Зря она взяла с собой спортивные штаны —резинка пережала живот, и тот жировой складкой нависал над ней. Я видела этот лишний бугор даже под спортивной кофтой, потому даже обрадовалась, когда Аманда присела к столу, чтобы съесть ланч. Как же быстро наступил полдень. Я лично даже не успела проголодаться, но меня заставили поесть со словами, что дома всё равно есть нечего. Да, нечего, но магазины никто не закрывал. И не могла же я заниматься готовкой вместе с уборкой. Не могла, даже если бы захотела. Но придётся, потому что в понедельник Аманда останется с ребёнком одна, хотя я не представляла, как после бессонной ночи доберусь до учёбы.
Но пока стоило подумать о том, как посадить ребёнка в автокресло в том комбинезоне, который мы приготовили на выписку. Обе здраво оценивали двадцать один дюйм, на котором ткань придётся собирать гармошкой. Выбора не было — пришлось разложить на кровати, что имелось. Патриша почти не сопротивлялась — мы решили упаковать её сразу же после еды, полусонную или скорее полубодрствующую, но лишь на груди малышки щёлкнула застёжка ремней безопасности, как Патриша мгновенно уснула, будто фея волшебной палочкой махнула.
— Я нормально себя чувствую, — возмутилась Аманда, увидев в дверях палаты кресло-каталку, и я в этом с ней соглашалась: она впервые взяла дочь на руки и сама усадила в автокресло, потому что это для меня оказалось слишком сложно — больно тряслись собственные пальцы, чтобы протаскивать через ремни крошечные пальчики Патриши.
— Такое правило, — отрезала медсестра, и Аманда вскарабкалась в каталку, к ручке которой успели привязать подаренный Бьянкой шарик, а потом и меня лишили автокресла, которое я успела поднять. Его, по очередному правилу, поставили Аманде на колени — будто я выронить могла! А, может, кто-то и ронял…
Но если не доверяют мне, то как можно доверить катить каталку старушке, которая на ногах, казалось, не держалась. Тонкие руки её болтались в узких рукавах синего халата, словно ветки дерева по ветру. Я испугалась за Аманду и Патришу. Как только медсёстры с нами попрощались, я тут же обратилась к старушке с просьбой передать мне каталку, но получила строгий взгляд и отповедь:
— Это моя работа, и я с ней справляюсь.
Я извинилась и даже покраснела — хотела помочь и никак не рассчитывала на то, что обижу старушку. Потому минута в кабине лифта показалась мне вечностью. Но вот мы спустились в холл, где меня отпустили за машиной, и я чуть ли не стометровку сдала, пока бежала до гаража. Мне повезло в этот раз припарковаться под зданием госпиталя, а не через дорогу. И пяти минут не прошло, как машина была у дверей, но Аманду зачем-то выкатили на улицу раньше. Я бросилась к автокреслу, но от меня потребовали фотографию, и в спешке я чуть не выронила телефон. Наконец мне отдали ребёнка, и, даже услышав, как щёлкнуло крепление базы, я не успокоилась, пока не подёргала кресло за ручку раз десять.
— Опусти её! — скомандовала Аманда, когда уселась рядом на заднее сиденье.
Про ручку я напрочь забыла!
— Впереди больше места.
— У меня нет швов, ничего не болит, я нормально сижу. Давай уже уедем отсюда.
И мы уехали. В новую жизнь втроём. Вернее в неделю жизни втроём. А дальше нас ждёт неизвестность жизни вдвоём и жизни одной. Действительно одной.
Глава семьдесят восьмая "Крупицы сна и капли молока"
Первая ночь дома прошла хорошо, во всяком случае для меня — я застегнула спальник, вцепилась пальцами в подушку и проспала до самого утра. Аманда не разбудила меня, а, может, не добудилась, и сама поменяла дочке подгузник. Перед сном мы накинули на торшер кофту и превратили в ночник. В ногах дивана расстелили клеенку с одеялком, превратив в пеленальный столик, так что Аманде не потребовалось вставать, оставалось только переползти от подушки к клеёнке и обратно — путь достаточно короткий и безопасный даже в сонном состоянии. За вечер я пару раз поменяла подгузник, уча Аманду нехитрым премудростям ухода за ребёнком, а уход за собой сейчас был абсолютно прост — сон, сон и ещё чуть-чуть сна.
Когда я протёрла глаза, Патриша преспокойно спала в гнездышке, которое Аманда скрутила под своим боком из подушки для беременных. Могла бы ещё час наслаждаться сном, хотя тот и не был особо красочным — перед глазами разлилось чёрное пятно и поглотило всё моё существо, но впервые за последнее несчитанное количество ночей я действительно выспалась. Аманда уже не спала. Она отвела глаза от дочери и уставилась на меня. Распухшее приплюснутое лицо, круги под глазами — она выглядела ужасно.
— Ты не смогла уснуть? — спросила я осторожно.
— Смогла. Ненадолго. Неужели ничего не слышала?
Я уже сидела в спальнике, потому смогла пожать плечами.
— Если б услышала, то встала бы, — даже обиделась я немного за её недоверие. — Патриша не спала?
— Ела, спала, ела, спала, потом опять ела и спала…
— И давно она спит сейчас?
— Минут пятнадцать.
Что там говорили про детей, рождённых ночью? Патриша, кажется, и вправду перепутала время, потому что, пусть я и ходила по кухне на цыпочках, но не шуметь четыре часа не могла, а именно столько она проспала. Аманда же подскакивала каждый час, проверяя, что ребёнок дышит.
— А мы с собакой гулять больше не будем? — спросила я во время дневного кормления.
— Наверное, лучше не отказываться. Ты же два месяца сможешь её выгуливать. Наличных лишних не бывает.
Вечером я отправилась на прогулку одна, оставив Аманду кормящей ребёнка и нашла её в той же позе спустя почти час.
— Кажется, опять не будем спать, — сжала губы Аманда, принимая от меня чай с молоком.
— Может, днём не надо давать ей спать? — предложила я осторожно и во избежание отповеди пожала плечами.
— Не вариант. Если она уснула, её не добудишься.
Я сама разбудила себя с трудом, чтобы выгулять собаку. В эту ночь я бодрствовала вместе с Амандой и даже пыталась укачивать Патришу, но она плакала и смолкала только на руках у мамы. Аманда тоже попыталась наматывать с ней по комнате круги, но Патриша смолкала лишь, взяв её грудь и, потеряв, тут же просыпалась. В конце Аманда сдалась, подложила под голову руку и нависла над дочерью, чтобы та не слишком оттягивала сосок. Уснуть в таком положении мог только окончательно вымотанный человек.
Утренний сон Патриши вновь был крепок, хоть устраивай посудой барабанную дробь. После короткого сна Аманда не стала выглядеть лучше, и я предложила ей пойти погулять. Примотать малышку слингом-шарфом у нас не получилось, но Патриша отлично уснула в слинге-кармане, и мы даже сумели, не разбудив её, перевесить слинг на меня. Что бы Аманда ни говорила, а я чувствовала плечом вес ребёнка, хотя Патриша уже не казалась мне такой тяжёлой, как в госпитале.
Прогулка окрасила щёки Аманды в розовый, в глазах больше не лопались сосуды, даже живот, кажется, перестал так сильно выпирать из-под кофты, хотя, конечно, ничего не могло радикально измениться в её фигуре за одну прогулку — просто я привыкла к её новому образу, и недостатки перестали бросаться в глаза. Ешь йогурт с мюсли и гуляй с коляской — так сказал доктор. Можно ведь и со слингом гулять, верно?
Выходные как кот языком слизнул, я бы и не вспомнила, что сегодня понедельник, если бы не сработал будильник. Аманда зашипела на меня и зря — я только дольше тыкала пальцем в экран телефона, чтобы отключить звук. Заварив в термос какого-то специального травяного чая с бьющим в нос запахом аниса, я оставила Аманду с Патришей одну.
— Не задерживайся, — бросила она мне в спину.
Я кивала долго, даже когда вышла на улицу. Просыпаться было мучительно больно. Выгуливала собаку я с почти закрытыми глазами и потом так же нащупывала в кармане ключи от машины. Там, кажется, в экзаменационных билетах, был вопрос про подобное состояние, и верным ответом было — не садиться за руль ни в коем случае. Но я села, молясь доехать без приключений. На одном из долгих светофоров я даже выключила зажигание, чтобы закрыть глаза, и хорошо, что мне посигналили. Толку от нынешней учёбы не было никакого, но пропускать занятия я больше не могла. Мне надо было как-то отучиться эти четыре дня и ещё умудриться доехать в пятницу до Рино, не уснув за рулём. Может, надо будет в четверг вставить в уши беруши?
