— Я с тобой! — вскочила Аманда. — Телефон почти разрядился. Я не смогу позвонить тебе, если что.

— Так ты всё же что-то чувствуешь?

— Сейчас нет, но у меня уже тридцать восемь недель и два дня. Почти три!

— Какие три? Недели меняются в среду, а сегодня четверг!

— Какая разница?! Теперь я могу родить каждый день!

Почему она кричит? Я ведь всё слышу и не запрещаю ей ехать.

— Если ты собралась завтра родить, тогда мне точно надо доделать и отправить проект сегодня.

В библиотеке я забилась в самый угол, подальше от бегающих с книжками детей и попросила Аманду не отвлекать меня. Я не заметила, чтобы та обиделась. Она должна прекрасно понимать моё нервное состояние. Времени ровно до восьми часов, и я не собиралась терять и минуты. Даже на музыку, потому сунула в уши пустые наушники вместо берушей. Когда я подняла голову, Аманда уже что-то говорила, но, увидев на часах почти семь тридцать, я попросила не мешать. И она закричала так, чтобы её услышала вся библиотека:

— Тогда я иду домой!

— Иди, — бросила я, вернувшись глазами к экрану. Проект почти готов, но это «почти» никак не укладывалось в оставшиеся до закрытия полчаса. Почему я не в силах верно рассчитать время и силы? Выдохнув, я вновь взглянула на Аманду, но рядом со столиком её не оказалось. Неужели оставила меня в покое без скандала?

Слишком быстро по громкой связи объявили, что до закрытия осталось пятнадцать минут. Я судорожно заработала мышкой, ожидая, что Аманда подойдёт, чтобы поторопить меня, но она отнеслась с пониманием к моим творческим метаниям. Или на этот раз обиделась, тогда мне предстоял молчаливый вечер. Что тоже неплохо. Я наконец закрыла файл и прикрепила его к письму. А когда нажала на стрелку «отправить», ко мне подошёл библиотекарь.

В зале я оставалась одна. Сунув ноутбук в позаимствованный у Аманды рюкзак, я поспешила на улицу. Вечерами всё ещё было прохладно, и в одной футболке Аманда замёрзнет, ожидая, пока я принесу ключи от машины.

Только на парковке её не оказалось, но я успела вбежать в здание библиотеки, чтобы проверить туалет.

— Аманда! — позвала я и, не получив ответа, заглянула в каждую кабинку.

Где же она меня ждёт? Неужели я не заметила её за стеллажами? Но обратно в зал меня не впустили, сказав, что никого из посетителей там нет. Я побежала обратно к машине. Парковка почти опустела, а за деревьями Аманде не спрятаться. Да и зачем прятаться? Зачем?

И тут я вспомнила её слова про дом. Неужели действительно уехала домой? На «убере», что ли? Я ещё раз, уже не надеясь увидеть Аманду, оглядела парковку и села в машину. Сейчас со злости она уляжется спать, и я опять не сумею нормально поужинать, а если учесть, что сегодня я не успела пообедать, перспектива не из приятных.

В гараже горел свет, и я радостная поспешила к дому, дождалась лифта, и пока тот поднимал меня на третий этаж, придумывала, как объяснить Аманде, что с ней ничего бы не случилось, дождись она вместе со мной закрытия библиотеки. Голодная была, что ли? Могла ведь в автомате шоколадку купить. Я вот за работой о голоде напрочь забыла, а сейчас живот завёл рулады, и я радовалась, что никого нет рядом.

Стучать я не стала, потому что подошла к зданию со второй двери, а наш балкон выходил на другую сторону. Если Аманда спит, лучше её не будить. Света в квартире не оказалось, и я тихо прикрыла дверь. Снова пришлось красться к холодильнику, и, открыв дверцу, я решила посмотреть, что мне оставила в наказание её величество беременная — диван или спальник. Комната была пуста. Захлопнув холодильник, я включила свет и направилась в ванную. Никого.

Неужели? Я схватила телефон и набрала номер Аманды. Может, она пыталась сказать, что у неё схватки, а это я вместо «госпиталя» услышала «дом»? После соединения меня сразу перекинуло на автоответчик.

— Аманда, позвони мне! — оставила я глупое сообщение.

Либо у неё телефон окончательно разрядился, либо ей уже не до телефона. Почти половина девятого. Медицинский офис закрыт. Не дожидаясь лифта, я сбежала вниз, чтобы проверить, стоит ли в гараже её машина. Может, она доехала до дома и пересела в свою? Машина оказалась на месте. Значит, она попросила везти себя напрямую в госпиталь.

Где же номер госпиталя? Как же я до сих пор не сохранила его в телефон. Вот их сайт. Контакты. По которому звонить? Родильное отделение, наверное… Я закрыла глаза и произнесла имя и фамилию дрожащим голосом. Нет. Аманды у них нет и она им не звонила.

— Могу я ещё чем-нибудь помочь? — спросила медсестра спокойным тоном.

Я покачала головой, но потом сообразила проговорить:

— Нет. Спасибо. Доброй ночи!

Доброй ночи? Где Аманда? Что мне делать?

Я съехала по капоту прямо на бетонный пол и привалилась к колесу. Что делать? Уткнувшись в телефон, застрявший между коленей, я разревелась. От страха. И жутких мыслей, полезших в голову.

Глава семьдесят вторая "Ты себя ещё не знаешь"

— Мисс, вы в порядке?

Я сумела кивнуть и даже промычать что-то, но явно не убедила склонившегося надо мной мужчину пойти по своим делам. Темноту гаража прорезали яркие фары, и я поспешила вскочить на ноги, чтобы избежать новых вопросов.

— Вы уверены, что вам не нужна помощь?

Он был белый, а в акцентах я так и не научилась разбираться, но по чистоте грамматики не приходилось сомневаться, что он понял мои слова. Видно, глаза говорили не то, что язык. Сжав телефон, я шагнула прочь от машины и уже бегом бросилась к лестнице. Пусть думает, что реву из-за несчастной любви!

Обежав здание, я с надеждой подняла глаза на балкон — увы, он оставался чёрен. Тогда я побежала к дороге, чтобы ненароком не столкнуться с заботливым соседом, на ходу набирая номер отца. Голос почти не дрожал, когда я начала говорить, но в какой-то момент он прокричал в трубку «Стоп!», и я поняла, что размазываю по лицу сопли. Вопросы сыпались градом, и я всё сильнее и сильнее втягивала голову в плечи, шмыгая перед каждым ответом.

— Я не ругалась с ней, честно. Я просто делала уроки! — закричала я и закашлялась.

Отец подождал, пока я успокоюсь, и спросил:

— Какой именно глагол Аманда использовала?

— Пойду…

И тут у меня кликнуло в голове и возникшая мысль окончательно подкосила колени, заставив плюхнуться на траву, мокрую от недавней поливки.

— Пап, это три мили, а то и все четыре! Аманда беременная, она не может пройти столько пешком!

Аманда не может… Она может многое. Но ведь не это?

— Пап, ты действительно думаешь, что Аманда могла пойти пешком?

После секундной заминки отец ответил:

 — Насколько я знаю беременных женщин, могла.

— Папа! — закричала я в трубку.

— Никаких подробностей. Это наш с мамой секрет. Поняла? А теперь успокойся. Подожди час и позвони мне. Если Аманда не придёт, будем решать, что делать дальше.

— А пока?

— Пока иди домой, — проговорил отец чуть ли не по слогам и отключил телефон.

Я начала судорожно отряхивать мокрые штаны, но они продолжали липнуть к телу. Действительно стоило вернуться в квартиру и переодеться. Меня трясло не на шутку. Ветер пробрался под футболку и трепал её, как поднятый на рассвете флаг. Горячий чай тоже б не помешал, но я всё тянула в надежде, что дверь распахнется, и я заварю уже две чашки. Впрочем, даже выдуй я сейчас галлон бодрящего напитка, мне не получить и унции отцовского спокойствия!

Чтобы меньше смотреть на часы и прекратить считать минуты ужасного часа, который дал мне отец, я принялась перемывать посуду. Днём посудомойка остановилась на середине цикла, и, переложив всё в раковину, я принялась ополаскивать тарелки и составлять обратно в машину просохнуть, а тяжёлую стеклянную форму оставила на плите. И напоследок включила в раковине измельчитель. Не глядя. Вжик! Как, как в дырку мог попасть шнур от чайника… Я вытащила покореженный штекер. Чай отменился сам собой. Но разве чайник сейчас важен?!