– Это все жутко печально, конечно. Но я точно сейчас умру. Я так хочу е-е-есть! Просто безумно, – заныла Астрид, хватаясь за живот.

– Ты обкурилась, вот и хочешь есть. Кстати, у меня есть один косяк. Последний. Можем разделить, – вскинула брови Аура. – Йенни, ты не против, если мы закурим?

– Нет, все в порядке. Я пойду пока поищу Роми. Она, когда уходила, была очень бледная. И, кажется, нехорошо себя чувствовала. Я схожу в туалет и приведу ее, ладно? У меня какое-то странное предчувствие.

С этими словами Йенни вышла наружу, не дожидаясь ответа. Туалетные кабинки находились в нескольких минутах ходьбы от палатки.

Йенни быстро шагала по лагерю, надеясь, что никого не покалечит, передвигаясь в кромешной тьме. На сапфировом небе, подернутом серебрящейся дымкой, не видно было ни звезды. Лишь желтая круглолицая луна хмуро поглядывала из-за набегающих туч.

Вскоре до Йенни стали доноситься странные бессвязные звуки. Она ускорила шаг, но в одно мгновение резко остановилась, словно ноги ее припечатали сургучом к земле. Йенни закрыла рот руками, глядя на мечущегося в конвульсиях человека. Приблизившись на ватных ногах, она поняла, что это Роми. Глаза ее были закрыты, она извивалась так, словно сквозь ее кожу проводили ток. Грудь и шея были в рвоте, по синеющей коже струился пот. Йенни, словно под действием гипноза, упала на колени возле Роми, нависла над ее изможденным телом. Тошнота не давала Йенни дышать. Страх клубился в горле. И мысли в голове путались, тонули в ядовитом море паники.

Не помня себя от страха, Йенни вцепилась в телефон и набрала 112.

– Алло, здравст…

– Здравствуйте. Мне нужна помощь! То есть не мне, а моей знакомой, – залепетала она, удивляясь тому, как жалко звучит ее голос. – Тут девушка… Она извивается на земле, вся грудь у нее в рвоте… И это похоже на эпилептический припадок. Наверное. Я не знаю точно. Мы знакомы всего несколько часов. Я понятия не имею, что происходит. Помогите, пожалуйста!

– Назови адрес, пожалуйста, – мягко произнесла женщина на другом конце провода.

– Мы на музыкальном фестивале в Сигтуне.

– Постарайся назвать более точное расположение.

– Мы в палаточном лагере на территории фестиваля. Она… она потеряла сознание возле туалетных кабинок. Это недалеко от входа в палаточный лагерь. Мы в первом же секторе. Пожалуйста, умоляю, поторопитесь! Она вся синяя, – прошептала Йенни, едва сдерживая душившие ее слезы.

– Машина уже выезжает. Постарайся не паниковать, хорошо?

– А что мне делать до вашего приезда?

– Попытайся привести ее в сознание. Это важно. Проследи за тем, чтобы рвотные массы не забили дыхательные пути и чтобы язык не запал.

Не успела Йенни спросить, каким образом она должна это сделать, как в трубке раздались глухие безжизненные гудки.

Йенни осторожно перевернула Роми на бок, похлопала по щеке, но та по-прежнему не приходила в сознание. Едва подняв телефон с сырой земли, онемевшими от страха пальцами она набрала номер Акселя.

На звонок он ответил почти сразу:

– Алло? Йенни? Что-то случилось?

Сиплый спросонья голос Акселя звенел нотами беспокойства.

– Роми, – выдавила Йенни, из груди ее вырвался болезненный всхлип. – Она без сознания… Она бьется в конвульсиях. Пожалуйста, приходи быстрее. Мне страшно за нее!

– Где вы? – глухо спросил Аксель.

– У туалетных кабинок. Поторопись, я тебя умоляю! Ей очень плохо…

Йенни засунула телефон в карман и заботливо убрала с влажного лба Роми прилипшие светлые пряди, потом попыталась вернуть ее в сознание – вновь несильно похлопывала по щеке, трясла за мягкое плечо. Но все было безуспешно.

Аксель появился спустя пять минут. Он тяжело дышал, в его глазах застыл испуг, какого Йенни не видела в жизни. Откуда ей было знать, что в ее обезумевшем от ужаса взгляде, точно в зеркале, отражалась та же эмоция.

– Аксель, – выдохнула Йенни то ли с облегчением, то ли с беспокойством.

Аксель опустился на корточки, уставившись на Роми.

– Это выглядит как… как тогда. Как передоз. С Робби все было так же… – заключил он тихим шепотом.

Он опустошенно смотрел на синее, перепачканное рвотой лицо Роми, придерживая ладонью ее голову. Аксель вдруг рухнул на колени, застыл, цепляясь пальцами свободной руки за коротенькую траву. Его взгляд метался из стороны в сторону, грудь вздымалась частыми и резкими рывками.

Йенни сидела, прижав ладони к глазам, словно надеясь, что это всего лишь дурной сон, беспощадная игра разгоряченного воображения. Но реальность нагло стучалась в дверь тяжелым, исключительно редким вздохами Роми и влажными хлюпающими звуками, извергающимися из ее гортани.

Когда скорая помощь была на месте, ребята тоже решили ехать в больницу.

– Йорген скажет остальным завтра, что произошло. Они уже вырубились или не в состоянии даже стоять на ногах, – предупредил Аксель, забираясь в машину. Йенни запрыгнула следом, и парамедики захлопнули за ней двери – резко, почти молниеносно. Отвергаемое ею, но все же ощущаемое всеми в машине присутствие смерти имело особенность придавать человеческим движениям небывалую, животную резкость.

Догадки подтвердились – врачи сказали, что у Роми передозировка амфетамином, осложненная сильным алкогольным опьянением.

Когда Роми увезли в реанимацию, Аксель и Йенни остались стоять в приемной, в мертвой тишине. Опустошенные. Обессиленные. Морально подавленные. Аксель уселся на диванчик. Его движения казались безжизненными, словно он был не человеком – куклой на шарнирах. Йенни последовала за ним, едва передвигая ноги.

Спустя полчаса, проведенных в звенящем безмолвии, она сумела вернуть самообладание. Слезы больше не скатывались по щекам, руки почти не тряслись. Сознание прояснилось. Аксель все так же сидел, спрятав лицо в ладонях и уперев локти в колени.

– Хей, ты как? – позвала шепотом Йенни, дотронулась заботливо до его плеча.

Аксель повернул лицо в ее сторону, и она увидела его невыносимо печальные глаза.

– Прости меня. Я хотел, чтобы ты развеялась, отдохнула. Мне жаль, что ты видела… это.

Он снова отвернулся, и на острых скулах выступили желваки.

– Я же не идиотка, чтобы думать о том, хорошо ли я повеселилась, когда в соседней палате дорогого тебе человека вытаскивают с того света, – возмутилась Йенни.

– Это все… и моя вина тоже, – сказал он спустя некоторое время. – Я должен был присматривать за ней. Я должен был заметить, что творится неладное. Я ведь знаю ее лучше всех…

– Ты прикалываешься? Ты не можешь себя в этом винить! – воскликнула Йенни, разведя руки в стороны. – Ты такой же подросток, как и все мы. Ты нам не нянька, ты не должен ни за кем присматривать или брать ответственность за чужие ошибки! Ты не можешь винить себя. – Она сделала паузу, а затем тонким бессильным шепотом повторила: – Не можешь…

Недолго думая, Йенни опустилась на колени перед Акселем, чтобы видеть его лицо. Преодолев старую привычку, она взглянула в виноватые, омраченные печалью глаза.

– Аксель, – прошептала Йенни, с кроткой нежностью притронувшись ладонью к его щеке. Он едва заметно вздрогнул. – Ты сделал все, что от тебя зависело в этой ситуации. C Роми все будет в порядке. Не стоит так терзать себя, хорошо? Она обязательно выкарабкается. Вот увидишь.

Аксель устало смежил веки, накрыл ладонь Йенни своей, крепче прижимая ее к лицу. Прикосновение этих холодных рук дарило ему больше тепла и заботы, чем тысячи объятий и поцелуев с другими людьми.

Йенни не смела шевелиться. Она лишь смотрела, как трепещут длинные черные ресницы Акселя, наблюдала, как едва заметная складка прорисовывается на лбу, как приоткрываются потрескавшиеся губы. И сердце ее в те моменты отчаянно рвалось из груди.

– Можно мне тебя обнять? – спросил Аксель нерешительно. Его пальцы робко скользили по внутренней стороне запястья Йенни.

Йенни кивнула, и тогда Аксель поднял ее с пола, чтобы потом крепко прижать к себе. Он уткнулся носом ей в шею, зажмурился, жадно вдыхая пленяющую смесь из согревающего парфюма и яблочного запаха волос.