Они неплохо ладили во время путешествия, но с тех пор, как прибыли сюда, все изменилось, его никогда не было рядом, а если и был, то он целовал ее, смотрел на нее или вел себя странно. Мойра больше не хотела его бояться, и что-то подсказывало ей, что это произойдет только в том случае, когда она перестанет сбегать и позволит ему себя поймать.
Она провела рукой по меху на его плече и поднялась на ноги. У нее больше не было с собой фруктов, к тому же она не могла сидеть здесь весь день. Тройи все еще был болен, слишком болен, чтобы спуститься вниз. Ей нужно было проверить его. Она не знала, когда забота об этих двух кретинах стала ее обязанностью, но было здорово иметь цель и отвлечься от нависшей над ней паники, после решения никогда не возвращаться на Землю.
Они с Рут провели утро, раскладывая и распределяя свои припасы, Мойра рассказала ей все о своем пребывании на космическом корабле, пока для нее сооружали лестницу. В некотором смысле ей было приятно вернуться, и она поняла, что они с Рут связаны друг с другом, независимо от того, подруги они или нет. Они оказались в одинаковом положении, пережили похожие безумные события. Они обе были похищены инопланетянами, во что не смогли бы поверить ни ее друзья, ни ее родственники. Иногда они с Рут просто обменивались взглядами и понимали друг друга без слов.
Они были разными людьми, и некоторые вещи вынуждали ее держать язык за зубами, но присутствие Рут было бесценно. Как ни крути, важно иметь рядом того, кто не смотрел на нее как на сумасшедшую, когда она говорила о маленьких зеленых человечках. Время от времени Мойра замечала в Рут непоколебимую решимость, ее неизменную готовность сражаться или бежать, бросить все, кроме Грона, забив на последствия, и Мойра гадала, получится ли у нее так же.
Судя по всему, Рут пришлось пережить гораздо больше, полагаясь только на Грона, она отказалась от всего ради него, в то время как Мойра осталась, чтобы предотвратить дальнейшие похищения девушек с Земли. Мойра видела, как Рут зорко и неотрывно наблюдала за Гроном, оценивая дюжину различных окружавших его вещей в любой момент времени, дабы убедиться, что с ним все в порядке. Мойра призадумалась над этим, ведь было очевидно, что Грон больше, сильнее и гораздо лучше приспособлен, чем Рут, но Рут частично взяла под контроль не только свою судьбу, но и судьбу Грона. Да поможет Бог тому, кто попытается причинить ему боль.
Как только лестница была закончена, Мойра опробовала ее. Разумом она понимала, что если они выдерживали вес мужчин, то выдержат и ее, но Мойра с трудом преодолевала расстояние между перекладинами. Она заметила, что для женщины у Рут весьма хорошо развиты мышцы, теперь она понимала почему. Интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы стать такой, если она вообще когда-нибудь такой станет?
Она проверила Тройи, убедилась, что он достаточно поел и выпил, а затем уложила его спать. Он был очень чутким, когда она прикасалась к нему, а он к ней. В какой-то момент, ближе к вечеру, его эрекция ослабла и он уснул. Мойра рассматривала возможность отдохнуть, поскольку к этому времени верхняя часть ее тела уже сильно болела от того, что она карабкалась на дерево и слезала с него, чтобы убедиться, что с двумя ее парнями ничего плохого не случилось. Солнце только-только начало садиться, но сон к ней не шел, он был испорчен ее пребыванием на корабле, поэтому она легла рядом с Тройи, понимая, что не скоро заснет.
Во сне Тройи выглядел еще более измученным, чем в те моменты, когда его лицо оживлялось. Щеки впали, а под глазами залегли тени. Но все же было в нем что-то такое, отчего Мойре нравилось смотреть на него. Он был ей дорог, он принадлежал ей. Она знала, что это не совсем правда, но они были друзьями и делили одну площадку. Они с Крану нашли ее и привели, несмотря на последствия, в самое надежное место, где она была в безопасности. Мойра провела здесь уже больше недели, учитывая время, проведенное на корабле, а он все еще спал рядом с ней.
С Тройи она была в гораздо большей безопасности, нежели с Гроном, Грилой, Гриссом или Бру. Крану манил ее к себе, но с ним, в отличие от Тройи, она опасалась за свою жизнь. Тройи был надежным, она чувствовала, как он заботился о ней. Даже если он не сможет помочь ей вернуться на Землю, это все равно было приятно.
Тройи был довольно милым, когда она позволяла себе присмотреться к нему. Она и подумать не могла, что он когда-нибудь ей понравиться. Поскольку он спал, она позволила себе прижаться к меху на его груди и вдыхать его запах, позволяя кончику своего носа и рукам нежно очерчивать мускулы под его мехом. Почти сразу же его член набух и задел ее ногу, а его руки, казалось, поймали ее в ловушку, когда он притянул ее к себе и крепко обнял, уткнувшись носом в ее волосы. Она чуть не разбудила его, пытаясь освободиться, подумав, что он уже проснулся, но он почти сразу расслабился, и она поняла, что он все еще спит.
Мойра замерла на мгновение, затем позволила себе озорную улыбку и кончиком своего пальца снова провела по выступам мышц на его груди.
Глава 33
Наверно, самое худшее, по мнению Крану, было не в том, что он все время оставался привязанным к дереву, а в том, что это дерево идеально подходило для того, чтобы он мог видеть и слышать все, что видеть и слышать не хотел.
Ему пришлось наблюдать за тем, как утром Тройи, придя в себя после возвращения Королевы, спустил Мойру с площадки и последовал за ней через поляну к пруду. Ни один из них не остановился, чтобы поговорить с ним или хотя бы взглянуть на него. Он не был настолько жалким, чтобы рычать или высказывать свое недовольство, когда они проходили мимо, хотя мог бы. Вместо этого он наблюдал за тем, как они приближаются, ожидая, что Тройи хотя бы скажет что-нибудь, посмотрит на него или освободит, но они ушли прежде, чем он понял, что они не собирались обращать на него внимание. После такого он был слишком ошеломлен, чтобы злиться.
У Тройи, по крайней мере, хватило совести выглядеть пристыженным, когда он проходил мимо, не остановившись.
Никто до настоящего времени не предполагал, что Тройи или кто-то другой мог умереть в разгар горячки, так что Крану не волновался, но он видел, какие перемены произошли с его бывшим товарищем. Тройи выглядел очень бледным и слабым. Было ясно, что он оправляется, но Крану показалось, что ему дается это слишком легко, вероятно, Мойра продолжала заботиться о нем. Если бы она воспламенила Крану, он бы не проявил слабости. Он бы стал сильнее.
Эта мысль была единственным утешением для него, пока он прислушивался к отдаленному рокоту и всплескам воды во время купания Тройи и Мойры в пруду. Он представил, как она намывает его, также как Грут намывала Грона, — образ, который ему не понравился.
Было трудно оставаться сильным. Его взгляды не изменились с тех пор, как его привязали к дереву; Мойра вернется, и он завоюет ее расположение. Но сейчас ему было тяжело слышать их, а самому оставаться в стороне. Он не хотел надеяться, он хотел знать наверняка, что его сил и решимости хватит, чтобы достичь своей цели, что в конце концов он победит. Он хотел хоть раз в жизни услышать это заверение от кого-то другого, а не от себя самого. Но стало вдвойне тяжелей, когда его вот уже в который раз не выбрали. Он был отвергнут и наказан, и в настоящее время переживал не самые лучшие дни своей жизни.
Изгнание — было шансом. Наказание в виде привязи к дереву — было неудобством. Игнорирование Королевы, которую он выбрал, — хотя знал, что самцы не могут выбирать, — а также неспособность избежать встречи с ней и Тройи — была… ударом по его уверенности в себе. Впервые он почувствовал… сомнение.
Он был знаком с гневом и ненавистью по отношению к другим, когда они стояли на его пути, мешая ему и удерживая от того, что он хотел. О да, ему были хорошо знакомы эти чувства. Но сейчас все было по-другому. Он не мог ненавидеть Мойру, даже при том, что она не выбрала его. У нее определенно была на то причина. Наверно, с ним было что-то не так, что-то такое, что ее не привлекало, что-то настолько плохое, что вся его сила, размеры и забота о ней были не столь важны.
