Владимир Сорокин
Тополиный пух
Валентина Викторовна распахнула стеклянную дверь кабинета:
- Костя! К тебе ученики пришли!
Сидящий за широким столом Константин Филиппыч приподнялся, надел очки:
- Пусть пройдут.
- Они стесняются, - засмеялась Валентина Викторовна.
- Ну не в коридоре же мне их принимать... Зови, зови...
Валентина Викторовна скрылась, и через минуту в кабинет осторожно вошли трое молодых ребят и девушка с огромным букетом сирени.
- Здравствуйте, Константин Филиппыч, - дружно поздоровались они.
- Здравствуйте, здравствуйте, друзья, - весело проговорил Воскресенский, выбираясь из-за стола. - Располагайтесь, не стесняйтесь.
- Константин Филиппыч, - быстро заговорила девушка, - разрешите поздравить вас от всего нашего факультета с днем рождения, с юбилеем. Мы вас очень любим и ценим. И очень рады, что нам довелось слушать ваши лекции, быть вашими учениками... А вот это вам...
Она протянула ему букет.
Константин Филиппыч развел руками, неловко принял цветы и, перехватив узенькую ручку девушки, быстро поцеловал ее:
- Спасибо, дорогие, спасибо... я очень тронут... спасибо...
Один из ребят развернул бумажный сверток:
- А это, Константин Филиппыч, тоже вам от факультетского СНО.
Под бумагой оказалась красивая модель молекулы молочной кислоты. Вместо одного из атомов углерода в модель была вмонтирована сделанная из папье-маше голова профессора Воскресенского.
Константин Филиппыч разразился хохотом:
- Аха-ха-ха! Ну, молодцы! Проказники! Аха-ха-ха! Валя! Иди сюда! Посмотри! Посмотри!
Валентина Викторовна быстро подошла к столу, склонилась над моделью:
- Боже мой! Как же это вам удалось? А похож-то как!
- И главное - вместо углерода! - смеялся профессор. - А действительно, как же это вы так умудрились?
Один из студентов сдержанно улыбнулся:
- Общими усилиями, Константин Филиппыч.
- Ну, спасибо, спасибо... - профессор вертел модель в руках, - я ее теперь на столе держать буду, вот здесь.
Он отодвинул стопку бумаг к краю и поставил модель:
- Вот так. Ну, а что же вы все стоите?! Садитесь, садитесь!
Студенты попятились к двери:
- Спасибо, Константин Филиппыч, но нам пора.
- Отчего же пора? Куда спешите?
- Экзамены завтра. Математика.
- Аааа... Ну тогда понятно, - посерьезнел Воскресенский, - математика дело архиважное. Я, признаться, в ней плоховато разбирался... - Он улыбнулся, рассеянно потер седой висок.
Студенты заулыбались.
- А может, все-таки чайку выпьете? - спросила Валентина Викторовна.
- Нет, что вы. Спасибо. Нам пора.
- Жаль.
- Ну, заходите хотя бы после экзаменов, - развел руками Воскресенский, - заходите обязательно! А то обижусь!
Студенты закивали:
- Зайдем. До свидания.
Он проводил их до двери.
Валентина Викторовна тем временем поставила сирень в красивую синюю вазу.
Воскресенский вернулся, насвистывая, потрогал указательным пальцем цветы:
- Молодцы какие. Роскошная сирень...
- А ребята какие хорошие, - улыбнулась Валентина Викторовна, - и девушка милая. Ты даже руку ей поцеловал...
- Ты ревнуешь?! - засмеялся профессор.
- Брось глупости говорить. Просто она вся покраснела, испугалась.
- Ну да! А я и не заметил.
- Зато я заметила.
Они посмотрели друг другу в глаза, обнялись и рассмеялись.
Константин Филиппыч погладил аккуратную седую голову жены:
- Вот и до шестидесяти дотянули.
- Осилили, - улыбнулась она.
В дверь позвонили.
- Наверно, ребята что-то забыли, - засуетился профессор.
- Не торопись, я открою...
- Пошли, пошли...
Он быстро прошаркал к двери, открыл.
На пороге стоял рабочий с корзинкой гвоздик.
- Товарищ Воскресенский?
- Да. Это я.
- Это вам.
Рабочий шагнул через порог и поставил корзину перед профессором.
- Караул! - шутливо поднял руки Воскресенский.
- За доставку распишитесь, пожалуйста, - улыбаясь, протянул квитанцию рабочий.
Профессор поспешил за ручкой.
- Боже мой! Какие чудные гвоздики! - всплеснула руками Валентина Викторовна.
- Хорошие цветы, - улыбнулся рабочий. - Давайте я вам их куда-нибудь определю. А то самим неудобно поднимать.
- Пожалуйста, будьте любезны... вон туда можно, на тумбочку.
Рабочий пронес корзину через коридор и поставил на тумбочку. Вернулся с ручкой Воскресенский, расписался в мятой квитанции и вместе с ней протянул рабочему рубль.
- Эээ, нет, - тот спрятал квитанцию и быстро отворил дверь.
- Вам за беспокойство. Возьмите.
- Так это ж работа, а не беспокойство. Спасибо. До свидания.
Он ушел.
Профессор покачал головой, спрятал рубль:
- Неловко как-то получилось...
- Дааа, - вздохнула Валентина Викторовна и обняла мужа, - ну, ничего, ничего. Ты лучше скажи - от кого это такие роскошные цветы?
- Это Сергей, наверно, прислал. Или с кафедры. Но мне кажется - Сергей.
Константин Филиппыч подошел к гвоздикам, улыбнулся:
- Не забыл еще меня. Помнит...
- Тебя, Костя, все ученики помнят.
- Ну уж, не преувеличивай...
- А я и не преувеличиваю.
Профессор прошел в комнату, отдернул штору и неловко открыл окно. Теплый июньский ветер ворвался в комнату, заколыхал шторы.
- Пух летит, - улыбнулась Валентина Викторовна.
- Да. Как снег.
- А помнишь, тогда тоже пух летел, после сессии?
- Дааа, - грустно улыбнулся Воскресенский и покачал головой. - Я еще в лужу вляпался, помню. Там прямо у остановки была.
- Это когда мы трамвая ждали?
- Да. Они ведь ходили редко. А ты была в шляпке. Моей любимой.
- В сиреневой? - засмеялась Воскресенская.
- Да... страшно подумать! Сорок лет назад. И так же пух летел, и люди встречались, шутили, целовались... А пух все такой же. Поразительно!
- А как быстро все промелькнуло.
- Да. И главное, как много сделано, а кажется - ничего...
- Ну, это ты слишком. Ничего! Дай бог каждому так - ничего.
Профессор вздохнул:
- Ну, Валечка, это все относительно... относительно...
Валентина Викторовна ласково смотрела на него.
Профессор потрогал усы:
- Тополиный пух... тополиный пух...
- Да... тополиный пух... - тихо прошептала Воскресенская.
Константин Филиппыч побледнел, сжал кулаки:
