– Это я для тебя друг. Ты дальше своего носа ничего не видишь или не хочешь видеть? Что будешь делать? – спросил он, чтобы сменить тему разговора.

– Отвезу вещи к бабушке, переоденусь и поеду на нашу дачу готовиться к экзаменам, – ответила она.

– Возьми меня с собой, – попросил он.

– Чего ты там забыл? – удивилась Женя. – Работы там пока нет, если только сорняки полоть.

– У меня тоже сессия начинается. Буду, как и ты, готовиться к зачёту. У меня только одна просьба: я предупрежу маму и попрошу собрать на пару дней сухой паёк. Идёт?

– Не понравится – уедешь на своём коне в любое время. Ты не помнишь, твою одежду мы после уборки на даче забирали? – спросила Женя, вспоминая, как на девятое мая приезжали туда всей семьёй и брали с собой Андрея.

– Нашла о чём переживать. Возьму футболку и брюки. Дай мне пять минут. Ты в квартиру поднимешься? – спросил Платов.

– Иди, я здесь подожду, – ответила Женя, вспоминая вновь свой разговор со Стасом. «Он сказал: – « Подумай об Андрее». Что он имел в виду? – думала она. – Что Андрей мне больше подходит? Андрей хороший друг, он внимательный, заботливый, и он мне нравится. Возможно, он влюблён в меня, а я так привыкла к его присутствию, что не замечаю или не хочу замечать этого».

Они через двадцать минут остановились у подъезда дома бабушки.

– Бабуля, держи ключи. Стас вещи забрал, завтра обещал привезти справку для пенсионного фонда. Я поеду на дачу на два дня и вернусь тридцать первого до обеда. На Вас Клара Петровна квартиранты и вещи мамы. Позвони тёте Марине, может, что себе заберёт. Поезжайте с дедом и посмотрите своими глазами, только прошу тебя – не плач, – говорила Женя, обнимая пожилую женщину. – Андрей едет со мной.

– Андрей, ты на скважину за водой для питья поезжай. Вода водопроводная сейчас грязная, мало кто поливает. Будете уезжать – свет выключите. Где что лежит, знаете, с голоду не умрёте, а хлеба купите. Смотри, Андрей, не обижай Женьку, – говорила Клара Петровна.

Они приехали на дачу в начале шестого. Андрей сам заехал по дороге в магазин и купил то, что счёл нужным. Высадив Женю и сняв сумку, он взял канистру и поехал на скважину. Вернувшись, «завёл» железного коня под навес и огляделся по сторонам. Соседей по даче видно не было, дачный сезон только начинался и был будний день. Он хорошо знал это место и бывал здесь с Женей и её семьёй не раз. Так, на девятое мая, они наводили порядок в доме, копали грядки, сажали картофель, а потом вечером жарили шашлыки. Домик на участке в шесть соток был на одну комнату с верандой и мансардой из белого кирпича с шиферной крышей. На мансарде был балкон. Дом не был предназначен для «зимовки». С конца сентября и до апреля все дома пустовали. Участок с трёх сторон окружали такие же небольшие домики. Несколько кустов смородины, вишни. Ряд малины вдоль забора. Грядка клубники, которая цвела. Рядки уже взошедшего картофеля. Под окном росла черёмуха, а перед домом цвели первоцветы. Позади дома была открытая терраса, увитая диким виноградом. Здесь по вечерам ужинали или чаёвничали, приезжая на выходные или в отпуск. Андрей вошёл в дом, где Женя уже успела переодеться, включила старенький холодильник «Саратов» и раскладывала привезённые продукты. Веранда, она же кухня с электрической плиткой на две конфорки, раковиной от летнего водопровода, двумя наборами столов и шкафов, где хранилась кухонная утварь, посуда и запас продуктов первой необходимости. Напротив входной двери была дверь в душ. Летом пользовались водой из бака, нагретой солнцем, а в пасмурные дни мылись по старинке из тазика, подогревая воду в чайнике или кипятильником в кастрюле. Полы в доме были из досок, поверх которых лежали куски деревоплиты, окрашенные охрой, стены побелены. На них висели картины, написанные в юности Маргаритой и помещённые её отцом в рамки. Два дивана вдоль несущих стен, круглый стол в центре с четырьмя венскими стульями, кресло и торшер. Рядом с лестницей на второй этаж стоял старый плательный шкаф с бельём, вещами, одеждой и обувью для работы на даче. На втором этаже стоял топчан, сбитый дедом, на котором лежали два обычных матраса, а на полу лежал ковёр недоеденный молью процентов на семьдесят. Потолок и стены были обшиты тонкой деревоплитой, покрашенной в белый цвет. На балконе стояли два табурета.

– Андрей, ты есть хочешь? У меня по плану пять вопросов, на которые я должна ответить, – говорила Женя, доставая из сумки толстую тетрадь.

– Отвечай на свои вопросы, а потом вместе сообразим ужин, – ответил он, поднимаясь на второй этаж. Ему в голову пришла мысль, от которой он никак не мог избавиться. «Я её очень люблю, но это чувство не взаимное. А если я ошибаюсь? Кто сказал, что о любви нужно кричать? Если я сделаю всего один неверный шаг, я могу потерять её навсегда. Мне нельзя этого допустить, – думал он, стоя на балконе и глядя на дачный пейзаж. – Чем она меня так зацепила? Я же не вижу никого вокруг. Женька умная, обаятельная. Мать зря называет её простушкой, а мне не стыдно признаться, что рядом с этой простушкой я чувствую себя Митрофанушкой. Сейчас ей очень тяжело, а как ей помочь я не знаю. Я хочу стать ей ближе, но захочет ли этого она. Как бы мне хотелось обнять её и никогда не отпускать».

Прошло не меньше часа, когда он услышал голос Жени.

– Андрей, иди ужинать. У меня всё готово, – позвала она.

– Ты одолела свои пять вопросов? – спросил он, спускаясь по лестнице вниз. – Чем будешь кормить?

– Я думала, ты спустишься на запах. Чем ты был занят? – спросила она. – Сосиски, кетчуп, салат. На десерт кофе или чай с плюшками.

– Женька, я не хочу сосиски, не хочу десерта, я хочу тебя, – сказал он, обняв и нежно поцеловав девушку.

Она его не оттолкнула, как это бывало, и Андрей повторил поцелуй. Руки сами скользнули по одежде на её теле. Женька не противилась, и это придало ему уверенности. В свои девятнадцать, он давно не был мальчиком, и кое-что понимал в любовной игре, а Женю, он любил. Эти разговоры про её семью и Стаса сводили его с ума. Теперь, наблюдая за реакцией Жени, он был уверен, что все разговоры надуманы. Он сразу почувствовал, а потом и понял, что он у неё первый мужчина…

Когда волна страсти схлынула, они оба минут пять молчали. Андрей прижал Женю к себе и тихо сказал:

– Ничего не бойся. Я всегда буду рядом потому, что люблю тебя, а сейчас лежи смирно. Я включу чайник и выйду на улицу – душ принимать в мае рано, – говорил он, поднимаясь с дивана. – Пожалуйста, малыш, не надо меня стесняться. Это должно было когда-то случиться. В этом нет ничего постыдного. Ты моя и я тебя люблю.

Женя слышала, как отключился чайник. Она взяла свои вещи и направилась в душ, прихватив с собой чайник. Мылась по старинке из эмалированного таза, разведя кипяток из чайника.

– Ужин не отменяется? – спросил Андрей, входя через время в дом и обнимая Женю. – Как ты?

– Нормально. Если ты не будешь задавать мне подобных вопросов, я забуду о своём распутстве быстрее. Тебе к зачёту нужно готовиться, а ты…

– Так я к зачёту по анатомии готов. У меня под рукой был живой экспонат, – перебил Женю улыбающийся Андрей. – Я теперь могу и целую главу по гинекологии сдать. Знала бы ты, какой я счастливый, – обнимая девушку, говорил он. – Скажи, тебе всё, что было неприятно или ты просто стесняешься этого?

– Давай отложим этот разговор до вечера. Мне многое тебе нужно сказать, но не сейчас. Проведёшь для меня ликбез на ночь, может, что и поймешь, – ответила Женя. – Сосиски обжарить? Вид у них какой-то не съедобный.

– Держи, это тебе, – сказал он, протягивая колечко, сделанное из фантика от карамели. – Я обязательно подарю тебе настоящее.

Больше в этот вечер не говорили ни о выпускных экзаменах, ни о сессии. Андрей «выступал» в роли гуру, начав с анатомии мужчины и плавно перейдя к вопросам сексологии, а Евгения с неподдельным интересом слушала учителя, который говорил полушутя, чтобы меньше смущать девушку. От простой, но такой «занимательной» теории, перешли к практическим вопросам…