– Не умничай, а то укушу. – серьезным тоном, не отворачивая лица от дверей моей комнаты, сказал Дима. Потом повернулся и кинул мне в руки банку пива. – Вот, держи, посидите с Даниилом, а за Максимкой я присмотра.
Данилу стало душно, и мы вышли на лестничную клетку. Я сидела и допивала свою банку пива, а он рассказывал мне про тренажерные залы и то, как правильно качаться. Ой, ну просто капец какие интересные рассказы для шестнадцатилетней девушки. Я встала, смяв жестяную банку подошла к маленькому окну над ступеньками, открыла его и выбросила банку наружу. Когда я попыталась повернуться назад, то почувствовала, как на мое левое плечо легла рука Данила, и он медленно повернул меня, прижимая к стене начал целовать. По началу, я была не против. Потом он запустил одну руку мне под футболку и начал водить по талии. Где-то в глубине души я понимала, что это не правильно. И то, чем сейчас все закончится. Но паяный организм не был в состоянии остановить, будь это Данила, или кого-либо другого.
Я почувствовала, как одним движением с меня сорвали штаны, оставляя маленькие царапины на коже. Развернули к стенке и резко наклонили. Следующее, что я почувствовала это резкая боль в промежности, и то, как что-то теплое и жидкое потекло по моим ногам, оставив красные пятна на штанах. Данил не успокаивался, пока не утолил свои желания. Ему было плевать на кровь, на то, что мне больно, и на то, что это мой первый раз, который был без моего согласия. Но в тоже самое время я и не отказывала…
Я почувствовала еще что-то внутри себя, от этого у меня увеличились глаза, немного приоткрылся рот, но я не издала не одного звука. Данил кончил прямо в меня… И только после этого вышел. Мои веки снова потяжелели, тело полностью обессилило, и я рухнула на пол. Данил достал с кармана какой-то носовой платок и вытер все следы чего-либо. После натянул на меня штаны и оставил лежать под стенкой, касаясь ее одной рукой. А сам ушел домой.
Дима сидел и всасывал уже шестой стакан водки за свое здоровье, время от времени присасываясь к своей блондинке. На весь дом играла музыка, так что ни кто, ни кого не слышал. Дима встал ногами на диван, потом вылез на стол и пошел вдоль него. Ни этого поступка, ни того, что направляется курить шумная толпа не увидела и не услышала. Он, шатаясь и улыбаясь себе под нос, закрыл дверь квартиры и закурил, но только зашел за поворот, сигарета выпала с его рта.
– Эль, Эль! – Дима подбежал ко мне и начал трусить, пытаясь привести в чувство, но мое тело меня не слушало. Я все слышала, чувствовала пощечины, как он слушал мой пульс, но не могла ничего сделать. Вдруг, Дима успокоился, нагнулся, поднял мою футболку и понюхал живот.
– Данил, твою ж мать… – Диме даже объяснять ничего не пришлось. Он тут же полностью протрезвел, взял меня на руки и отнес в комнату родителей. Попросил Сета вырубить музыку и утащить Катю домой… мол, завтра все расскажет.
– Так, люди, на сегодня праздник окончен. Все по домам, завтра продолжим. Короче, собираемся и валим!
Народ начал собираться и уходить, а именинник вежливо всем открыл дверь.
– А ты идешь? – к нему подошла Алена.
– Нет, мы с Максом здесь останемся. Он напился, так что двигаться не может, а я забыл ключи, так что домой не попаду.
– Может мне остаться с тобой? – Алена сделала невинное детское лицо.
– Нет, не нужно. Утром придет папа Эль. А тебя он не знает, ему это может не понравиться. – вот сейчас, Дима солгал. И не покраснел даже…
– Ну как знаешь… – она ответила грустным голосом. М-да, на сегодня порно сцен достаточно. Последними выходили Сет и Ден
– До завтра, мужик.
– Обязательно, Сет, сиди дома, я зайду как можно раньше.
– Парень, ты меня пугаешь… ладно, увидимся.
Дима закрыл на замок входную дверь, и зайдя в комнату родителей, уселся на пол…
Перед глазами все расплывалось. Очень болели голова и чуть ниже живота. На часах уже было два часа дня. Я попыталась встать с кровати, хоть и с трудом, но у меня это получилось. Возле окна стоял Дима и курил в открытую форточку.
– Не бойся, до приезда твоих все выветрится. – сказал он даже не поворачиваясь ко мне. М-да, этого я боялась меньше всего. Я сидела на кровати опустив голову вниз и думала.
– Вспоминаешь вчерашний день? – Дима уже стоял спиной к окну и смотрел на меня. Зачем его вспоминать? Я и так все помнила. Просто думала, почему так, и что делать теперь? Данил можно, так сказать, изнасиловал меня, но я все равно его люблю. Да и потом, это же не так страшно, ведь все этим занимаются. Но почему у меня текут слезы? И почему я чувствую себя такой грязной? Почему я ничего не понимаю? Еще и каменно-серьезное лицо Димы заставляет чувствовать такую вину за что-то. Словами это трудно описать…
– В общем, иди, прими ванну, Максим там пока обед делает. Потом поешь и поспи, тебе сейчас нужно набираться сил, чтобы во всем разобраться. А я до Сета пока схожу. Я ему вчера обещал. Макс, кстати, ничего не знает, я ему сказал, что ты отравилась. – эх, Димка… Димка – это человек, который всегда рядом, и всегда готов помочь. Сколько я его знаю, он никогда не бросал в беде. Хотя посмотрев впервые в его сторону и не скажешь, что этот человек может быть образованным, воспитанным и ответственным. Все это скрывается за маской, алкоголизма, шуток и абсурдных поступков.
Раздался звонок в дверь. Полусонный Сет громко матерно ругаясь пошел ее открывать. Гость тут же залетел и направился к холодильнику, доставая оттуда банку с пивом. У Сета холодильник всегда был заполнен разной выпивкой и майонезом – персональный холодильник, который прятался в его комнате среди разбросанных вещей, и валяющихся на полу музыкальных инструментов. Гость открыл банку и залпом всосал половину содержимого… Со второй половиной он уселся на компьютерный стол.
– Фух, жажда замучила… так вот… то, что я тебе скажу ни в коем случае не должна знать Катька. По большому счету, я и тебе это рассказывать не должен…
– Та не вопрос мужик. – ответил Сет, в его груди уже что-то сжалось. Он всегда не любил такие разговоры, от не понимания, какое слово будет следующим. Был только уверен, что это – что-то плохое. Тем более, если это говорит серьезным голосом Дима, так как он редко, что-то серьезно говорит. Даже когда гопота год назад выбила ему зуб и со стригла челку, он чуть не чокнулся, но перевел это в шутку. Хотя, я то знаю, челка ему дороже жизни. Убедилась в этом, когда ему было 15, он любил, но его бросили, променяли на какого-то гота с Дарницы. Вот тогда он сам себя постриг, месяц не выходил из дому. Да и после того, когда вышел, еще долго никто не видел улыбки на его милом лице. Сейчас же, это милое личико превратилось в самого бессердечного человека, которого невозможно было любить. Ко мне и Катьке он относился отлично, потому что мы лучшие друзья. Но я, даже если бы и влюбилась в него как ребенок, не сказала бы про это ему. В этом плане я его до ужаса боюсь! И уж точно не завидую его новой блондинке.
– В общем, возможно, скоро мне понадобится твоя помощь! Данил трахнул Эль, – челюсть Сета отвисла до пола, и он даже слова произнести не смог, – и я не знаю, она сама согласилась или нет. Как по мне, ее тупо изнасиловали, но бить его пока нельзя.
– Это почему же? – возразил собеседник. – Как переводить наивных девочек, так можно? А как отвечать за это, так нельзя? Или я чего-то не понял?
– Да, не понял, она его любит. И если мы ему сейчас что-то сделаем, будет только хуже! Но я тебя предупредил на будущее.
– Понял. – уже со злостью сказал Сет, он, может и был не особо умен, но физической силы ему было не занимать.
Я вышла с ванной комнаты и только закрыла дверь, как раздался ужасный грохот от какого-то взрыва. И дикий крик Макса – «твою мать». А из арки в кухню начал валить дым! Когда я вошла внутрь, посреди комнаты стояло полностью черное эмо, с глазами размером мелочи, которую он вечно тырил, с поднятыми вверх руками и ложкой в левой.
– Э… кхм-кхм… у меня, эта… яичница… ну того… подгорела… кхм, – и он начал быстро моргать своими карими глазами. Кто-кто, а Макс всегда знал, как поднять мне настроение. Я от этого начала громко смеяться, даже забыв на мгновенье о вчерашнем дне. Но тут же последствия напомнили о себе, я упала на колени, начала кашлять и задыхаться. Бедного Макса от такого события чуть ли инфаркт не хватил, он не мог смотреть, когда человеку больно, сразу терялся и не знал что ему делать… и как поступать.
