– Квартиру вскрыть хотел, – пояснил молодым людям Максим, – а я его застал.

– Может, в полицию позвонить? – предложил парень, и девушка согласно закивала головой.

– Не надо, – отказался Максим, – он все понял, осознал, обещал, что больше так не будет, и уже уходит.

«Внук» все понял правильно, ему даже удалось самостоятельно подняться с пола, доковылять до выхода из подъезда и открыть дверь. Она грохнула, закрываясь, Максим поднялся на один пролет вверх, посмотрел в окно. «Внучок» уже добрался до своей блестящей «Шкоды» и теперь искал ключи у себя в карманах. Максим вернулся «домой», запер за собой дверь. Тихо как, даже жутковато. Где бабка-то, жива хоть? Зря он так, надо было «внучонка» сначала в коридор вывести, и там уже бить…

– Кто там? – раздался с кухни тонкий, словно птичий голос.

– Свои, – Максим распахнул дверь, посмотрел через порог. Бабка сидела в обнимку с папкой и во все глаза смотрела на Максима.

– Все, Римма Михайловна, все, не переживайте. И забудьте об этой скотине, он больше не придет. Слышите меня? Вот и хорошо.

«И обо мне забудьте», – но на эту тему с бабкой говорить бесполезно, да и незачем, все равно концерт уже окончен. Завтра снова чемодан – вокзал – Александров. Конечной точкой маршрута будет очередной чиновничий гадюшник, и путь к нему свободен. Ждать больше нечего, надо возвращаться, и побыстрее. Исчезнувший «хвост» скоро начнут искать, и плясать следующая партия губернаторских посланцев начнет от печки, то есть от этого дома. И до морга ближайшей больницы или реанимации, тут уж кому как повезло. Но недооценивать этих ребят нельзя, у дома, где жила Ленка с Васькой, у детдома и колонии капитана Логинова будет ждать новая охрана, если уже не ждет.

В сам город Максим соваться не стал, вышел из электрички, не доезжая одну станцию до конечной. Постоял с минуту на привокзальной площади и направился к стоянке такси.

– Комната нужна или квартира, недели на две или на три, – сказал он водиле.

– Сколько платишь? – уточнил тот.

– С хозяином разговаривать буду. Твое дело – отвезти, – ответил Максим.

– Ладно, садись. Только от города далеко, зато на природе, – предупредил таксист.

– Очень далеко? – перспектива таскаться каждый день за несколько десятков километров Максима не устраивала.

– Километров семь. Да там маршрутка ходит, доедешь, если что.

Выбора не было, пришлось тащиться за город. На горнолыжной базе отдыха, практически вымершей с наступлением весны, Максим оказался единственным туристом. Зато и выбор был огромен – любая из комнат на двух этажах новенького корпуса. Максим выбрал ту, что окнами выходила к заросшему травой склону. Прорубленная в лесу широкая просека спускалась к узкой тихой речке с заросшими цветущей черемухой берегами, вокруг тишина и покой. Из персонала только охранник со старой, полуслепой овчаркой, администратор и горничная.

– Столовая не работает, – предупредила она Максима и замерла в ожидании реакции туриста. «Кто бы сомневался». Максим сделал вид, что не удивлен, расплатился наличными за две недели вперед и пошел в свою комнату. С наступлением теплого времени года на турбазе вымирал не только персонал и еда в столовой, но и горячая вода в кранах.

– Отключили на все лето, – сообщила администратор. В голосе ее звучала насмешка и сарказм одновременно: что ж ты, дружок, не в России, что ли, живешь? Посмотрите на него – летом горячей воды захотел, обалдеть можно!

– Понятно. Но хоть справочник-то у вас есть? Телефонов местных, городских? – спросил администратора Максим. «Про Интернет я уж не спрашиваю». Этого говорить вслух он не стал.

– Пожалуйста. – На стол легла тоненькая книжечка размером в половину стандартного листа. Максим взял брошюрку, пролистнул ее – все не то. Здесь только телефоны магазинов, салонов красоты, нотариальных и ритуальных контор и прочего мусора.

– А нормального справочника нет? – Максим вернул книжку администратору. Она швырнула ее в ящик стола и спросила зло и недовольно:

– Что значит – нормального? Этот вам чем не угодил? Ведь все есть, все написано…

«Не все». Максим вернулся в комнату, закрылся, подошел к окну. Ладно, черт с ним, со справочником, звонить он все равно никуда не собирался. Знать хотя бы адрес, где находится эта опека, чтобы завтра с утра сразу туда двинуть. А сначала поесть где-нибудь… И уже в полусне, после ледяного душа, перебирая мысленно все, что узнал, слышал и видел за последние дни, Максиму вспомнилась одна фраза: «из исполкома». Исполком, понятное дело, давно сгинул, как пережиток прошлого, а вот в заведение-преемник надо бы заглянуть.

Сколько Максим себя помнил, каждый раз, когда ему приходилось посещать подобные учреждения, испытывал он одно и то же чувство – брезгливость и смешанную с отвращением тоску. Страх наступить в дурно пахнущую субстанцию, испачкать в ней одежду или обувь были сродни ощущениям при виде мерзкого насекомого или животного. Максиму всегда казалось, что в этих конторах вечно пахнет содержимым канализации, она давно прохудилась, и потоки нечистот вольно льются по полу. Но чиновники – крупные, помельче и самая незначительная сошка – ни вони, ни грязи не замечают. Они уже привыкли, или не представляют, что бывает и по-другому. Максим побродил немного вдоль серого, увешанного наружными блоками кондиционеров фасада местной администрации и вошел внутрь. Странное чувство, будто вернулся на три месяца назад – все внутри: обстановка, нездоровая суета, взаимная злость и ненависть посетителей и чиновников, напоминало артемьевский гадюшник. И планировка здания похожа – холл, лестница в его центре и два бесконечных коридора, уходящих в обе стороны. А над головой еще два этажа, бродить тут можно до вечера.

Максим вернулся к посту охраны – застекленной дыре в стене. Молодой человек в синей форме оторвался от «Косынки» на мониторе, и, не дослушав посетителя, буркнул:

– Второй этаж налево, в конце коридора. Там спросите, – и захлопнул окно перед носом Максима.

Второй так второй – хоть какая-то определенность. Максим поднимался вверх по лестнице, прикидывая на бегу, хватит ли ему наличных. Сколько может запросить чиновник за информацию о том, в какой детский дом отправили Василису Логинову и где он находится? Да сколько бы ни запросил, если надо – в Москву придется смотаться и вытрясти из банковской ячейки все деньги. Сейчас все узнаем. Максим свернул налево и зашагал вдоль череды белых дверей. На них только номера кабинетов, таблички с названиями отделов отсутствуют. Коридор закончился окном в торцевой стене, за ним площадь с торговым центром и толчеей у его входа. Максим, уже не торопясь, двинулся назад, прошелся по коридору еще раз. «Может, не налево, а направо?» Там прогулка вдоль безымянных дверей завершилась у глухой торцевой стены. Максим вернулся в холл, обошел его по периметру, поглядывая на мелких служащих. С чайниками, пластиковыми бутылками с водой, с папками и просто с бумагами в руках они носились мимо и на Максима даже не смотрели. Очередной проситель заблудился в чиновничьем термитнике, один из тысяч. Тут таких сегодня сто человек пройдет, и завтра сто, и послезавтра – что ж теперь, на каждого смотреть?

«Хорошо, мы пойдем другим путем». Максим отступать перед кодлой чиновников не собирался. Он пролетел по коридору в первоначальном направлении, рванул на себя одну дверь, потом другую, но бесполезно, все они оказались закрыты. Зато третья подалась легко, распахнулась, и Максим замер на пороге кабинета.

– Простите, мне сказали, что здесь находится отдел опеки и попечительства, – начал он с ходу, но замолк на полуслове – кабинет был пуст, разговаривать не с кем. Все тесное помещение занимал стол, вернее, два стола, поставленных друг к другу буквой «Т», три стула и два набитых разноцветными папками шкафа. У противоположной от двери стены стояло кресло, и на его высокой спинке висел цветастый платок с бахромой. И что-то перевешивалось через подлокотник – то ли еще один бесцветный платок, то ли забытая уборщицей тряпка.