— Ты сама сказала Абигайль, что она может не стучать…

Тут же зазвонил телефон, и Аманда, закусив губу, потому что та продолжала дрожать от смеха, взяла его в руки и, попытавшись надеть на лицо серьёзную маску, ответила:

— Ты что-то хотел?.. Ну, уходите, конечно… Я всё равно не танцую, а Кэйти надо отдохнуть после дня за рулём. Наслаждайтесь вечером. Увидимся утром.

Она отложила на подушку телефон и снова расхохоталась. Я была уверена, что наш смех прекрасно слышен в гостиной.

— Знаешь, Терри биологию сейчас учит, чтобы потом поступить в медицинскую школу, так что сейчас она будет им доказывать, что дети от этого не получаются, — сказала Аманда через смех, а потом вдруг стала очень серьёзной. — У меня в сумке есть крем. Я объясню тебе, на какие точки надо нажать.

Я смущённо опустила глаза и прошептала:

— Я смотрела это видео о массаже для беременных и, думаю, всё помню.

Выдавленный в руку крем был холодным, и я стала дуть на ладони.

— Жаль, что как в фильме нельзя расставить свечи и зажечь благовония, — мечтательно протянула Аманда, откидывая в сторону лифчик и ложась на бок, а потом вдруг схватила телефон и стала что-то бешено нажимать, пока не зазвучала релаксационная мелодия. — Ну вот хоть что-то.

Крем в моих руках согрелся, но вот сердце, похоже, сковал страх, потому что я боялась коснуться кожи Аманды.

— Начни сразу с поясницы, там больше всего тянет и пройдись в стороны по бёдрам.

Я оставила на коже белый бугорок крема и, едва касаясь его подушечками пальцев, начала плавно растирать его в стороны от позвоночника.

— Кейти, — грозно изрекла Аманда. — Помнишь, что сказали в начале фильма? Запомните, что она беременная, но не инвалид… Так что нажми на точки, чтобы мышцы расслабить и… Прости, что прошу это, намажь заодно мою апельсиновую корку. Похоже, я джинсами всё там стёрла.

Я выдавила на пальцы ещё крема и, забыв согреть, быстро проехалась по её ягодицам, в который раз отметив, что впадины пусть не совсем, но всё же округлились.

— И дальше по ногам, — простонала Аманда. — У меня везде кожа стала ужасно сухой.

Я подчинилась, проклиная дурацкую ароматерапию в виде остывшей пиццы, которая доводила меня до бешенства, пока не почувствовала, что крем полностью впитался и руки больше не скользят. Тогда я схватила кусок пиццы, чтобы протянуть Аманде, и только тут увидела, что та мирно спит, подложив ладонь под щёку. Она стала похожа на десятилетнюю девочку. Недавно такие яркие морщинки усталости сейчас разгладились под лаской сна.

— Чёрт, ты же голодная, — выдохнула я и добавила. — И ты тоже.

Я впервые обратилась к её животу, а вот мой живот явно просил есть и был готов принять в своё лоно оба куска пиццы, что я и сделала. Потом залезла под тёплый душ, почистила зубы и вышла голой в коридор, чтобы вернуться в спальню, радуясь, что все свалили. Я осторожно вытянула из-под спящей Аманды одеяло и укрыла нас обеих. Я отвернулась к окну и, прежде чем выключить ночник, заметила, что и на занавесках нарисованы мишки. Бабушка Стива явно была с придурью… Похоже, это стало последней разумной мыслью в тот день. За ней пришла пустота и глубокий спокойный сон, будто не было этого жуткого поведения Аманды, и мы спали дома. Вместо подушки я вновь ощущала холодной спиной её горячую спину.

Глава двадцать шестая "Кофе со льдом"

Я проснулась, потому что ужасно замёрзла. В этот ранний час в комнате оставалось довольно темно из-за залепившего окно снега. Я видела такое впервые и, подчиняясь детскому любопытству, тут же вылезла из-под одеяла и подошла к окну. Стекло выглядело настолько чистым, что, казалось, протяни руку и ощутишь колючий холод подмёрзшего снега. От одной только мысли о соприкосновении со льдом по телу пробежала дрожь, или же воздух был слишком прохладным для принятия воздушных ванн. Странно, что обогрев до сих пор не включился. Я обернулась к кровати: Аманда, к моему удивлению, спала в той же позе, что и уснула. Я бесшумно натянула на себя брошенную вчера водолазку, джинсы и носки. Стало немного теплее. Я накрыла Аманду своей половиной одеяла и вышла в коридор, осторожно притворив дверь.

В доме было тихо. И не мудрено. Если ребята допоздна танцевали, то должны спать без задних ног. Мы вон с Амандой завалились спать в семь вечера, а проснулась я только сейчас. В ванной комнате я прокляла человеческие потребности, потому что холод стульчака пронял ляжки до самых костей. Я смотрела в окно, лишь по ободку закрытое снегом. Полностью белые ветви дерева будто вымазали клеем и облепили ватой. Я умылась холодной водой, не дожидаясь, когда по трубам до крана дойдёт горячая, чтобы шумом льющейся воды не разбудить Аманду. Только выйдя в коридор, я поняла, что забыла включить свет. Впрочем, я бы и в кромешной тьме нашла унитаз, так мне хотелось в туалет. От холода или же от того, что мне снились свечи, о которых мечтала Аманда, и она сама среди них в костюме Евы ещё до этого чертового яблока.

Сейчас я прокрадусь на кухню и попытаюсь отыскать кофе, чтобы согреться. Мне уже приятно защекотал нос воображаемый кофейный запах и грудь заранее ощутила прилив желанного тепла, как вдруг меня обдало волной холода.

— Ты чего не спишь? — спросил Стив шёпотом, затворив входную дверь.

Я пожала плечами и отступила на шаг, потому что от него валили клубы ледяного дыма.

— А ты? — спросила я в свой черёд.

— Я мусорные бочки вывозил и машину откапывал, чтобы за кофе съездить.

— Я тоже кофе хотела. А почему дома не заварить?

Он посмотрел на меня, как на полную идиотку, а я не могла понять, какую очередную глупость сморозила — всего-навсего заикнулись о кофе.

— Ты что, не заметила, как в доме холодно? — спросил Стив, зябко ёжась, но не снимая холодной куртки. — Ночью был жуткий снегопад. Мы еле доехали, благо у меня полный привод. Мело так, что сносило с дороги. Судя по тому, что дом не успел продубеть, электричество отрубило часа в три, наверное. Не знаю, сколько ещё народ продрыхнет, но я хотел бы успеть смотаться за кофе и хотя бы камин протопить. Надевай куртку, поедешь со мной.

А какого черта я должна с тобой куда-то ехать, подумала я, а вслух сказала:

— Я тебя здесь подожду.

— Я ж не просто так зову, а на случай, если застрянем. Замело всё к чертовой матери. Трактор только с мусоровозом приедет, а промёрз я уже сейчас. Не хочешь ехать, пойду Шона разбужу, как и планировал.

В очередной раз я почувствовала себя полной дурой и обругала себя за идиотские мысли, которые не давали мне покоя весь вчерашний вечер. Стив тем временем принёс из гаража мою куртку. Она оказалась ледяной, и я непроизвольно вздрогнула, сунув руки в рукава. За порогом мы погрузились в снежную сказку. Уже полностью рассвело, небо было голубым, но солнце ещё не серебрило снег, и тот лежал вокруг белой пушистой ватой. Деревья укрыло снежным покрывалом. Снеговые шапки покачивались на ветвях и при лёгком дуновении ветра осыпались целыми горстями.

Наша «Тойота» превратилась в сугроб, а синий джип носил лишь белую шапку. Сколько же времени взяло у Стива откопать машину и расчистить путь к дороге? Две лопаты, большая и маленькая, полностью залепленные снегом, были прислонены к гаражной двери. Стив без слов перебежал улицу и оттащил с проезжей части перевёрнутые мусорные баки, вокруг которых валялись разодранные пакеты.

— Какие же тупые бывают люди, — сказал он, когда мы залезли в уже прогретую машину. — В договоре съёма всегда прописан пункт, что бачки можно вывозить только утром, потому что ночью по городу бродят койоты.

Стив осторожно вывел машину на дорогу, но потом пришлось ухватиться за ручку дверцы, чтобы не так трясло на снежных ухабах.

— Я только однажды видела койота у нас в долине. Он был похож на тощую облезлую овчарку. Он подошёл к нам в полдень поклянчить пиццу. У него были такие несчастные глаза, что стоило больших трудов сдержаться и не покормить. А ты видел медведя?