотверженным характером, она бы наверняка не смогла сидеть спокойно и просто ждать результатов, да и что уж там, Край не спешит делиться всеми сведениями, что понятно и оправданно — тайна следствия. Но Натали… Даниэль слишком хорошо знал, что ждет жертв на алтаре проклятого бога, поэтому пусть так, пусть Натали ненавидит или станет равнодушна, пусть разведется, он не станет удерживать. Но пусть она будет жива.

В дверь поскреблись.

— Да?

Вошла, как ни странно, Гретти. В униформе и с подносом в руках сестра вызывала глухое неодобрение. Сдался ей этот передник и чепец? Могла бы стать преданной компаньонкой, если уж ей так хочется неотлучно быть при Натали. Почему именно роль служанки? Но он не давил. Еще много пройдет времени, прежде чем девочка… точнее, уже взрослая, вполне сформировавшаяся как личность девушка сможет привыкнуть. Тень Чезаре все еще стояла у них за плечами, и, хотя им обоим стало легче, когда они оплакали брата вдвоем, вспомнив все хорошее, что смогли, все равно так сразу перестроиться трудно.

— Даниэль, можно?

Она впервые так легко и естественно назвала его по имени? Раньше тоже называла, но всегда чувствовалось какое-то внутреннее напряжение.

— Конечно, заходи.

— Мне показалось, чай с мятой — это то, что вам сейчас нужно.

Неужели она поняла, что он хочет защитить Натали, и поддерживает его решение?

— Спасибо.

Чашек на подносе две, и Гретти устроилась на стуле для посетителей. Во взгляде у нее читалось уныние, но откуда тут хорошему настроению взяться?

— Даниэль… Я, наверное, прислушаюсь, не буду больше носить форму. Или иногда…

— Правда? Гретти, я уверен, Натали относится к тебе как к хорошей подруге и ей будет приятно.

— Угу. А може… хм.

— Что, Гретти? Говори смело.

— Я бы попросила Натали съездить со мной по магазинам, но мадам… А вы…

— Я с тобой съезжу, даже не сомневайся.

Цифры не отвлекли, а Гретти отвлекала.

— Я мигом! — сбежала она.

Даниэль потер виски. Его немного смущало, что Гретти пошла на сближение именно сейчас, но не отказываться же? Наоборот, Даниэль чувствовал прилив энтузиазма и с радостью повез Гретти в лучшее ателье, его сестра не должна довольствоваться готовым, платья должны быть пошиты специально для нее. Готовое купить все же пришлось — чтобы носить, пока заказ не будет выполнен. Заметив, что Гретти поглядывает в сторону ювелирного, Даниэль мысленно ругнулся на свою недогадливость. Конечно, откуда у сестры достойные украшения?

Ощущение неправильности происходящего только росло, и отмахиваться от него стало все труднее и труднее. Даниэль попытался понять, что же его так раздражает, будто засевшая в пальце невидимая колючка от экзотического кактуса.

Гретти, всегда чувствовавшая себя в роскоши чужой, вдруг с упрямой придирчивостью перебирала украшения, словно… тянула время?! И… нарочно увела его из дома?! Даниэль хлопнул себя ладонью по лицу, но толку. У Гретти ведь есть доступ, он сам ей его дал. Она… выпустила Натали?!

— Ты убрала защиту? — резко, но негромко спросил он, поймав момент.

Гретти моментально выпустила из рук серьги, сжалась, съежилась, будто ожидала удара.

Даниэль запнулся и устало простонал:

— Зачем?

Он понимал, что сам дурак. Что злиться на названую сестренку глупо и не за что. Понятно, что Гаэтани верит своей спасительнице, реальной спасительнице, больше, чем ему. Сам мог бы догадаться! Идиот… так, сейчас главное — не наорать на девчонку, не напугать ее, не оттолкнуть. И Натали не поможет этим, и Гретти отпугнет. Вон как она упрямо набычилась.

— Я верю мадам, она знает, что делает. Она лучшая. Мадам кондитерскую открыла, приют открыла, нас всех спасла. Как в ней можно сомневаться?

Даниэль мысленно призвал на помощь всех богов, чтобы они помогли ему не орать и не топать ногами от злости. Видимо, призыв сработал, потому что удалось выдохнуть, взять себя в руки, наугад расплатиться за несколько гарнитуров и почти спокойным голосом приказать: