Так вот, судя по отзывам, Марк был куда более честным со своими работниками. Стоимость еды никак не могла отразиться на их зарплате, платилась она вовремя и подсчитывалась аккуратно. Я полез в карман и достал телефон. Помнится, Утки о чем-то предупреждали в связи с Марком, но вот о чем… Зря, конечно, они это сделали прямо во время отвальной, причем совсем не в начале этого действа, а примерно на стадии «ну, за рыбалку!». Так ничего и не вспомнив, я решительно набрал номер Марка. Из динамика неожиданно зазвучала музыка, что-то вроде сентиментальных инструментальных мелодий из сборника Romantic collection #23. Нудновато, конечно, но, по крайней мере, гораздо лучше скучных гудков. После секунд сорока звучания музыка замолчала и женский голос с металлическими нотками начал мне что-то вдалбливать на иврите. Пришлось отключиться. Очевидно, мой потенциальный работодатель находился в астрале, то есть попросту не мог подойти к телефону. Занят? Спит? Вышел куда-нибудь, забыв телефон? Не хочет отвечать? Черт его знает, но если Марк до конца дня так и не ответит, за отсутствием интернета и из-за невозможности читать газеты (проклятая безъязычность!) придется побегать по району, поискать объявления о работе – Утки говорили, что если с моим «кабланом» (так на иврите можно обозвать занимаемую Марком должность) что-то не склеится, такой вариант вполне возможен, хоть и нежелателен.
Вот ведь зараза, мне позарез нужно было дозвониться, давно пора было записываться на ульпан и начинать учебу, а Рита объясняла, что совсем недавно был объявлен набор в группу, которая начнет учиться с ноября, – самое то для меня, если я не хочу терять время! А я не хочу. Марк, не будь он непонятно где, сказал бы мне, когда и как мне полагается начать работать, мы бы с ним распределили время, сделали бы расписание, и я со спокойной душой, зная свои свободные часы, смог бы поехать записаться на учебу. Ребята из общежития нарисовали мне план, объясняя, как проехать до ульпана и обратно. Выходило, что ничего сложного здесь не было: выйти из дома, пройти несколько десятков метров, зайти на Тахану, найти на четвертом этаже место, откуда отходит четвертый автобус (четыре и четыре – легко запомнить!), и доехать на нем до перекрестка улиц Бен Иегуда и Арлозоров (с ударением на втором слоге). Там тоже немного пройти, свернуть на маленькую улочку, что-то на «л», и – вуаля! – я найду белое здание, место моей дальнейшей учебы. Ничего сложного, «главное, сказать водителю, что тебе нужен Бен Иегуда пинат АрлОзоров, и напомни минут через пятнадцать, а то они забывают», напутствовали меня. Записавшись, я должен был тем же манером (четыре и четыре) вернуться домой, заскочив по дороге в магазин, разобрать вещи и… и потом придумал бы, чем заняться. Хотя бы выйти погулять и осмотреть окрестности: как-никак, мне здесь жить. Но весь этот стройный план нарушил Марк, которому вздумалось не подходить к телефону. Вернее, в данном случае достаточно было просто вытащить мобильник из кармана, или где он там его носит? А вместо того, чтобы пообщаться с ним по поводу своего трудоустройства, мне пришлось отслушать гадкую романтическую мелодию и металлическую тетку, которая… Стоп! Если нудная музыка заменяет Марку гудки, значит, тетка призвана символизировать автоответчик, неважно, что я ни бельмеса не понял из ее бормотания. Но если она оттарабанит свою скороговорку, а после нее прозвучит характерный «пи-и-ип!», тот самый «пи-и-ип!», сообщающий всем желающим, что вот сейчас, как только они услышат этот самый «пи-и-ип!», они могут оставить свое голосовое сообщение, «пи-и-ип!», и поехали, так вот, если «пи-и-ип!» прозвучит – ура! Я сообщу Марку о своем желании присоединиться к его рабочей артели, оставлю координаты и спокойно поеду записываться на свой ульпан. Авось мне повезет, и работодатель перезвонит раньше, чем я доеду, тогда мы с ним договоримся на завтра, и все будет отлично!
Проделав всю процедуру с сообщением и довольно улыбнувшись, я перекатился на бок, и, не посмотрев на пол, спустил ноги с кровати. И ведь если бы просто спустил! Сбросил, как резвящийся молодой жеребенок. Мозгов у меня, очевидно, не больше, чем у вышеупомянутого животного, поскольку на полу, занимая все небольшое пространство между стеной и кроватью, лежала дверца, черт бы его побрал, шкафа, коварно растопырив крепления, которые «с мясом» выдернулись из этого дряхлого предмета мебели. «Мясо» представляло собой куски спрессованной в доски древесины (что это, ДСП? ДВП? не имею ни малейшего представления), а из этих кусков весело торчали мои будущие занозы. Несложно догадаться, что именно на крепления с точностью бывалого крановщика, сбрасывающего груз в заданную точку, опустились мои многострадальные ноги. С прискорбием отмечу, что после нескольких секунд, потраченных на осознание масштабов полученных мной ранений, воздух завибрировал от потока не слишком цензурных выражений: в короткой, но бурной и выразительной речи были упомянуты хозяин квартиры, израильские производители мебели (судя по состоянию шкафа, его производители давно отошли в мир иной, так что пришлось обобщить) и бедолага, последним использовавший этого мастодонта по прямому назначению. Изрядно укоротили мою речь и избавили мои подошвы от большого количества заноз носки, которые я снять не успел. Убедившись, что ничего серьезного моему здоровью не угрожает, я переполз на другой край кровати, встав с которого можно было оказаться прямо в душе, конечно, если дверь в оный была предварительно открыта. Ополоснув боевые раны, я с горечью почувствовал, что эйфория, охватившая меня после подписания договора, улетучилась с быстротой, достойной болида, управляемого твердой рукой Михаэля Шумахера – когда он еще был способен управлять болидами. С той же скоростью пришло понимание, что было бы неплохо обработать ступни чем-нибудь дезинфицирующим и оттого болезненным, но кто в двадцать лет думает о том, что в его багаже обязательно должна быть аптечка? Нет, безусловно, такие есть, но я к их числу не принадлежу. Плюхнувшись на кровать и перекатившись в сторону входной двери (начинаю привыкать к такому способу передвижения по квартире!), я дотянулся до одной из сумок и, порывшись в ней, выудил свой одеколон. Кажется, это рекорд: всего полчаса назад, переступив порог своего дома, у меня и мысли не возникало, что через тридцать минут будут болеть мои колено, голова и обе ступни, я сломаю свой единственный шкаф и научусь постыдно перекатываться, вместо того чтобы, с присущим человеку достоинством, ходить.
Побрызгав пряным ароматом на свои царапины и добавив несколько сочных эпитетов к портрету предыдущего обитателя моей квартиры, я обулся и, мстительным пинком затолкав дверцу шкафа под кровать, вышел в общий с еще тремя комнатами-квартирами коридор. Никакого желания знакомиться с соседями у меня не было, хоть я и понимал, что знакомство состоится в любом случае, но, во всяком случае, приближать этот момент не было никакого желания. Повернул два раза ключ в замке, подергал за ручку двери, проверяя, закрыта ли она, направился к выходу. Коридор был ярко освещен, в нише справа стояла общая стиральная машинка, не первой молодости, но, по уверениям маклера, рабочая. И снова лампы дневного света и побеленные стены – фантазии у них тут нет, что ли? С первой же зарплаты куплю себе тканей, постеров и прочей дребедени и развешу все это в своей квартире, только чтобы не видеть отражения мертвого света от казенной побелки.
Что-то часто я стал раздражаться в последнее время, правда, ушибы вкупе с похмельем вполне оправдывали нервозность. Еще и Марк не звонит. И тут я ощутил еще один катализатор моего раздражения: еле слышное монотонное попискивание, которое доносилось до меня уже с полминуты. Машинальный хлопок рукой по карману, и вот Данила Пучков срывается по направлению к своей двери, тыкает, торопясь и, как всегда в такие моменты, не попадая ключом в скважину, наконец, вваливается в квартиру… только для того, чтобы обнаружить забытый телефон безмолвно лежащим на кровати. На экранчике с зеленоватой подсветкой светилось сообщение об одном пропущенном звонке. «Марк работа». Кто бы сомневался! В подобных случаях я придумывал для себя самые убойные прозвища, типа «кретиноидально-амнезиетический олигофрен», но сейчас не было настроения. По-быстрому обозвав себя идиотом, я принялся звонить Марку. На этот раз тягучая мелодия оборвалась быстро.
