Это была маленькая смерть. И его внутренний Волк умирал от восторга.

Как Лайтвуд оказался раздетым и перевёрнутым животом вниз, он не запомнил. Был лишь только жар, затапливающий его органы до самого горла. Низ живота вспыхнул огнём, когда Магнус скользнул пальцами в расщелину меж ягодиц, что-то размазывая. Тёплое и вязкое.

— Обещай, что больше никогда не сбежишь! — голос обжёг ухо, а пальцы отстранились, вызывая болезненное разочарование.

— Обещаю… обещаю, обещаю, — словно в бреду зашептал Лайтвуд, крепко зажмурив глаза. Разлука и невозможность чувствовать Его запах причиняло почти физическую боль для Волка Алека. Он и вправду всем своим сердцем не хотел расставаться с Волком Магнуса.

И, возможно, с самим Магнусом.

Хриплое дыхание вдруг оказалось на уровне плеча, и в ту же секунду то место вспыхнуло болью от клыков. Алек закричал.

А в голове заметалась единственная мысль.

Метка.

— Никогда… — шептал Волк Бейна. — Никогда больше ты не оставишь меня.

Ещё один жгучий укус пришёлся в загривок. У Алека поджались пальцы на ногах от расходящейся по венам боли, вперемешку со сладостью.

Затем он ощутил сильный толчок в своё тело, но боль от меток перекрывала другие возможные болезненные ощущения.

Алек задыхался. Захлебывался собственными слюнями, которые не успевал проглатывать, и они стекали струйкой по его щеке. А метки прибавлялись, украшая его кожу темными цветками следов.

Эйфория захлестывала, мучила, бросала в жар. Плечи, шея, верхняя часть спины, всё, до чего мог дотянуться Волк Магнуса, горело от свежепоставленных меток.

Только спустя какое-то время Лайтвуд резко ощутил подкатывающий оргазм от глубоких толчков Магнуса. Словно до этого не чувствовал ничего, кроме боли, а сейчас вдруг неожиданно сквозь неё пробилось удовольствие. Кричать захотелось ещё громче, потому что выносить это оказалось выше его сил. И он кончил, чуть не откусив себе язык появившимися клыками.

Его перевернули на спину, и он раскинул руки и ноги в стороны, как сломанная кукла.

— Александр, — перед глазами кружилось. — Александр, ты меня слышишь? — грудь чесалась изнутри. Чужие пальцы медленно обвели старую метку, до появившейся щекотки, и это заставило Лайтвуда вздрогнуть и разлепить глаза.

— М-м-м… Магнус, — простонал он.

— Я не Магнус, — прозвучал ответ, и Алек действительно всё ещё смотрел в глаза вырвавшегося на свободу зверя. — Я очень зол на тебя, Александр, — собственное полное имя резануло по ушам. — Если бы я решал, что с тобой делать, то запер бы тебя в этой комнате и никогда бы не отпускал. Ты только мой.

От этих слов из подсознания Магнуса у Алека сладко скрутило внизу живота, и солнце разлилось под кожей.

За вторым поцелуем он потянулся сам. Неосознанно. Волк Магнуса не ожидал такого и от неожиданности несолидно простонал Алеку в губы. Но затем втянул в свой рот его язык и погладил собственным языком. Провёл от кончика до корня и проскользнул под язык, чтобы вызвать этим у Лайтвуда предблаженную дрожь. А затем впился в кожу в уголке губ Алека, втянул её и слегла прикусил.

Лайтвуд всё это время комкал в кулаках простынь и закатывал глаза. Сердце пульсировало так громко. Под кожей. В губах. В животе.

Неожиданное плавное движение Волка внутрь него на этот раз не осталось незамеченным. Мурашки заполонили обхватившие талию Бейна бёдра, поднялись вверх по спине и закололи на местах меток.

Целоваться с Магнусом и одновременно чувствовать его движущимся в себе было особенно приятным.

Были только пульс и жар.

Губы и толчки.

Боль и сладость.

И в этом был весь Магнус.

***

Такого легкого и приятного пробуждения у Магнуса уже не было очень давно. Волк спал, свернувшись под солнечным сплетением, и тихо урчал. Бейн открыл глаза и тут же вспомнил вчерашний вечер. Ту невыносимую боль в груди, когда узнал, что Алек сбежал, и ярость Волка, который… вырвался из-под контроля.

Магнус испуганно подскочил с кровати и включил ночник. Холодный слабый свет мягко разлился по кровати, на которой спал Алек. У Бейна замерло сердцебиение, когда он разглядел на светлой коже собственные следы от зубов и когтей. Стало жутко.

Этого он и боялся. Боялся так сильно, что прямо сейчас, смотря на тёмно-фиолетовые синяки, онемел от ужаса.

Его Волк не должен был так поступать с Лайтвудом. Он не имел на это права. Не важно, как сильно Алек был виноват, Волк не должен был срывать свою злость на слабом неопытном волчонке.

Магнусу стало гадко. Это он виноват, что не смог усмирить зверя. От того, что Волк мирно спал внутри черепной коробки, Бейна воротило. Как Он мог быть так спокоен, после всего, что натворил?!

Хотя нет. Это Магнус был во всём виноват.

Бейн осторожно присел на край кровати и протянул руку к спящему Алеку, который пошевелился от скрипа кровати и перевернулся на бок. Рука Магнуса шокировано замерла в нескольких мгновениях от спины Лайтвуда.

— Боже, — беззвучно выдохнул Магнус и коснулся пальцами самой яркой метки на левой лопатке. Обвёл неровные края раны, словно извиняясь, и прочертил линию до другой, не менее болезненной отметены. — Прости меня, — рука гладила спину, перемещаясь от одного укуса до другого, и с каждой новой обведённой меткой от души Магнуса отрывали кровавый кусок.

Он не знал, сколько так просидел, касаясь спины Лайтвуда, но вздрогнул, когда услышал глухую вибрацию собственного телефона.

— Раф, ты на часы смотрел? — шикнул Магнус, закрывая дверь в комнату и оставляя там Алека. — Чего тебе не спится?

— Магнус, у нас беда. Офис в Бостоне кто-то подорвал. Ранено девять человек из персонала и трое клиентов. Погибших нет, слава Богу, — голос лучшего друга и по совместительству компаньона по бизнесу Рафаэля Сантьяго был не на шутку взволнованным.

— Нашли подрывников? — в момент Магнус стал сосредоточенным.

— Нет. Но есть подозрение, что это были люди…

— Азазеля? — прервал его Бейн.

— Да. Сам он где-то прячется, крыса. Видимо, посылает вместо себя людей, — голос лучшего друга был пропитан отвращением.

Когда-то они втроём с Азазелем и Рафом вместе поднимали новый бизнес в Нью-Йорке, который позже расширился по другим штатам, охватывая всё больше городов и привлекая новых клиентов. Но Азазель решил, что он должен быть главным в Бруклинском офисе, а не Магнус, поэтому попытался его убить, за счет чего и получил статус крысы и предателя. С тех пор Раф и Магнус работали только вдвоём, а их бывший товарищ периодически замахивался на их бизнес, считая, что он принадлежит по праву лишь ему одному.

— Приезжай сюда. Без тебя мне не разгрести это дело. Надо уже убрать его с дороги, чтобы не лез под колёса, — устало выдохнул Рафаэль.

— Я… я не могу приехать сейчас, — Магнус покосился на запертую дверь спальни, за которой находился его волчонок. И сердце болезненно сжалось. Смотреть в его глаза после всего, что натворил его Волк… что натворил он сам, было невыносимо. Бейн боялся.

— Магнус, — голос замолчал. — Среди раненых был Саймон. Он в коме сейчас, и я не знаю, сможет ли он выкарабкаться… — Рафаэль тяжело выдохнул, а Магнус затаил дыхание. Он знал, как его друг относится к этому кудрявому очкастому пареньку из финансового отдела. Он видел, как Раф смотрит на него. — Я убью своими руками этого мудака, если Саймон не выживет.

— Я приеду, — ответил Магнус. Его другу нужна была поддержка, а самому Магнусу нужно было время, чтобы набраться смелости для разговора с Алеком.

Набраться смелости для признания собственной вины.

***

— Твою мать, — тихо выругался Алек себе под нос, осторожно забираясь в ванну. Тело болело и одновременно гудело от удовлетворения. Ядерная смесь этого сочетания кружила голову и щекотала изнутри грудь.

Тёплая вода обволокла измученное ласками тело, успокаивая.

За дверью стоял Люк. Он сказал, что мистеру Бейну срочно понадобилось уехать по работе в другой город, и он не знает, когда тот вернётся. Это было даже не так плохо. У Лайтвуда теперь было время обо всём подумать, но Люк ещё сказал, что Бейн приказал не спускать с него глаз. И теперь сам начальник охраны пасёт его возле двери в ванную.