– Ты мне сказки-то не рассказывай про свою работу! – фыркнул Шото. – Работа у тебя сутками через трое. А сейчас ты просто будешь метаться по городу с тоски.

– С какой такой тоски? – проворчал Стерко, отворачиваясь от сына и принимаясь глядеть на дно чашки с кофе. Он сам прекрасно знал, с какой. И знал, что уже далеко не маленький Шото все прекрасно понимает и видит.

– Стерко, мы когда-нибудь вернёмся домой? – грустно спросил Шото.

Ну как можно быть спокойным, когда почти изо дня в день слышишь один и тот же вопрос? Стерко вздохнул и произнёс почти по слогам:

– Не знаю, Шото. Пока нам нельзя. Рано. Слишком мало времени прошло.

Шото дёрнулся, переместился к другой стене и снова взглянул на Стерко, недовольно нахмурившись:

– Неужели я так и повзрослею здесь, а, Стерко? И что, мне так же, как и тебе, придётся шарахаться от людей и их привычек, искать уединённую работу без напарников, а в свободное время изводить всех и метаться по улицам?

– Значит, я в свободное время всех извожу? – угрожающе процедил Стерко, сжимая кулаки, чтобы сдержаться.

– Н-ну… – запнулся Шото. – А разве нет?

– Тебе, Шото, некогда будет метаться по городу. У тебя будут дела дома! Чем рассуждать, лучше занимайся Зого, как следует! Ты же знаешь, что у меня нет на это времени!

– У тебя уйма времени, Стерко, – упрямо сказал паренёк. – Если бы тебе по-настоящему было до нас дело, ты бы не бросал нас на целые сутки… Мы давно выросли, Стерко, почему ты так относишься к нам, будто бы мы – страшная обуза?!

– Какая ерунда! – прошипел Стерко. Хотя он готов был признаться самому себе, что со стороны все выглядело именно так. А в минуты крайнего отчаяния Стерко казалось, что оно не только выглядело, а и было так на самом деле.

Маленький пройдоха вгляделся в лицо отца и выпалил с горечью:

– Лучше бы ты, Стерко, сдал нас дома в приют, чем тащить нас сюда для того, чтобы ненавидеть!

– Дома вас убили бы, идиот! – не выдержал Стерко.

– Пусть бы лучше убили! – выкрикнул Шото.

– Неблагодарный щенок! – задохнулся Стерко. – Чтобы спасти вас, я гублю здесь свою жизнь!..

– А мою жизнь, Стерко? Я ведь хаварр, а не человек! – звонко крикнул Шото. – Я хаварр, и я уже почти взрослый. Здесь у меня нет и не будет друзей. Здесь мне даже влюбиться не в кого, Стерко! И мне здесь плохо… А тебе наплевать, что со мной происходит, ты думаешь только о своих потерях, и не хочешь даже представить себе, насколько плохо мне!

– Ну извини! Тебе плохо? Мне тоже, представь! И хватит надо мной издеваться! Всё! – Стерко устремился прочь из кухни, приказав напоследок: – Вымой посуду, Шото, и без разговоров!

Ворвавшись в спальню, Стерко аккуратно застелил постель, достал из шкафа куртку, надел её и на минутку подсел к столу.

Конечно, ему следовало выполнить все необходимые предосторожности, которые положено выполнять перед встречей с посланцами из дома. Самому Стерко ещё ни разу не приходилось сталкиваться с неожиданностями при таких контактах. За шесть лет у него были только запланированные встречи с ребятами из службы внешнего надзора, которые обеспечивали его переселение сюда и изредка в плановом порядке контролировали, жив ли Стерко, и не нужна ли помощь.

По идее сейчас следовало бы проявить ещё большую бдительность, потому что сегодняшний контакт запланирован не был. Но… Стоило ли мудрить? Ведь он шёл на встречу с Лэри.

Мог ли это быть подвох? Голос Лэри был именно голосом самого Лэри, в этом Стерко был уверен. Но немного поразмыслив, он решил быть разумным. Мало ли, что может случиться? Для вершителя имитировать чужой голос – не проблема. Хотя бы до того момента, как Стерко убедится, что ждёт его именно Лэри, и никто другой, нужно оставить легкомыслие.

Поэтому Стерко выдвинул ящик и сунул руку к дальней стенке. Там было пусто. Озадаченно постучав пальцами по крышке стола, Стерко откинулся на стуле и принялся считать до десяти, глубоко вдыхая и выдыхая. Успокоиться было просто необходимо.

– Шото!

Стерко сам удивился, насколько сдавленным и хриплым оказался его голос. Прокашлявшись, Стерко повернулся к двери и позвал громче:

– Шото, а ну, иди сюда!

Дверь открылась, и Шото вошёл и остановился, прислонившись спиной к косяку. Руки в карманах слаксов, клетчатая рубашка расстёгнута, голова наклонена на бок и такой невинный взгляд из-под чёлки… Ну прямо обнять и плакать над сироткой тянет.

– Ты у меня ничего не брал, Шото?

– Ничего, – буркнул Шото, но глаза опустил.

Врёт, мерзавец.

– Ты врёшь, мерзавец, – повторил Стерко вслух. – Не вынуждай меня! Я сейчас ух какой злой… Где оружие?

Сын молчал. Если бы Стерко обнаружил пропажу походя, случайно, дело бы кончилось острой перепалкой, в конце которой отец и сын, замучив друг друга, обратили бы все в неудачную шутку, и Шото в конце концов вернул бы такую вожделенную игрушку… Но до назначенного часа оставалось минут двадцать, и Стерко некогда было корчить из себя бывалого педагога.

– Отдай пистолет, Шото!

Он подскочил со стула, подошёл к Шото и требовательно протянул руку, щёлкнув пальцами:

– Быстро, а то прибью! Ну?! Где он?

Шото, не поднимая головы, сунул руку назад под рубашку и вынул из-за ремня маленький импульсный пистолет. Стерко выдернул его из руки Шото и злобно спросил:

– Зачем? Зачем ты опять?.. Я уже устал тебе говорить!

– Я боюсь, – тихо проговорил сын.

Удивление взяло верх над раздражением, и Стерко переспросил:

– Боишься? Чего?

После страстных обвинений на кухне задавленное признание Шото несказанно изумило Стерко.

Паренёк поднял на отца полные неожиданных слез глаза и произнёс жалобно:

– Ты так надолго уходишь, и мне страшно, Стерко… Тебя нет, Зого скандалит… Мне бывает очень страшно!!!

– Как бы страшно тебе ни было, ты и пальцем не должен касаться моего пистолета! – чуть ли не по слогам произнёс Стерко. – Это не игрушка!

– Я умею им пользоваться! Ты же сам меня учил!

– Я учил тебя не для того, чтобы ты брал его поиграть! Его не должны видеть даже случайные глаза! А что если кто-нибудь заметит, что это потусторонняя вещь? – начал Стерко, но взглянул на часы и понял, что пора уходить. – Впрочем неважно. Пока ты ещё несовершеннолетний, я буду решать, что тебе можно, а чего нельзя.

Стерко решительно запахнул куртку и пошёл к двери.

– Куда ты?

– Надо. Меня ждут, – бросил Стерко, не оборачиваясь.

– Ты вернёшься сегодня? – с надеждой спросил Шото.

– Н-не знаю, – неуверенно отозвался Стерко. – Наверное. Но в общем, лучше меня не жди.

Ответом ему был грохот. Стерко обернулся и увидел, как Шото, не вынимая рук из карманов, с размаху колотит ногой по закрытой двери кладовки.

– Эй! – окликнул Стерко, но Шото не останавливался.

Ругнувшись, Стерко рванулся к сыну, схватил его за плечи и встряхнул:

– Спятил, да?!! Прекрати сейчас же! Ты напугаешь Зого!

– Его что пугай, что не пугай… – злобно ответил Шото. – Он смирный, пока ты дома, а потом я от него на стенку лезу!

– Да, с ним непросто, но за столько времени можно было приспособиться, не так ли?

– Да?! – в голосе Шото опять появились слезы. – Вот к этому приспособиться?!

Шото вытащил руки из карманов и сунул их Стерко. На запястьях горели борозды свежих царапин, а на левом предплечье вспухли полукружьем следы зубов. Стерко невольно вздрогнул:

– Не может быть!

– Не может? – взвизгнул Шото. – Не может? Значит, это я сам себя покусал? И это тоже я сам, да?!…

Шото распахнул рубашку. На левом боку красовался кровоподтёк.

– Мне это надоело, Стерко! Я устал! Устал! – закричал Шото, размазывая по щекам слезы. – Я больше не могу! Тебя вечно нет, а я больше не могу с ним один!

Стерко глянул на часы. На встречу он уже опаздывал.

– Шото, я тебе обещаю, что я ухожу ненадолго и в последний раз, – быстро проговорил Стерко. – Потом я возьму отпуск на работе, и мы побудем вместе.