- Что вас будет интересовать? - спросил Скорцени. (Мы встретились в семь вечера, а расстались в три часа утра. Скорцени больше ни разу не произнес моего имени. Стародавние уроки конспирации? Стародавние ли?)

- Многое, - ответил я.

- Меня тоже будет кое-что интересовать. Меня особенно интересуют имена тех генералов в генеральном штабе вермахта, которые привели Германию к катастрофе. Кто-то из десяти самых близких к фюреру людей передавал в Берн по радио вашему Шандору Радо - через Реслера - самые секретные данные. Кто эти люди? Почему вы ни разу не писали о них?

Когда я был в Будапеште в гостях у товарища Шандора Радо, профессора географии, выдающегося ученого-картографа, трудно было представить, что этот маленький, громадноглазый, остроумный, добро слушающий человек руководил в Швейцарии группой разведки, сражавшейся против Гитлера.

Он мне рассказал о Рудольфе Реслере, одном из членов его подпольной организации в Женеве:

- Я мало знал об этом человеке, потому что поддерживал с ним контакт через цепь, а не впрямую. Но я знал про него главное: он был непримиримым антифашистом. Казалось бы, парадокс - агент швейцарской разведки; состоятельный человек из вполне "благонамеренной" баварской семьи; разведчик, передававший по канатам лозаннского центра сверхсекретные данные в Лондон, пришел к нам и предложил свои услуги. Объяснение однозначно: Лондон ни разу не воспользовался его данными, а эти данные - Скорцени был прав - поступали к нему из ставки Гитлера после принятия сверхсекретных решений генеральным штабом вермахта. Единственно реальной силой, которая могла бы сломить Гитлера, был Советский Союз, поэтому-то Реслер и пришел к нам, поэтому-то он и работал не за деньги, он никогда не получал вознаграждений, а по долгу гражданина Германии, страны, попавшей под страшное иго нацистов.

- Почему вы назвали одного из ведущих информаторов Реслера, который передавал наиболее ценные данные из Берлина, "Вернером"? - спросил я тогда товарища Радо.

- "Вернер" созвучно "вермахту". Реслер никогда и никому не называл имена своих друзей в гитлеровской Германии. Его можно было понять: ставка была воистину больше, чем жизнь, он не имел права рисковать другими, он достаточно рисковал самим собой.

(Видимо, у Реслера остались в рейхе серьезные друзья. Можно только предполагать, что он, мальчишкой отправившись на фронт, встретился там с людьми, которые - в противоположность ему самому - продолжали службу в армии, остались верны касте. Рудольф Реслер, "Люси", подобно Ремарку знавший войну, оставил иллюзии в окопах Западного фронта и начал свою, особую войну против тех, кто ввергает мир в катастрофу. Можно только предполагать, что он тогда еще познакомился с лейтенантом Эрихом Фельгабелем, который во времена Гитлера стал генералом, начальником службы радиоперехвата в абвере. Он был повешен в 1944 году, после покушения на Гитлера. Можно предполагать, что Реслер был давно знаком с германским вице-консулом Гизевиусом, который также был участником заговора против Гитлера; если взять это предположение за отправное, то Реслер обладал двумя необходимыми радиоточками: из Берна он связывался по рации Гизевиуса, то есть по официальному каналу рейха, соответственно по такому же официальному каналу генерального штаба получал информацию из Берлина.)

- Мои передатчики, - продолжал между тем Скорцени, - запеленговали станцию Радо, и я передавал каждое новое донесение Вальтеру Шелленбергу. Его ведомство расшифровывало эти страшные радиограммы из сердца рейха, и они ложились на стол двуликому Янусу, и тот не докладывал их фюреру, потому что был маленьким человеком с большой памятью.

- Двуликий Янус - это...

- Да, - Скорцени кивнул. - Гиммлер, вы правильно поняли. Мерзкий, маленький человек.

- И Гитлер ничего не знал обо всем этом?

- Нет. Он не знал ничего.

- Почему?

- Его не интересована разведка, он был устремлен в глобальные задачи будущего рейха.

- Значит, инициатива по проведению операции "Грюн" исходила не от Гитлера?

- Нет.

- И Гитлер не слышал о ней?

- Я тогда не был в ставке. Меня представили фюреру в сорок третьем.

(Здесь Скорцени явно "подставился": зачем ему нужно было подчеркивать, что впервые он был у Гитлера в 1943 году? Работая против группы товарища Радо, он, естественно, не мог не знать о "великом шантаже", начатом летом и осенью 1942 года, когда Гитлер - по предложению Гиммлера - отдал приказ о разработке плана оккупации Швейцарии. Это понадобилось имперскому управлению безопасности, для того чтобы проверить эффективность работы противников рейха, затаившихся где-то в штабе. Дезинформация, санкционированная Гитлером, дана немедленные плоды: пеленгаторы Скорцени засекли радиопередачу в Швейцарию - сообщались все подробности плана "Грюн". Для того чтобы установить тех, кто передавал эти сверхсекретные данные, следовало узнать людей, которые эти данные принимали в Швейцарии: по замыслу Шелленберга, цепь следовало начинать разматывать с другой стороны, за кордоном, на берегу Женевского озера. Именно для этого Гитлер и отдач приказ генеральному штабу.)

- Значит, об этой игре со Швейцарией Гитлер не знал? - снова спросил я.

- Нет. Не знал.

- Это инициатива одного лишь Шелленберга?

- Видимо. Сейчас судить трудно. Во всяком случае, это инициатива "середины", а не Гитлера. Зачем фюреру было нужно начинать игру со Швейцарией?

(Через несколько дней, получив данные агентуры из Швейцарии, которые свидетельствовали о панике в высших сферах страны, - в Берне понимали, что противостоять армиям Гитлера невозможно, - Шелленберг и предложил Роже Массону, руководителю швейцарской службы безопасности, провести тайную встречу. Шелленберг начал игру: он хотел предстать в глазах Массона другом Швейцарии. При этом само собою подразумеваюсь: дружба предполагает взаимность. "Игра" Шелленберга продолжаюсь год, но, несмотря на разгром группы Радо и арест Реслера, передатчик в Германии по-прежнему работал, его не смогли обнаружить до конца войны.

Интерес Скорцени к этому вопросу двоякий: с одной стороны, его, участника провокации Шелленберга, не могла не интересовать тайна, так и не раскрытая нацистами, тайна, ушедшая вместе с Реслером. С другой - многие гитлеровцы, перешедшие после разгрома фюрера на работу к новым хозяевам - в штабы НАТО, с невероятной подозрительностью присматривались друг к другу: "А не ты ли передавал данные в Швейцарию? А не ты ли мнимый нацист?" Подозрительность плохая помощница в работе, особенно когда в подоплеке секретности - страх перед мифической угрозой, стародавний, патологический страх.)