– Вы уверены? – Мастер взяла её волосы в руки, – Может просто подравнять, жаль такую красоту резать.

– Отрезайте, – Уверено сказала и закрыла глаза. – И как можно короче.

Она вспомнила, как бабушка, подравнивая кончики её волос всегда говорила – «Когда волосы отрезаешь, то свою судьбу меняешь. Не нужно много отрезать от волос. Не нужно резко судьбу менять.» Но сегодня Алиса хотела поменять всё. Всё поменять. Ей неожиданно стало легко. Будто вместе с волосами у неё отрезали давящий груз прошедших дней. Она открыла глаза. Женщина с сожалением держала в руках отрезанные, выгоревшие на солнце, цвета спелой пшеницы волосы. Алиса взглянула на себя в зеркало, оттуда на неё смотрела девочка-подросток. Впервые в жизни Алиса так коротко была пострижена. Подумала – «Бабушка была бы недовольна.» Она рассчиталась, поблагодарила и направилась к выходу.

– А волосы? – Женщина протянула ей пакет, куда их сложила, – Вы не заберете их?

Алиса непонимающе посмотрела на мастера, покачала головой и вышла под усилившийся дождь. Она бегом перебежала через улицу, удивляясь непривычной легкости на голове. В магазине она купила одежду, обувь, продукты себе и собакам, зачем-то взяла школьные тетрадки и несколько ручек, потом не торопясь поехала назад на берег озера по размытой дождем дороге. Она думала с непривычным для неё чувством злорадства, что он никогда больше не сможет прикоснуться к её волосам, никогда не будет заплетать их, никогда, сердце сдавило болью. Она остановила машину, вышла из неё, пытаясь отдышаться, со стороны напоминая выброшенную на берег рыбу. В глазах потемнело, тело снова стало гореть, она села на обочину, на траву и подставляя лицо дождю, пыталась открытым ртом ловить прохладные капли дождя, но это не принесло ей облегчения, она с трудом залезла назад в машину и поехала дальше. Озеро встретило её туманом, затянувшим весь берег. Дождь заканчивался и солнце, выглянувшее между рваных облаков, начало забирать назад от пролившегося дождя влагу. Стало жарко и влажно как в парилке. Алиса из последних сил, стараясь не упасть в обморок, успела поставить машину в тень, закрыть её тентом, накормить собак, потом заползла в палатку и провалилась в темноту.

Алекс сидел на крыльце дачи. С тех пор как Алиса переехала в их новый дом, тут никто ничего не делал. Сестра её пила и сюда не заглядывала. А Алисе и так хватало хлопот в их доме. Алекс обвел глазами двор. Дорожки к дому заросли, на огороде выросла высокая трава, она, пробиваясь, зеленела сквозь прошлогодние бледно-желтые, высохшие травы. Было много крапивы, она своими высокими острыми макушками раскачивалась на ветру, заборы покосились, кое-где доски отвалились и лежали на земле рядом с забором, дверь на бане сорвалась с одной петли и скрипела от порывов ветра. В дом Алекс не стал заходить, он заглянул с порога, увидел пыль, полумрак из-за грязных окон, плохо пропускавших свет. Он присел на крыльцо, прислонил голову к перилам и положил руку на сердце. Оно в последнее время стало часто болеть. Он вспоминал как они тут были счастливы первые месяцы после знакомства.

Они привыкали к новой жизни, к новым для себя чувствам, стараясь быть вместе каждую свободную минуту. Разлуки были недолгие по два-три дня, но часто, почти каждую неделю. Алекс уезжал с концертами в другие города, Алиса на поиски пропавших людей, на сборы, соревнования. Алекс, подлетая на самолете или подъезжая на поезде к вокзалу, всегда знал, что она ждет его, стоит прижавшись спиной к стене или колонне, крепко обхватив себя руками, стараясь сдержать дрожь по телу, и распущенными волосами закрываясь от всех. Он сразу находил её в толпе и бежал к ней. Как-то он спросил её:

– Почему ты не идешь ко мне навстречу? Сестра бежит через весь зал к нам и жены Никиты с Артемом тоже, а ты меня вот так ждешь.

– Я не могу, у меня ноги не идут. Когда я вижу тебя, они отнимаются и когда ты подходишь, то я еле стою, и держусь из последних сил, чтобы не упасть перед тобой на колени. Но когда ты меня обнимаешь, силы ко мне возвращаются.

Она не любила вокзалы, но если встречать всегда приезжала, а вот провожать категорически отказывалась, она говорила:

– Мы с тобой дома попрощаемся, и я буду думать, что ты просто вышел в соседнюю комнату. Не требуй от меня невозможного.

Они часто ходили на речку, гуляли по берегу, купались, загорали. Алекс немного ревновал её, когда к ним подходили местные парни, здоровались с Алисой, что-то спрашивали. Он видел, как на неё смотрят мужчины, когда она легко бежит к воде, ныряет с обрыва, а потом идет по берегу и распускает свои мокрые волосы, разлетавшиеся за ней золотым шлейфом. Но Алиса никого кроме Алекса не видела, она, подбегая к нему ложилась рядом на песок и смотрела на него сияющими глазами. Он был рад, что на него никто не обращает внимание, то ли тут не было его поклонников, то ли не думали, что местная знаменитость может купаться на диком пляже и не узнавали его. Алиса привозила на выходные свою племянницу, маленькую Анечку. Алексу нравилось с ней возиться, он пытался научить её играть на гитаре. Как-то раз решил подшутить над Алисой, и пока она собирала урожай в теплице, он разучил с Анечкой песню и отправил её к Алисе.

– Тетя Алиса, мы с дядей Сашей песенку выучили, сказал тебе спеть, – Она поставила ноги шире плеч, наклонилась вперед и положив одну ручку на коленку, вторую сжала в кулачок и махая ей перед собой, запела:

– Нам спиртное не к чему,

Я отвечу почему,

Это удовольствие дорогое,

Посмотри в натуре б..

Вот он мак и конопля,

– Анечка, нельзя эту песню петь, – Алиса закрыла ладонью рот Анечке, – Саша, Саша! Это что такое? – Она выбежала из теплицы и увидев прятавшегося за домом Алекса, побежала за ним, – Саша, вы у меня сейчас оба получите поганой тряпкой по губам.

– Чем получим? – Алекс, убегая от Алисы, резко остановился.

– Тряпкой поганой, я вам ей губы вместо полов вымою.

– Алиса, ты ругаешься смешно. Алисочка, но ведь это же классика, она всё равно эти песни услышит, – Он подошел и обнял её, – Прости, меня, девочка моя, просто мне без тебя стало скучно. Я хотел выучить с ней «Лирику,» но Анечка слова не смогла запомнить. Не злись, милая.

– Не серди меня. Вы сейчас же пойдете, выучите детскую песенку, и не будете ужинать, пока её мне не споете, – Она, отталкивая его от себя, продолжала ругаться, – Смешно ему, а ребенок потом в детском садике споет эту песню, и сестра больше не отпустит Анечку ко мне. Певцы доморощенные. Мак и конопля ему. Слов на вас нет. – Она продолжая ворчать на него, ушла снова в теплицу. – Саша! – Алиса выглянула из двери, и улыбнулась, – А «Лирику» мне вечером сам споешь.

Алиса часто баловала Алекса стряпней, пекла пироги с ягодой, грибами. Она любила готовить, а Алекс с нетерпением сидел рядом на кухне, пытаясь хоть чем-то помочь. В итоге весь перепачканный мукой всегда выгонялся из кухни отмываться. Сестра с Юрой распробовав блюда Алисы, стали часто заглядывать к ним по вечерам на ужин. Такие вечера проходили почти по-семейному. На веранде накрывали стол, мылись в бане и потом долго сидели за столом разговаривали, наслаждаясь вечерней речной прохладой. Света была очень рада этому, ей в городской квартире было душно и жарко от нагретых за день бетонных стен. Она была довольна тем что Алекс стал меньше пить, похудел, загорел. Ей нравилась Алиса, и они, как близкие подруги, могли часами разговаривать, делясь своими секретами.

Света часто вспоминала одну историю и смеялась над братом. Алиса уехала по делам на несколько дней, а Алекс как всегда в отсутствие Алисы перебрался к сестре. Он не любил оставаться один. В свою квартиру он мог неделями не заходить. Они с Юрой, сидели в гостиной, обсуждали творческие планы и вдруг Алекс крикнул сестре:

– Света, а испеки торт, с творогом, помнишь Алиса в последний раз пекла, там еще ягоды были, черника. Так захотелось. А, Света.