Речь идет о взрыве в аэропорту – фактически, о массовом убийстве мирных граждан. Да хоть бы и не массовом, все равно: к тому, чтобы обагрить свои руки кровью, Игорь Геннадьевич был не готов. И хорошо, что это была просто шутка! Дурацкая, мрачная, неудавшаяся, но – шутка, и не более того…
Он принял душ, выпил кофе и занялся привычными повседневными делами, стараясь не обращать внимания на мысль, которая упорно, как в запертую дверь, стучалась в сознание: а жалко все-таки, что это была всего-навсего шутка. Ведь блага-то она обещала нешуточные!
Порыв ветра швырнул в оконное стекло горсть холодных капель, дождик выбил на жестяном карнизе короткую барабанную дробь. По небу с приличной скоростью слоями, поэтажно ползли тяжелые темные тучи. Верхний эшелон облаков был сплошным, непроницаемо-серым, и на его фоне куда-то на юго-восток уносились, клубясь и ежесекундно меняя очертания, рваные грязно-фиолетовые клочья. Настоящий дождь пролился где-то далеко, на другом конце Москвы, а может быть, и за ее пределами, а здесь с неба лишь периодически брызгало холодной водой, как из неисправного душа.
Юрий Якушев сидел за столом у окна, курил и, щуря от дыма левый глаз, орудовал отверткой, пытаясь вправить мозги закапризничавшей дверной защелке. Механизм был архаичный, наверняка помнивший Брежнева, а возможно, еще и Хрущева. Свой срок он сполна отработал уже много лет назад, и теперь самое место ему было на помойке. Защелку надо было просто выбросить, купив и установив взамен нее новую. Но для этого следовало, как минимум, выйти из дома, а то, что Юрий наблюдал из окна, не располагало к прогулкам. К тому же, новая защелка с блестящей золотистой ручкой в старой двери смотрелась бы странно, как платиновый зуб в щербатой волосатой пасти бомжа, и резала бы глаз, напоминая о том, что Юрий уже не первый год старательно и небезуспешно игнорировал.
А кроме того, ему просто хотелось выяснить, сумеет он справиться с поставленной задачей, или его навыков и смекалки для этого окажется недостаточно. Юрий подозревал, что справится: для человека, способного с закрытыми глазами разобрать и снова собрать любое, даже впервые попавшее в руки стрелковое оружие, починить примитивную дверную защелку – пара пустяков.
Погасив в пепельнице коротенький окурок и поморгав слезящимся глазом, Юрий выкрутил последний винт и осторожно приподнял штампованную жестяную крышку корпуса. Действовать приходилось с оглядкой: в отличие от конструкции автомата, устройство защелки оставалось для него пускай нехитрым, но все-таки секретом. Несомненно, внутри находилась какая-то пружина, которая при неосторожном обращении могла выскочить и потеряться…
Послышался тихий щелчок, в дальнем углу комнаты что-то едва слышно звякнуло, и какая-то металлическая и пластмассовая мелочь дробно застучала по столу, разлетаясь и раскатываясь во все стороны. Происшествие оправдало самые худшие предчувствия Якушева: проклятая пружина не просто выскочила, но еще и ухитрилась расшвырять соседствовавшие с ней детали, про которые Юрий не знал ничего: ни сколько их, ни для чего они предназначены, ни в каком порядке были размещены внутри корпуса. Представлявшаяся пустяковой задачка в мгновение ока превратилась в головоломку с неизвестным количеством составных частей, определенный процент которых – например, пресловутую пружину, – еще предстояло найти. И искать предстоит, не зная, что именно ты ищешь и сколько именно неизвестных предметов должен найти…
– Елки-палки, – сказал Юрий, сгреб в кучку то, что осталось на столе, опустился на четвереньки и приступил к поискам.
Поиски заняли около получаса. Их результатом стали, помимо пружины, странной конфигурации непонятная штуковина из светло-серого алюминиевого сплава, слегка тронутый ржавчиной черный металлический шпенек, крошечная гайка и два разновеликих гвоздя – один ржавый, а другой нет.
Если гвозди явно не имели к разобранной защелке никакого отношения, а пружина, наоборот, имела, то насчет всего остального вопрос оставался открытым. Снова усаживаясь за стол и раскладывая на нем свою добычу, Юрий вспомнил описанный в каком-то романе из жизни полярников случай – вероятнее всего, выдуманный и вряд ли возможный даже теоретически, но тогда, много лет назад, показавшийся ему очень забавным. Пилот прилетевшего на какую-то полярную базу самолета перед сном решил почистить пистолет, разобрал его и зачем-то вышел, оставив оружие на столе. Кто-то из аборигенов воспользовался этим и, проникнув в комнату, подбросил к лежащим на столе деталям маленький винтик. А потом все местное население, собравшись в темноте за окном, давясь от хохота, наблюдало, как близкий к отчаянию покоритель воздушных пространств снова и снова разбирает и собирает пистолет, и каждый раз у него остается лишний винтик…
Позже, приобретя кое-какой опыт по части обращения с огнестрельным оружием, Юрий понял, что это была просто байка. Какие еще винтики! И где вы видели полярного летчика, который бы не знал устройства своего табельного пистолета? Да если бы даже и не знал, все равно надо быть фантастически, неправдоподобно тупым, чтобы не смекнуть, в чем дело, уже со второй попытки. Таких не то что в летчики – в магазин за хлебом без провожатого не пускают!
К сожалению, сейчас он сам очутился в незавидном положении героя такой байки, причем как раз таки достаточного тупого, чтобы не понимать, какие из лежащих перед ним штуковин являются частью разобранного им механизма, а какие – нет.
Вытряхивая из пачки очередную сигарету, Юрий усмехнулся: чего уж там – разобранного! Не надо скромничать, товарищ боец, называйте вещи своими именами. Тут все свои, стесняться некого. Так и скажите: сломанного, это будет точнее. Сломанного при попытке починить, но это уже детали, никоим образом не влияющие на конечный результат…
Чтобы не повторять былых ошибок, Юрий сначала выкурил сигарету и погасил окурок, и только потом взялся за дело. За час упорных размышлений, экспериментов и кропотливого труда он успел трижды собрать и снова разобрать коварный механизм, который всякий раз наотрез отказывался работать, даже так плохо, через пень-колоду, как делал это до начала ремонта.
Наконец, головоломка был решена. Откровенно говоря, Юрий не знал, удалось ли ему устранить неисправность, но изначальный, предусмотренный конструкцией порядок расположения деталей, кажется, был восстановлен. Найденная на полу гаечка в него никак не вписывалась, и оставалось только гадать, откуда она там, на полу, появилась. Порядок в квартире Юрия Якушева всегда царил воистину армейский, переизбытка мебели и вещей не наблюдалось; Юрий предположил, что принес невесомую железку с улицы на подошве – в протектор забилась или просто прилипла, а здесь, наконец, отвалилась, – но проверить это предположение он не мог, да и не особенно стремился.
Сейчас у него было дело поважнее: собрать, наконец, треклятую защелку и покончить с проблемой, которую сам же и создал на свою голову. Действуя с выверенной до доли миллиметра точностью нейрохирурга или подрывника, собирающего мудреную бомбу, способную одним махом снести полгорода, мысленно потешаясь над собой, Якушев осторожно, по одной, установил на места детали, нацепил на штифт коварную пружину, привел ее в рабочее состояние и, придерживая все это добро растопыренными пальцами, чтобы опять не разлетелось по всей квартире, потянулся за крышкой.
Он уже примеривался, как бы ему установить крышку на место, не нарушив восстановленного ценой таких неимоверных усилий порядка, когда со стороны прихожей послышалось пронзительное дребезжание дверного звонка. Юрий вздрогнул.
Вообще-то, жаловаться на слабые нервы ему не приходилось, но возня с капризной механической дребеденью его порядком взвинтила. К тому же он был сосредоточен, вот именно как хирург, тянущийся кончиком скальпеля к открытому сердцу пациента, и неожиданный резкий звук вызвал реакцию, которую обычно не мог вызвать даже близкий разрыв фугасного снаряда. Якушев вздрогнул, не установленная до конца крышка сместилась, чертова пружина победоносно щелкнула, и с таким трудом собранные в единое целое детали радостно рассыпались, мгновенно вернув дело его рук в состояние первобытного хаоса.
