Самолет стремительно разогнался и, оторвавшись от земли, начал набирать высоту. Вцепилась в подлокотники.
— Боишься летать? — Арман заметил мою реакцию.
— Очень, — ответила, едва дыша.
— Расслабься, это же частный самолет, — попробовал разрядить обстановку, но не слишком удачно. Когда понял, что мне не смешно, добавил ободряюще, — Потерпи, наберем высоту, и можно будет переместиться в более комфортные условия.
Минут через десять командир разрешил расстегнуть ремни. Я выдохнула и прекратила портить ногтями обивку кресла. Арман откровенно подсмеивался надо мной.
— Привыкнешь. Мы будем часто летать.
— Куда? — спросила растерянно.
— Пока не знаю. А куда ты хочешь? — он тепло мне улыбался, целуя пальцы, пытаясь отвлечь.
— Пока не знаю, — наконец-то немного расслабилась и смогла улыбаться в ответ.
— Есть хочешь? — отрицательно мотнула головой, не могу есть в самолетах. — Тогда пойдем.
Арман повел меня за собой по салону. Алекс действительно спал, пристегнувшись и практически повиснув на ремнях. Искренне позавидовала подобной суперспособности — спать так далеко от земли. Через пять рядов кресел мы уперлись в дверь, за которой оказалась крошечная спальня и еще одна дверь, судя по табличке в санузел. Это, конечно, здорово по сравнению с экономклассом, которым я ранее летала. Но вот наличие здесь кровати меня сразу же насторожило. Это было первой и от того самой верной реакцией, но я тут же обругала себя — Арман и ходит-то с трудом. Иностранец все это время внимательно наблюдал за сменой эмоций на моем лице. Хотелось как-то отвлечь его от этого, и я выдала первое, что пришло в голову.
— У меня даже загранпаспорта нет с собой.
Браво, Милена, так он, конечно, отвлечется от твоих внезапно нахлынувших страхов и сомнений. Главное, вовремя спохватиться. Если прямо с трапа он продаст тебя в бордель или на органы, то сама виновата!
— Ничего страшного, мои специалисты уже занимаются этим. Понадобится не менее двух недель, но у тебя будут все необходимые бумаги.
Набралась смелости и сделала то, чего хотела так давно — посмотрела ему прямо в глаза. Все лицо было разбито, а вот глаза остались прежними — насыщенно-синими и насмешливыми, и как и каждый раз настолько внимательно и жадно рассматривали меня, будто все пытались найти что-то — что-то очень нужное Арману. До сих пор не знала, что это, что он ищет во мне так тщательно раз за разом. Может быть, все же узнаю со временем…
— Он сказал, что ты улетел, — провела пальцами по неповрежденной коже на щеке.
На ощупь он такой же, как я помнила — прохладный, чуть колючий и бесконечно приятный.
— У него были основания так думать, — довольно неприятно усмехнулся Арман, и я поняла, что Дмитрий ох как зря считал себя единственным, кто способен на подобные игры.
Он какое-то время молча наблюдал за тем, как разглядываю его раны, ушибы, синяки и рассечения, прикасаюсь там, где возможно.
— Что? Я уже не такой красавчик? — спросил с вызовом.
— Абсолютно точно, — ответила спокойно. — Но, кажется, меня это совсем не беспокоит, несмотря на мое визуальное неприятие подобного.
Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, потом он подался вперед и наконец-то обнял меня. Как же давно я хотела этого. Просто стоять, прижавшись к его сильному телу и понимать, что все позади.
— Я очень скучал, — прошептал мне в волосы. — И ревновал. Сто раз пожалел, что не посадил тебя в то такси около ворот.
— Я тоже скучала, — прошептала, вытирая слезы. — А причин для ревности не было и нет.
Мы постояли еще какое-то время, потом сели на кровать, потом легли. Разговаривали о том, что происходило с нами после последней встречи. Арман поберег мои нервы и, уверена, опустил многие подробности их встречи с Дмитрием. Сказал только, что на полное восстановление ему понадобится от двух до четырех недель, но, в конце концов, с ним все будет в порядке. Я проявила себя полной плаксой, и он не мешал мне прожить эту боль. А потом я уснула. Не ожидала от себя такого, но усталость и стресс взяли свое. Да и на земле уже поздний вечер.
После пробуждения оценила все прелести полетов на частном самолете. Арман оказывается заранее позаботился обо всем и проблем с одеждой и косметикой у меня не возникло. Приняла душ, переоделась и даже накрасилась немного. Потом мы позавтракали. Алекс к нам присоединился, он был свеж и энергичен. Я ограничилась кофе и тостом, несмотря на все попытки Армана накормить меня нормально.
Едва убрали посуду, самолет начал снижаться. Я отдохнула и немного успокоилась, поэтому посадку перенесла неплохо. Арман все время отвлекал и развлекал, за что я была ему очень благодарна. Вскоре мы благополучно сели, я была счастлива, мои спутники откровенно посмеивались над моими бурными эмоциями.
Подали трап, дверь самолета открылась, выпуская меня в новую жизнь. Не знала, какой она будет. Новый континент встретил теплой погодой, солнечным началом вечера, ласковым ветерком, развевающим мои волосы. Арман вновь взял меня за руку. Я улыбнулась ему, обхватывая пальцами его широкую ладонь. Мы все еще плохо знали друг друга, и отношения наши начались довольно странно, но я готова познакомиться с ним по-настоящему, готова верить ему, верить в нас. Никто не может знать, как долго мы сможем быть вместе, как долго захотим быть вместе. Сможем ли принять друг друга в иных правилах? Построим ли что-то на обломках моего травмирующего опыта? Получится ли у нас? Вопросов больше чем ответов, но одно я знаю точно. Здесь и сейчас я именно с тем мужчиной, с которым хочу. И я уже убежала с ним на край света, так что поздно раздумывать, надо просто жить. Жить эту жизнь — такую несовершенную, как она есть, такую несправедливую и быстро меняющуюся, непредсказуемую и загадочную, болезненную и приятную.
