Итак, первая кровь…прошу прощения, первый Орден – солдатский Георгий…Случай произошел совершенно по глупому стечению обстоятельств! При выполнении войсковых маневров 8-я Отдельная казачя сотня пластунов в составе которой и был прикомандирован Матвей, возвращалась с полевых тактических маневров в часть… И еще на подъезде к военному городку, издалека увидели казаки султан черного, жирного дыма, поднимавшийся над Офицерским собранием Казачьего войска Забайкальского!

– Кажись, Беда! Браты – пожар? Сотня – вперед наметом! – и горячо хлестнув своего холеного коня, урядник Васильев Дермидонт Афиногенович, резво ушел далеко вперед, фактически призывая казаков следовать за ним!

Но что-то неприятно, как когда ТАМ на реке…кольнуло в сердце самого молодого казака в сотне – Матвея Бутурлина и он, привстав в стременах, стал наяривать своего Гнедка! Таким макаром обошел всю сотню и казаки загудели на него – Младшой, назад в строй! Едрит твою через кором…

Но Матвей никого не слушал, он гнал так, что ветер свистел в его фуражке! Молодец Гнедко, словно почуял беду и сопереживая хозяину, пер изо всех сил… Влетел птицей во двор и тут же не оглядываясь, Матвей кинулся в полымя ревущего, словно неведомый Зверь, огня…Который пожирал с аппетитом уже стены дома, жадно закрывая проемы окон! Словно разумная Тварь, отсекая возможные пути спасения своим невольным жертвам!

Раздался грохот – то рушились потолочные перекрытия второго этажа и спустя пару минут, рухнули частично – первого этажа, вверх взметнулся громадный фонтан искр! Пожар был такой силы, что на Матвее затрещала одежда, занялась фуражка, но он не обращая внимания на боль кинулся туда, откуда он наверное ногами, что ли? Уловил еле ощутимую за грохотом, вибрацию…

То ломились в подпертую снаружи горящей балкой, дверь господа офицеры, оказавшиеся в хитрой ловушке огня…Там их было четверо! И несмотря на адскую боль от горящей одежды, Матвей подскочил к двери и сдернув балку за негорящий конец, сумел-таки распахнуть дверь прежде чем подламывая свои и не окрепшие еще пока ноженьки, не потерял сознание, надышавшись угарного газа и раздирающего легкие едкого дыма…

Своего Спасителя четверо офицеров (два есаула и штабс-капитан и подъесаул, кстати – командир Матвеевой сотни), обгорелого, вынесли в тлеющей одежде из полымя…Осторожно положили на землю и тут же рядышком свалились на землю, истерично заходясь от кашля, выблевывая свои легкие!

Спустя десять минут, пока приехали пожарные, здание рухнуло, сложившись словно карточный домик стенами внутрь! Если бы не Матвей, от людей остались бы только головешки! Ну, а дальше – полковой лазарет на два месяца, на пяти койках которых рядком лежали те самые господа офицеры и рядком их спаситель, полулысый парнишка неполных семнадцати лет!

Молодость берет свое и потому у Матвея волосы отрасли, как на собаке, а ожоги зарубцевались и вскоре уже практически ничего не напоминало о них….Так, только под лопаткой осталась отметина – косой, в пол-спины, шрамчик… А офицеры стали выздоравливая, шутить над ним беззлобно, но остро…Но его командир, подъесаул Горячинский Алексей Панкратович, Георгиевский кавалер молча смотрел на то, как парень спит…Как во сне зовет любушку свою, Настеньку…Как дергается, словно опять нырнул в огонь…

И однажды не выдержал, скрипя зубами и матерясь про себя за свою слабость, встал и шикнув на офицеров, как на блудных игривых щенков, встал и подошел к кровати Матвея…чуть кашлянул и когда тот отошел ото сна, попытался дернуться, тот вскинул руку к виску (и когда успел фуражку натянуть?), сказал – Благодарю за службу, реестровый казак Бутурлин, Матвей Пантелеевич! Я твой значится теперь – кровный должник, паря…

А господ офицеров продрал стыд – они-то парню ничего не сказали за свое спасение…И потому, старший из офицеров по годам и званию, штабс-капитан Еремеев Антон Геннадьевич, рявкнул – Гаспада офицеры – ВСТАТЬ!

И остальные, словно ошпаренные, подпрыгнули с кроватей, одернули свои лазаретные шмотки и наспех натянули на головы фуражки со стульев, приставленных к кроватям, на которых лежала и висела их одежда…

Затем, четко развернувшись к пареньку, который вытаращил на них испуганные и ничего не понимающие со сна глаза, громко отрапортовал пацану – От имени и по поручению господ офицеров трех полков, я – штабс-капитан Еремеев Никанор Артемьевич, благодарю вас, господин Реестровый казак, Матвей Пантелеевич Бутурлин за спасение на пожаре наших жизней! – и полуобернувшись к офицерам, рявкнул – Виват Спасителю русских офицеров! Виват, виват! И наше благородное собрание для повышения вашего выздоровления за свой счет организует вам сударь, недельное увольнение на Родину! Повторяю, за наш счет! – и добившись согласного кивка своих сослуживцев, снова повернулся к офигевшему Матвею…

– Выздоравливай парень и помни – У тебя в армии государства Российского, теперь есть четверо пожизненных должников! – и штабс-капитан обвел своих друганов рукой, а потом подошел и крепко, по-мужски пожал руку парнишке!

А когда Матвей съездил домой в увольнительную, побыл в ночном, научился курить? И побывав с отцом, даже никому не рассказал о том, что с ним приключилось на пожаре…А когда он возвернулся в часть, его ожидал сюрприз – на вечернем построении начальник Отдельной 8-й сотни пластунов, тот самый подъесаул Горячинский Алексей Панкратович, рявкнул – Сотня! Смирнааа! Шашки – наго-ЛО!

И когда непонимающие парни выдернули с характерным стальным шорохом шашки и вскинули их в приветственном жесте казаков – подъесаул снова выкрикнул – Рядовой реестровый казак, Матвей Пантелеевич Бутурлин, ко мне! Сотня – смирнааа! Слушать всем! – и покраснев от волнения…многолетний, кряжистый, как вековой дуб командир гулко, на весь плац, объявил – Сего числа, одна тысяча девятьсот четырнадцатого года, мая 24…Его императорское Величество, Николай Вторый, собственноручно подписал именной Указ о присвоении ему звания Почетного реестрового казака 8-й Отдельной сотни пластунов Забайкальского Даурского Казачьего войска, Матвея Пантелеевича Бутурлина и о награждении его же воинским орденом Святого Георгия – Победоносца Первой степени за высочайшую храбрость и несгибаемую волю, когда спасая четверых господ офицеров императорской армии, он не щадил живота своего! Поздравляя его и желая ему наискорейшего выздоровления! С выдачей ему его первого денежного аттестата за орден. Писано на основе рапортов командования сотни, полка и Войска Забайкальского! И господ офицеров с подробным изложениями всех обстоятельств означенного дела! Виват герою! Сотне пластунов прибыло! Виват казаку!…

И салютуя Матвею вся сотня застыла с шашками наголо, вскинутых в воинском приветствии…А сам парнишка стоял не веря в свое воинское счастье и только перед его глазами проплыла довольная успехами внука дедовская улыбка, когда тот внезапно ему заявил, что Матвея ожидает невиданная доселя воинская карьера, вплоть до высшего чина в армии…

И похоже, предсказание деда стало сбываться – Сколько георгиевских орденоносцев в шестнадцать лет вы знаете по всей России-матушке, господа? Правильно – ни одного!

Только когда начальник скомандовал – Разойтись! Вся сотня кинулась тормошить, поздравлять парня с его первой боевой наградой! А один из старшаков сказал – В Честь орденоносца, для обмывания награды и внеочередного звания – подхорунжий, нашему Матвейше сообчеством организуется вечер, в складчину…Приходят – ВСЕ! – и посмотрел ТАК выразительно на остальных…

И потому, когда получил отец первый перевод денежного аттестата за награду от сына на целых восемь рублей, сильно удивился! Он же не говорил, а когда атаман привез деньги и Наградной лист парня домой, вошел…чем удивил отца и перекрестившись на иконы, тихо сказал – Ну…Пантелей! Накрывай стол на заутренне, станицу буду собирать и зачитаю вот ЭТО!

И для ознакомления протянул отцу Матвея тот самый наградной лист и подтверждение аттестата! И от себя добавил – За стол не беспокойся! Станица все оплатит! Не кажный день наши ребятишки Георгиями награждаются! Гордись, Отец! Славного парня ты воспитал…После заутренней жду на собрании…