Я позволяю себе утонуть в его вкусе, его поцелуе. Руки Гейба блуждают по моим талии, бедрам, попе, затем снова наверх, пока не оказываются прямо под грудью.

Испытывая одновременно и похоть, и страх, начинаю беспокоиться. Пойдет ли он дальше? Или остановится? Он знает мой самый большой секрет — ладно, не самый большой секрет. Ненавижу, что обманываю его, что он считает меня какой-то пустоголовой богатой девушкой, у которой проблемы с отцом.

Может у меня и есть проблемы с отцом, но я определенно не пустоголовая девушка. Нет, скорее я — напуганная бедная девушка, прыгнувшая выше своей головы, и вполне готовая позволить этому парню делать со мной все, что захочет.

Без сожалений.

— Ты похудела? — спрашивает Гейб, оторвавшись от моих все еще нуждающихся губ.

Удовольствие разливается по мне, как только он опять проводит руками по талии и располагает их на моих бедрах.

— Семь фунтов (Прим. пер. — примерно 3,2 кг), — отвечаю гордо. Возможно, это и не так много, но каждый из этих сброшенных фунтов дался с трудом. Быть на диете — такой кошмар.

Он морщится. И даже рычит:

— Чертовски жаль. — Его пальцы незаметно проскальзывают ко мне под топ, дотрагиваясь до голого тела. — Мне очень, очень нравятся твои изгибы.

Гейб говорит так, что хочется растаять. Его легкое принятие моего тела никак не укладывается у меня в голове. Кажется, что он наслаждается, прикасаясь ко мне, изучая мое тело руками и пальцами, отыскивая каждое чувствительное местечко, надавливая ровно настолько, что я каждый раз жажду большего. Ни один другой парень никогда не ценил мою фигуру, как это делает Гейб.

Я устала, что отказываю себе в этом. В нем. Он тоже устал от этого? Или наслаждается этой пыткой? Я думаю, есть смысл, чтобы отказывать себе в том, чего отчаянно хочется. Мне ли, королеве диет, не знать. Я помню, как-то раз сидела на безуглеводной диете, и все, что делала — мечтала о шоколадном торте. Прям бредила им и все.

Я даже не особо люблю шоколадный торт. Мне больше нравятся с ванильной и сливочной глазурью. Он просто был олицетворением того, что я не могла себе позволить. На третий день той диеты я набивала рот куском калорийного шоколадного торта, купленным в местном супермаркете. Я съела его на ужин.

И никогда больше не сидела на той безуглеводной диете.

Гейб — мой пресловутый кусок шоколадного торта. Черт, да он как целый торт. Обычно я не большая его поклонница, он никогда не был моим привычным желанием, но, вау, когда я хочу чего-нибудь, я превращаюсь в отчаянного человека. И сделаю все, чтобы хоть кусочек, но попробовать.

Всего один.

— Больше никаких диет, Люси, — ворчит он у моих губ. Его низкий сексуальный голос отвлекает меня от моих мыслей, напоминая, что прямо сейчас я могу еще разочек вкусить новообретенную страсть. — Ты мне нравишься такой, какая есть. Хотелось бы, чтобы также и себе самой ты нравилась.

От его слов я таю еще больше. Почему он такой идеальный? Боже, он превращает меня в сумасшедшую. Безумную. Он снова целует меня, и я растворяюсь в нем, его руки уже полностью у меня под топом, теребя пальцами кружевную отделку моего бюстгальтера. Я отстраняюсь от него, вспоминая, что мы в гостиной. Его сестра спит на диване, а родители в любой момент могут войти через переднюю дверь.

— Мне пора, — говорю, прерывисто выдыхая и оглядывая комнату. У меня с собой только телефон и связка ключей, которые уже при мне, поэтому я могу уйти. Я должна уйти.

Но такое ощущение, что ноги не двигаются.

Он изучает меня, его губы, опухшие и влажные после наших поцелуев, а волосы благодаря моим пальчикам в беспорядке. Он берет мою руку, переплетая вместе наши пальцы. Кажется, что он касается самой глубины души, что совершенно банально? Кто так думает, не говоря уж, чтобы так чувствовать?

Я. Я так делаю. О, господи, я так делаю. Глаза Гейба теплые, пока он изучает меня и тянется свободной рукой, проводит пальцем по щеке вверх, заправляя выбившуюся прядь мне за ухо.

— Пошли, — шепчет он.

Когда он говорит мне этим низким соблазнительным тоном, я чувствую, как меня знобит внутри. Ощущение, которое хочу испытать еще раз.

И еще раз.

Он мягко тянет меня за руку, и я следую за ним, словно не могу делать ничего другого, и клянусь, не могу. И не хочу никуда больше идти. И совершенно не хочу возвращаться в огромный одинокий дом и ложиться в пустую одинокую кровать. Что бы он ни захотел, я — за.

Шумно и нервно выдыхаю. Прекрасно, я немного нервничаю. Ладно, сильно нервничаю. Но я — за.

Обеими руками — за.

Когда он все еще молчит, я, наконец, больше не выдерживаю.

— Куда мы идем? — спрашиваю, пока он ведет меня вверх по лестнице.

— В мою комнату. — Гейб оглядывается через плечо, взгляд прямой, его намерения совершенно ясны. — Ты не против?

Не против ли я? Разумная сторона меня говорит отказаться. Остальная часть тела кричит сказать «да».

Что я и говорю.

11 глава

Люси

В спальне, куда он меня заводит, темно, свет проникает только через чуть приоткрытые жалюзи на окне. На протяжении уже нескольких дней на небе полная луна, она отбрасывает серебристые полосы вдоль стен и пола. Я стою совершенно неподвижно, оглядываясь по сторонам, пока Гейб закрывает за нами дверь и поворачивается лицом ко мне, и все, что я вижу — это его глаза и губы.

Стоит нашим взглядам встретиться, у меня пересыхает во рту. Я замираю, не в состоянии сказать хоть что-то или сделать первый шаг. Да я и не должна.

Наши пальцы все еще сплетены, он притягивает меня ближе и без какого-либо колебания завладевает своими губами моими. Его поцелуй уверенный, без промедления требующий, но и многообещающий, и я моментально сдаюсь ему, изо всех сил стараясь отключить свой мозг, перестать думать и просто чувствовать. Все, что я хочу — это ощущать на себе его руки и губы, а его язык — у себя во рту. Он отпускает мою руку и берет в ладони мое лицо, отчего я чувствую себя желанной. Дорогой.

Глупая. Мы едва знакомы, на самом деле я мало что знаю о нем. Несколько раз мы вместе тусовались и целовались. Мы сопротивлялись нашему сексуальному влечению, а прямо сейчас, похоже, мы сдались.

Не то, чтобы я протестую…

Но он — практически незнакомец, а я не занимаюсь такими делами с незнакомыми парнями. Я абсолютно уверена, что Гейб на самом деле не любит своих родителей. Он очень оберегает свою сестру, хотя делает вид, что это не так. Он заботливый. Веселый. Внимательный. Строгий инструктор, когда дело доходит до тренировок. Он приятен на вкус, реально приятен. Мне нравится его улыбка. Он — секси. Его глаза, кажется, все замечают, даже то, что мне совершенно не хочется, чтобы он знал. Он хороший водитель, хотя немного безрассуден. В действительности он немного безрассуден во всем, что делает, но это не обязательно так уж и плохо. Он умный. Мне нравится с ним разговаривать. И мне очень нравится с ним целоваться.

Хм. Может, я знаю его лучше, чем думала.

— Твой мозг. — Он хмурит брови и отстраняется от меня, большими пальцами поглаживая мои щеки туда-сюда так, что я готова замурлыкать, как кошка.

Или запрыгнуть на него. Хм, да, запрыгнуть на него. Звучит прекрасно.

Стоп. Откуда взялась эта мысль? Я — девственница не случайно. Я не сдаюсь легко. Никогда не сдавалась. И никогда не было соблазна.

До Гейба.

— Мой что? — спрашиваю в замешательстве. Возбужденно. Погодите, он сказал «мой мозг»?

— Твой мозг. Ты слишком много думаешь. — Он нежно целует мой висок, прижимая ко мне мягкие губы, отчего у меня подкашиваются ноги. — Тебе нужно расслабиться.

Слишком много думаю. Он прав. И уж совершенно точно, чего я не хотела — это загоняться по каждому поводу. Пусть это и прочно укоренившаяся привычка.

— Ничего не могу поделать, — сознаюсь, закрывая глаза и вздыхая, в то время как он целует меня в щеку, ухо, левый уголок рта. Правый. Дразнящие, сладкие поцелуи, от которых у меня все плывет перед глазами. — Ты заставляешь меня нервничать.