– Деторождение кормилец Имперских принцев никогда не обсуждалось, просто по тому, что не было повода, но я Император, не забывай! И в моих силах сделать все для тебя, лапушка моя… – слова дались мне нелегко – деторождение, содержание, лечение и прочее, в том числе – гражданство, двойное – второе – обязательно имперское, жилищная программа и др… – решается по высшим имперским нормативам, клянусь!

Оттаяла, лапуня – согласна! – выдохнула она – но у меня есть одно условие, мой лорд, я должна вас видеть на аудиенциях хотя бы раз в неделю, ну типа о докладе…– хитруля моя сладкая!

– Возможный вариант, но на первое время – около полугода это практически не возможно… – скороговоркой выпалил я – по простой причине – новорожденный требует ежечасного, ежеминутного присутствия кормилицы…

– Я ещё раз говорю – согласна, условия меня удовлетворяют, но помни, мой Император – ты мне дал клятву! Она священна – клянусь космосом! Если нарушишь её, у тебя будут большие проблемы! – откинувшись на подушки кресла она игриво погладила меня ножкой – попался дорогой, теперь ты – мой! Со всеми потрохами! – я поперхнулся, вот курица, блин… – Искин! Оформить документально, договор подписать, поставить на довольствие старшего офицера… – я выразительно посмотрел на неё – Васильеву Антонину Петровну! – с вызовом произнесла она – да, Васильеву Антонину Петровну, т.д. и т.п. сам понимаешь…

– Мы на месте.. – я пододвинулся к ней вплотную, она порывисто дернулась так, что мы поцеловались, как перед долгой разлукой, долго и печально – теперь молчи, говорить буду я! – она кивнула головой, стирая платочком остатки моей слюны на её губах – и помни, королева…она мощный чародей – одна крамольная мысль – и ты исчезнешь, даже я не спасу?!

– Не бзди, Император любимый, прорвемся! – сказала она и выскочила из экипажа, следом вылез я, навстречу мне неслись медробот и Мурка – где ты пропал, у нас проблема!

– У меня – её решение! – и показал на вытянутую во фрунт мою подружку – Мурка подошла, подозрительно её обнюхала, да – да! Обнюхала! Но ничего не сказала, метнув в меня выразительный взгляд – ну ты пакостник мелкий, еще получишь леща! Добаловался!

Я с достоинством выдержал её взгляд, глаза опустила она – пойдемте, капитан Васильева – за мной!

И вот мы в медбоксе, за стеклом – Анахейия и сынок! Ребенок плачет почти – непрерывно – хочется ему есть?! За стеклом бокса застыли фактически почти члены императорской фамилии и охрана с медроботами обслуги…Команда старшему медроботу – открывай медбокс, быстро! – затем переходной гермоотсек с УФ обработкой – только потом – внутрь!

И вот, передо мной усталая, изможденная Анахейия – Здравствуй, милый, познакомься – твой сын! Как его назовем?

– Блин, даже не знаю, не думал пока!? – и тут на ум пришла мысль, ведь в старину детей высоких особ называли по имени святого – искин, чей сегодня день, по календарю руссов? – ответ тут же – день святого Михаила – архангела, заступника всех верущих – стража жизни!

– Вот тебе и имя! Сего дня я, Император Русской звездной империи, лорд – чародей Нааха и президент УНИИ славянских государств Земли, тезоименую сего отпрыска имперской четы в честь святого архистратига Михаила – защитника всех верующих и стража жизни! – я перевел дух – да будет так в веках! – пафос речи зашкаливал настолько, что люди, волею судеб оказавшиеся в этом месте, непроизвольно осеняли себя крестным знаменем или складывали ладошки (аллах у акбар! – аллах милостив!), а мой гарем склонил головы в знак признания этого факта….

Что самое интересное, в момент самого конца при произнесении этой тронной речи, растерянно заморгал свет и послышался гулкий удар бубна, да такой мощный, что люди и роботы закрутили головами, пытаясь увидеть источник звука и только я и моя жена понимали, что это значит?! А это значит, что мой сын стал избранником судьбы и ему доведется делать такие дела, рядом с которыми мои – просто детская шалость, и при этой мысли, глядя на мою королеву, я вдруг почувствовал на себе взгляд Томы, он был полон мольбы – давай скорей же, глупенький мой, его же надо кормить! – я рыкнул, дернув латной перчаткой в сторону выхода – все вон! – и люди и роботы кроме главного робомеда, кинулись на выход.

– Дайте проход к ребенку… – поначалу Анахейия инстинктивно потянулась к ребенку, но я опередил её, взял Мишку на руки, мой детеныш сначала пискнул, а потом посмотрел на меня таким взглядом, что меня продрал мороз вдоль хребта – да, он бессмертный! – и я благоговейно поцеловал его ручку, которую он доверительно протянул ко мне – кто тут у нас – дядька, о! Он знакомый, ба! Да это – папка! – и он рассмеялся!

Его звонкий смех как горошек брызнул по всем стеклам, по мамину лицу, по мне! У моего гарема глаза стали как блюдца – они тупо никогда не видели этого святого процесса воочию… бабешки прилипли лицами к стеклу..

А сзади Тома, аккуратно беря малыша на руки, запела, заворковала одной ей ведомый старинный русский мотив, чувствую позвоночником очень древний мотив, который успокоил, даже сказал бы я – заворожил, младенца и он правый большой пальчик ладошки сунул в ротик, и зачмокал, словно показывая, что хватит издеваться, надо кушать!

И тут случилось чудо – у Томы пришло молоко, когда это случилось, она судорожно охнула – ой, мамочки, что это? – когда она попыталась изловчиться и достать правую грудь – из её соска, при нажатии, вдруг брызнула струйка мутной жидкости – молозиво, так что я суеверно перекрестился, а она, вдруг словно засветилась божественным, мягким светом изнутри.

Да так, что медбокс, как мне показалось, осветился этим чудесным, даже сверхестественным свечением, как молочноцветный нимб у святых на иконах! И пацан, не долго думая – хвать кормилицу за сосок – и в рот! От удивления все выпучили глаза! Тома, как мадонна, склонилась над младенцем и начала ему что – то ворковать, скосив глаза, я вдруг понял, моя жена закусила руку до крови – она глотала слезы, отчаянно понимая, что она так не может сделать НИКОГДА, вот тогда и зародились первые семена измены, давшие потом богатые всходы! Чертов Скарья! Хрен тебе в глотку! Тварь бездонного космоса! Будь ты проклят!…– а пока Михаил Александрович спокойно уплетал за обе щеки молочко и только гукал такую аппетитную грудь кормилицы…

– Господь услышал меня… – прошептал трепетно я и ещё раз осенил себя крестом – Не богохульствуй, милый! – прошептала Тома, подняв на меня свои небесно – голубые глаза – не надо, нет в тебе Святой веры!

– А я не за себя… – винясь, прошептал я, прижав руку в область сердца – а за дите невинное, за тебя, девочка моя… – горло мое скрутило спазмом – предчувствие беды стало острым, как лезвие боевого топора!

– Ладно, ступай, мне кормить надо, аппетит у него.. – хитро блеснув глазами на меня – .. как у папки! Иди, не мешай, ради бога! – и я поцеловав на прощанье пальчики своего сынка, махнул на прощанье жене и вышел в рабочий коридор медотсека, а там…

– Виват Императору – отцу! – во все горло орали мои рейтары, скача, как индейцы в боевом танце вокруг костра перед битвой и потрясая оружием…

Мое гурии утирали слезы умиления, и только Мура стояла мрачнее тучи, её глаза метали молнии, а руки до крови вцепились в плечи, это не предвещало ничего хорошего в ближайшем будущем… Роботы словно очнулись от гипноза и начали деловито сновать по отсеку..

– Итак, други моя, завтра объявляю всеимперский праздник в честь тезоименитства моего прямого наследника – Михаила I Свет божьего, Александровича Емельянова! Виват! – я поднял руку, сжатую в кулак, над головой – Виват! Виват! Виват! – грянуло в отсеке так, что зазвенело все стекло…а гурии зажали уши и закрыли глаз, они не понимали ни хрена из того, что сейчас творилось в отсеке…

– Искин, распечатывай все винные погреба запаса на кораблях, немедленно увеличить синтез спирта и производство вина в биосинтезаторах питания! Гуляем! – задористо я выкрикнул – все гуляют, кроме боевых постов и запасных отрядов! -