Уж не знаю, как отец узнал обо всём, но это он нашёл меня бредущую по направлению к дому в чудом уцелевшей одежде. Прижал к себе, повторяя, что всё теперь будет хорошо. Тогда-то меня и прорвало. Я разревелась, как в глубоком детстве. Но в тот момент было так больно и обидно. Кто бы мог подумать, что моя мать способна на такое ради науки…
Нет, я отчасти понимала её фанатизм. Когда решение головоломки так близко – протяни руку и получишь, это заставляет забыть обо всём и всех… Но не такой же ценой! И дело не только во мне, но и в тех двоих, которые оказались такими же заложниками ситуации. Я была благодарна Кайлу за помощь, но не желала видеть его больше никогда! Даже во сне лицо зеленоглазого оборотня было размыто и скрыто туманом, в то время как второго я могла рассмотреть довольно чётко. Его боль в чёрных глазах, в которых иногда мелькали золотистые блики, отзывалась в моём сердце.
Помимо прочего, я постоянно раздумывала над тем, что же моя мама сделала со мной? И кто ещё в курсе о моих мнимых возможностях? А если станет известно?
Страшно! Просто страшно даже думать об этом! А мне ведь нужно ходить на учёбу. К слову о ней. Все эти дни в медицинский колледж Нью-Йорка меня отвозил сам отец. Он же и забирал. Из общежития я ушла сама. Мне не хотелось оставаться одной. А папа приставил ко мне дополнительную охрану. Квартиру, где мы жили все вместе, выставили на продажу и переехали в наш небольшой дом в пригороде Нью-Йорка.
К смерти матери и её погребению я отнеслась с полнейшим равнодушием. Ну, не могла быть та женщина моей родительницей. Не воспринимала я её родной. Но при всём при этом глубоко в душе оплакивала свои детские иллюзии и те моменты нашего с ней счастья на двоих.
Потерев лицо ладонями, отправилась обратно в комнату. Знала, что заснуть уже не смогу, потому села повторять лекции. На рассвете снова вернулась на кухню, чтобы приготовить нам с папой завтрак.
– Доброе утро, малышка, – тепло поприветствовал меня папочка, поцеловав в макушку.
– Доброе, – улыбнулась ему, ставя перед ним тарелку яичницы с помидорами, сыром и беконом.
– М-м… спасибо, милая. Пахнет божественно!
Он потянул носом и принялся с наслаждением жевать. Я поспешила присоединиться к нему, рассматривая его исподлобья.
Как можно было не любить этого человека? Добрый, отзывчивый, в меру строгий и постоянно улыбающийся. Папа был моим персональным солнышком, который всегда согревал и поддерживал во всём. Даже когда у меня ничего не получалось, он подходил и говорил: "Ты всё сможешь. Не сомневайся в себе, потому что я ни на миг не сомневаюсь в тебе". Я верила ему, и в итоге у меня действительно всё получалось.
Ему уже за пятьдесят, а точнее пятьдесят шесть лет, но выглядит мой папочка на все сорок. Тёмные волосы, едва тронутые сединой, а серые глаза смотрят на всех умно, проницательно и цепко. Мне от него достался лишь цвет глаз, да полные губы, а вот цветом волос я удалась в мать, что мне ужасно не нравилось. У папы такой насыщенный и богатый оттенками коричневый цвет, о котором мне лишь оставалось мечтать. Поэтому в возрасте четырнадцати лет я перекрасилась. Мама отнеслась к этому философски – ну хочется, так пусть будет. А вот папа расстроился. Он очень любил мои светлые волосы, которые с возрастом становились только белее. Хотя, теперь стало понятно, почему это происходило.
– Ты снова не здесь, – пробормотал папа.
Его глаза смотрели на меня с грустью. Я знала, что он винит себя в том, что произошло со мной в той лаборатории. И всё же он не наседал и не требовал рассказа. Порой, мне казалось, что ему и так всё известно, и от этого становилось стыдно. Мне бы не хотелось причинять отцу ещё большую боль. Тем более теперь, когда мы остались одни друг у друга.
– Нам пора, – ушла я от ответа.
Папа кивнул. Уже через десять минут мы выехали из дома.
Сначала привезли меня, а потом, попрощавшись, папа отправился в офис своего частного охранного агентства, предупредив, что сегодня он чуток задержится из-за встречи с клиентом.
Лекции прошли интересно, и я честно погрузилась в них с головой. Только так у меня получалось забыть о своих проблемах, отвлекаясь на новую информационную дозу. Под конец учебного дня я всё-таки смогла немного расслабиться.
Мы с однокурсниками как раз вышли из корпуса на улицу, чтобы пообедать на любимой поляне, когда у ворот я заметила серебристый мерседес. Такую раньше у нас не видели.
– А эта чья? – поинтересовалась у ребят.
– Не знаю, – пожал плечами Патрик. – С утра здесь стоит, а вокруг неё мужик какой-то ошивается. Ждёт кого-то, похоже.
Сердце забилось чаще. Возможно, у меня развилась мнительность, но я была уверена, что это ко мне приехали.
– Ага, тоже заметила, – заговорщически произнесла Сильвия. – Довольно красив… Был бы, – поморщилась она, – если бы не две белые полоски шрамов на щеке. А ещё этот тяжёлый взгляд… Б-р-р… Жуть, в общем.
– А мне наоборот шрамы кажутся жутко сексуальными, – не согласилась с подругой Лорел.
От их слов я так и замерла с недонесённым ко рту гамбургером в руках. Сердце остановилось и ухнуло куда-то вниз, а паника липкой волной страха окутала сознание. Глупо не догадаться, о ком речь. Такую красивую и вместе с тем отталкивающую внешность, как и взгляд, имел только один мне знакомый мужчина. Тот, о ком я старалась не думать все эти дни.
Но зачем он здесь? Неужели, проникся словами матери и решил использовать меня как инкубатор? Или из-за возможной беременности? Так это зря! Я в тот же день сбегала втихаря в аптеку, купила и выпила специальные таблетки. И всё же, что ему надо?
Понимая, что еда в горло больше не полезет, отложила гамбургер в сторону. Да и с Ним поговорить стоило, раз уж приехал. Нужно всё выяснить и расстаться насовсем. Вот интересно, а если бы я оказалась действительно беременна, чтобы он предложил: аборт, быть вместе или забрать ребёнка себе? Всё-таки хорошо, что сейчас достаточно препаратов, дабы избежать подобного исхода отношений.
Успокоив себя такими мыслями, извинилась перед друзьями и направилась к воротам.
Он стоял на другой стороне улицы: руки сложены на груди, а сам облокотился на капот машины. При виде меня сразу подобрался и, как хищник на охоте, стал следить за моим приближением. На его губах играла лёгкая улыбка, которая совершенно не вязалась с обликом полным напряжённого ожидания. Зелёные глаза мерцали золотом, но этот эффект я списала на солнце. Мало ли, как свет преломился…
Неспешно приблизившись к Кайлу, я застыла перед ним, не зная, что и как лучше сказать. Наверное, для начала стоило поздороваться, но опять же не получалось. Голос отказывался служить своей хозяйке. Кайл тоже молчал, рассматривая меня. Всю. От его изучающего взгляда возникло желание поёжиться, но я сдержалась. Не хотелось показывать свою слабость. Хотя сомневаюсь, что тот не заметил моего страха. Да и страх ли?
– Привет, – нарушил молчание первым спустя какое-то время оборотень. – Как ты?
Раз уж сказать что-либо не получалось, пришлось кивнуть и пожать плечами. Потом представила, как глупо со стороны это смотрится, и покраснела, отведя взгляд в сторону. Но даже так заметила, как на его губах мелькнула ухмылка. Недобрая такая.
Ох, зря я, наверное, всё же вышла к нему. Несмотря на довольно многочисленную толпу студентов и просто прохожих вокруг.
– Твои лекции закончились? Нам нужно поговорить, – продолжил он, отталкиваясь от капота мерседеса. – И не здесь, Кристи, – поравнялся вплотную.
Взгляд зелёных глаз блуждал по моему лицу. Такой тяжёлый… но в противовес этому ощущению, мужчина почти неосязаемо коснулся моей щеки, заведя прядь волос за ухо.
– Я не кусаюсь. Не нужно бояться меня, – добавил тихим проникновенным тоном, от которого по позвоночнику побежали мурашки.
Собственная реакция на мужское действие напугала, отчего я шарахнулась в сторону и чуть не упала, споткнувшись о бордюр.
– Я… – кое-как выдавила еле слышно. Пришлось сперва прокашляться и уже потом продолжить более уверенно: – У меня ещё одна лекция, а потом мне надо в библиотеку, готовить доклад. И… – так, надо успокоиться и перестать заикаться. – Если вы здесь из-за… ну… того, что произошло тогда, то не переживайте. Я приняла таблетки, так что всё должно быть в порядке. Поэтому не стоит… – протараторила я, запнувшись под его очередной хищной ухмылкой.
