Подняв обе руки, Дэвид аккуратно вышел из машины, демонстрируя полицейскому свой доброжелательный настрой.

– Я увидел, как вы резко съехали с дороги. Что-то случилось? – поинтересовался Маршалл, который, судя по его виду, приготовился к любому повороту событий.

– Ничего не случилось. Устал от дороги и не более того, – признался Дэвид и опустил руки.

– Вы едете в Толиман?

– Так точно, сэр. Прямо туда.

– Но вы не местный. Я вас раньше здесь не видел.

– И снова в точку. Я журналист. Меня зовут Дэвид Розен, – представившись, он тут же протянул руку Маршаллу.

– Могу я взглянуть на ваши документы? – очевидно, полицейский не думал так легко идти на контакт.

– Без проблем, – расстегнув куртку, Дэвид запустил руку во внутренний карман.

Только ухватившись за кожаное портмоне, Дэвид осознал, что столь резкий жест мог заставить Маршалла почуять неладное, но полицейский стоял все на том же месте. Даже не шелохнулся. Видимо, все-таки угрозы в Дэвиде он не видел.

– Вот, – Дэвид извлек из портмоне водительское удостоверение и документы на машину и протянул их Маршаллу.

Полицейский перехватил документы и, подняв на голову очки, внимательным образом изучил изложенную информацию.

– С документами, как вижу, все в порядке, – полицейский вернул их владельцу, и Дэвид заметил, как напряжение в его движениях улетучилось. – Стивен Маршалл, – в этот раз Маршалл сам протянул руку.

– Вот и славно, – подтвердил Дэвид, – а мое имя вы уже и слышали, и прочли.

– Да, Дэвид. Могу я обращаться к вам по имени?

– Без проблем. А я могу звать вас сержант?

– Лучше сержант Маршалл, – Маршалл определенно не оценил шутку. – Скажите, Дэвид. Вы ведь едете в Толиман из-за истории с парнишкой?

– Верно.

– Думается мне, что пора бы перестать тревожить рану. Она едва начала затягиваться. Вы так не считаете?

– Я… – но Дэвид не успел ответить.

– С момента трагедии здесь было полным-полно журналюг разных мастей. Они успели как следует надоесть всем в городе. Чуть ли не каждый день пытались поговорить с родителями и друзьями паренька. Вы ведь приехали за этим же?

– Не совсем. Я…

– А зачем тогда? Почему просто нельзя оставить людей в покое?

– Сержант, я могу ответить?

– Я понимаю, что это ваша работа, но должны же быть хоть какие-то представления о морали и чувстве меры. Вот приедете вы, поедите, отдохнете. И что дальше? Пойдете прямиком к убитым горем родителям, чтобы задавать свои дурные вопросы?

– Я…

– Вам бы лучше сесть в машину, развернуться и уехать туда, откуда вы прибыли.

Сержанта Маршалла не интересовали ответы Дэвида, ведь у него уже была заготовленная картина событий, которую довольно трудно изменить. Она выработалась за счет жесткого гнета внешних проявлений, и он пропустил их через эмоциональное восприятие, не пытаясь даже обдумать. Хотя, с другой стороны, возможно, он был прав. Дэвид не знает, а может лишь догадываться о том, как вели себя журналисты и другие участники событий, последовавших за обнаружением тела ребенка.

– Сержант Маршалл, – Дэвид выставил ладонь прямо перед собой, – позвольте мне уже сказать. Я понимаю, через что пришлось пройти жителям города. Я понимаю, что родителям сейчас совершенно не до интервью. У меня нет цели кому-то досадить, – в своей речи мистер Розен умышленно использовал простые короткие предложения, словно отделяя одну мысль от другой. – Я готов пообещать вам принять все возможные меры, чтобы мое пребывание в Толимане принесло как можно меньше вреда.

– Это всего лишь слова, Дэвид.

– Слова. Но у меня нет ничего другого. Вы можете мне просто поверить.

– Поверить? – Маршалл усмехнулся. – Люди редко заслуживают доверия, ведь большая часть того, что они говорят – это ложь.

– Не могу не согласиться. Но другого варианта здесь нет.

– Есть. Вы можете уехать…

– А если нет? Вы понимаете, что если я уеду, то потеряю работу. Вот вам бы хотелось лишиться работы из-за невыполнения приказа? Мне думается, что нет. У вас наверняка есть семья, которую нужно кормить. А чем прикажете мне кормить мою семью, когда начальник скажет собирать свои вещи и катиться подобру-поздорову?

– Я не могу вас арестовать, – негодование Маршалла никуда не делось, однако он, как показалось Дэвиду, задумался над его словами. – Но я могу попросить моих коллег приглядывать за вами. И если вдруг что-то пойдет не так, то мы найдем повод вас задержать.

– Мяу? – удивился Льюис, стоявший всеми четырьмя лапами на пассажирском сидении.

– Кот? – ничуть не меньше удивился Маршалл.

– Да, кот. Мой напарник. Его зовут Льюис, – ответил Дэвид и повернулся к коту. – Льюис – это сержант Стивен Маршалл. Интересуется, на кой черт мы с тобой приехали.

– Мяу, – прозвучало словно «я тоже не имею ни малейшего понятия, но тебе ведь не сидится дома и надо обязательно где-то шататься».

Маршалл за спиной хмыкнул, чем заставил Дэвида обернуться. За все время их разговора он впервые увидел улыбку на лице полицейского.

– Люблю котов, – признался Маршалл. – Правда, самому мне их заводить нельзя. Аллергия.

– Печально слышать, – подметил Дэвид, представляя тем временем, как использует Льюиса в качестве гранаты, чтобы навлечь на полицейского слезы и чихание. – Так мы пришли с вами к согласию?

– Договорились. Поверю вам на первый раз. Но благодарите своего кота.

– Вот как? Это почему же?

– Если такое животное вам доверяет, значит, для этого есть основания.

– Спасибо, – усаживаясь в машину, сказал Дэвид.

– И еще кое-что, – ухватившись за дверь, продолжил сержант Маршалл. – Если вы слишком сильно устали, то лучше немного подремать и прийти в себя.

– Благодарю за беспокойство, но сейчас я чувствую себя гораздо лучше, – самым доброжелательным тоном из возможных заверил полицейского мистер Розен.

– Тогда удачного пути.

– И вам.

Дэвид захлопнул дверь, завел двигатель и, переключив передачу, вернул автомобиль обратно на дорогу. До Толимана оставалось ехать не более десяти минут. Льюис не стал залезать на приборную панель, а перебрался на заднее сидение, где, тихо посапывая, свернулся клубком. Стивен Маршалл моментально вылетел из головы Дэвида, позволив ему снова задуматься, почему он вспомнил то, чего на самом деле не было.

И пока Дэвид копался в своей голове, остаток пути пролетел незаметно, как и дорожный знак, приветствовавший путников. Если бы Дэвид взглянул на него, то заметил бы странную надпись:

Добро пожаловать в Толиман!

14 ч. 39 м. 37 с., Склонение –60° 50′ 2″

И вот уже показались первые дома на границе города. Дэвид с облегчением вздохнул. Первым делом нужно найти гостиницу и немного вздремнуть. Работа есть работа, но она может и подождать, ведь дело касалось рассудка. Чем глубже он туда заглядывал, тем больше пустот находил в своей памяти. А самым страшным казалось чувство, словно на месте этих дыр никогда ничего и не было вовсе. Не сбавляя обороты, автомобиль пересек границу и проехал еще около двухсот метров. Затем снизил скорость и окончательно остановился прямо посреди дороги.

Безумие. Его окружал какой-то бесконечный кошмар, притаившийся в темном уголке сознания. Дрожащими руками Дэвид заглушил двигатель и выбрался наружу. Он не мог поверить собственным глазам. Вместо города в том виде, в котором он привык их обычно представлять, его окружали картонные макеты зданий, напоминавшие декорации старых фильмов, выстроившиеся друг за другом. Бесконечная тишина поглотила звуки. Едва привыкнув к «зданиям», Дэвид различил на улицах картонные макеты людей. Вот женщина в красном платье в белый горошек везет перед собой коляску, а вот пожилой парикмахер стоит на пороге своей лавочки. Здесь были и дети: с широкими улыбками на лицах три мальчика лет четырнадцати бежали вниз по улице.

Мир стал обманом. Образы людей, навечно застывшие в искусственном пространстве. Ничто их не потревожит и ничто не заставит ожить, ведь они не настоящие. Дорога тянулась далеко вперед, а по бокам стояли точно такие же макеты.