<p>

 </p>

     " In the beginning, was the Word, and the Word was with God, and the Word was God.

   В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

   Ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ λόγος, καὶ ὁ λόγος ἦν πρὸς τὸν θεόν, καὶ θεὸς ἦν ὁ λόγος

   Hn teHoueite neFSoop nCi pSaJe auw pSaJe neFSoop nnaHrm pnoute auw neunoute pe pSaJe;

   In principio erat Verbum, et Verbum erat apud Deum, et Deus erat Verbum

  - Эй, пошевеливайтесь - бездельники и вредители! - выплеснулся из луженой глотки громкоговорителя колючий дребезжащий голос. Словно ушат ледяной воды обрушился на бритые головы заключенных, вырвав их из сладких объятий утренней полудремоты. Грубый обладатель пронзительного тембра не был удовлетворен достигнутым эффектом и взорвал уши диссонирующем финальным аккордом:

   - A если кто не понимает человеческого языка, вас ему скоро обучат так, что вы свой собачий язык проглотите!

  Люди в бараке нехотя протирали глаза и, цедя проклятия, каждый на своем наречии, вполне понятным по интонации всем окружающим, потягивались и неторопливо одевались.

  На грязных стенах висели плакаты; на самом большом была изображена азбука с нарисованными яркими абстрактными изображениями под каждой буквой. Цветные пиктограммы контрастировали с мрачно-серым фоном полутемного барака. Другие плакаты молча, но назойливо декламировали примитивные рифмы:

  "Читай, Учись и не Ленись", "Будешь правильно читать - раньше выйдешь погулять", "Тот, кто речь родную знает - тот свободный край познает".

   Дверь уже была кем-то раскрыта и, прогибаясь под порывами холодного ветра, неровная цепочка людей потянулась к узкому выходу из барака. Отрывки фраз, выплескиваемые каждым из бредущих людей, хаотично резонировали в гулком помещении, создавая тоскливый много-тональный гул. Хотя длинный трудовой день ЛингЛага только стартовал, мечты о сладком часе, когда можно будет забыться во сне, доминировали в мыслях бессмысленно бредущих заключённых. Но пока что надо было благополучно пережить часы активной деятельности, которая, по замыслу тех, кто создал ЛингЛаг, благотворно способствует чудесной трансформации опасных подрывных элементов в нормальных, добропорядочных и грамотных граждан. Рутинный день в Линг-Лаге состоял из утомительных уроков переобучения и дополнительной трудовой нагрузки - все на благо общества. На деле же многие заключенные бесцельно болтались по огромному пространству, ограниченному высоким забором с вышками. Обитатели Линг-Лага делились на три основные группы, в соответствии с тяжестью состава преступления. Наиболее многочисленная группа состояла из мелких нарушителей, называемых лингво-хулиганами. Во вторую категорию начислялись закоренелые языковые анархисты. Но наиболее опасными считались немногочисленные фанатичные ЛинТерры, то есть лингво- террористы. Впрочем, несмотря на эту условную классификацию, которая была отмечена знаками на одежде, заключенные предпочитали кучковаться не по статье, а по языку общения.

  Среди понурых и депрессивных лиц бредущих зеков выделялось почти веселое лицо молодого заключенного, чью рубашку украшал красно-лиловый знак, указывающий на принадлежность к самой опасной группе ЛинТерров. Звали заключенного Данор, в прошлом доктор лингвистики и уважаемый университетского преподаватель, автор инновационных работ в области языкознания и любимец студентов. Много лет назад он записал в дневнике, которому доверял кой-какие свои размышления, несколько строчек. Тогда он не подозревал, насколько актуальными оказались сии мысли;

  "Во все времена, во всех странах и у всех народов общество прочно держалось за свои любимые игрушки - тюрьмы и лагеря заключения. Можно сказать, что принцип лишения свободы - этот неотъемлемый мрачный элемент мировой культуры или, по Юнгу, часть коллективного сознания. Сей ген человеческой цивилизации уже бурно экспрессировал во времена античной Греции, украсившей свои тюрьмы именами Сократа и Мильтиада, праздновал расцвет в башнях Тауэра и Бастилии, приютивших на долгие годы в свои холодные коридоры титулованных и высокопоставленных королевских особ и достиг апогея в различных ГУЛАГах двадцатого века. Впрочем, можно было найти иногда и редкие исключения. Например, в определенный период истории своды законов Древнего Рима не содержали такого пункта - лишение свободы. Нарушителя законов мог ждать штраф, публичное бичевание, отчаянно-кровавая схватка на арене Колизея или беспощадное мучительное распятие. Разве этого мало, по мнению Римских сенаторов, чтобы отбить охоту нарушать закон? Поэтому концепция лишения свободы была отброшена Римским законотворчеством, и в тюрьмах пребывали лишь в ожидании приговора. Мы можем отметить древне библейские истории о городах убежищах для преступников. Также известны дикие племена, где преступников либо казнили, либо изгоняли, либо прощали, не очень хорошо понимая, очевидно в виду своей дикости, зачем нужно держать человека взаперти. Но все эти извращения были всего лишь исключением из прогрессивной концепции, утверждающей, что длительная отсидка преступных элементов только облагораживает и очищает общество. С тех пор - и по сегодняшний день, лишение свободы в воспитательно- истребительных целях обильно практикуется большинством организованных структур. Поэтому наша современная супер-модерновая информационная власть не может даже и помыслить о том, чтобы отказать себе в маленьких радостях в виде судебных фарсов, выступлений адвокатов и прокуроров, сублимирующих свои неисполненные театральные амбиции и пылко восполняющих население тюрем и лагерей новыми подданными. "

  Данор никогда не предполагал, что подобные абстрактные рассуждения когда-то затронут его лично. А сейчас, спотыкаясь о разбросанные камни, Данор с огромным любопытством прислушивался к многоязычному букету голосов и жадно впитывал каждый сочный звук. Для человека, совсем недавно не ведавшего ограничений в передвижении, привыкшему свободно распоряжаться своим временем и пространством, лишение свободы можно было бы рассматривать как катастрофическое падение на самое глубокое дно. Но, вопреки здравому смыслу, Данор решил воспринять новую сцену как тяжелую, но очень познавательную научную экспедицию. В течении тягучего дня, которой проходил в бессмысленных для него воспитательных мероприятиях, Данор размышлял о незаконченных исследованиях и собирал бесценный лингвистический материал. Вечером он падал плашмя на жесткую кровать и пытался максимально быстро расслабиться, чтобы не потерять драгоценные минутки короткого сна. Но сегодня утром он проснулся на час раньше подъема и начал напряженно вспоминать цепочку событий, которая привела его в ЛИНГ-ЛАГ.