- Нет.
- Это ответственный сотрудник концерна "Кали-Зальц" в Касселе. "Виттекинд" была их шахтой... И сейчас им принадлежит... Попробуйте связаться с ним... И все...
Я поднялся по узкой лесной дороге, что повторяла извивы высокого, хорошо сохранившегося металлического забора. Тишина была окрест, ни единой живой души. Здания, стоявшие за оградой, - той же старой довоенной кладки - были ухожены, как и забор, однако следов жизни в них я не заметил...
И слышались мне колодки узников...
И чудились мне сухие шлепки выстрелов: ведь эсэсовцам разрешалось о т с т р е л и в а т ь заключенных, охотиться на них.
...Я вернулся в Фольприхаузен уже вечером.
В баре при дороге было сине от табачного дыма; табак был какой-то въедливый; осмотревшись толком, я заметил, что большинство посетителей сосали трубки-носогрейки или толстые сигары.
Присев за столик рядом с пожилым горняком (руки в черных точечках), спросил кружку пива.
Сосед пыхал трубочкой, делал маленькие, птичьи глотки из кружки (это было явной дисгармонией с его могучей фигурой, которая глыбою высилась над столом), изредка косил глазом на дверь, когда входил новый посетитель.
"Ему очень скучно, - подумал я, чтобы оправдать начало беседы (о проклятие врожденного комплекса застенчивости!). - Надо сказать ему прямо и открыто, в связи с чем я сюда приехал; поскольку ему скучно, он поддержит разговор".
- Вы ничего не читали по поводу Янтарной комнаты? - спросил я.
- А что это такое?
Я объяснил.
- Интересно, - сказал глыба-горняк и обернулся к соседнему столу, где сидели двое его коллег. - Идите-ка сюда, интересная история.
Двое пересели со своими пустыми кружками, заказали пива - каждый платил за себя - и приготовились слушать. Сосед-глыба передал им то, что ему только что рассказал я.
- А вы сами откуда? - спросил один из тех, кто пересел за наш столик.
- Из Москвы, - ответил я.
- Откуда?! - Изумление соседей было непередаваемым. - Из России?!
- Да.
- У меня отец был у вас в плену, - сказал Глыба. - Он хорошо вспоминал о вас. Говорил, что женщины давали им хлеб, а охранники - докурить сигарету.
- А здесь? - спросил я. - Как было здесь с нашими пленными?
Глыба ответил не сразу, а посопев:
- Я тогда был мальчишкой... А когда ты мальчишка, тогда повторяешь все, что говорят старшие... Взрослые всегда были правы в наши времена, это только сейчас дети хотят все понять сами.
- Волосатые дети, - уточнил второй. - Нигилисты, волосатые нигилисты.
- Эти длинноволосые и придумали легенды о здешнем концлагере, - сказал третий. - Не было здесь никаких лагерей, это все пропаганда.
- Нет, - не согласился Глыба, - какой-то лагерь для преступников, насильников, гомосексуалистов, женщин, которые спали с черномазыми, здесь и вправду был. Не оставлять же бандитов на свободе?!
- Кое-кто был бы рад держать их на свободе, - сказал третий, - чтоб они наводили террор...
- Это кто ж был бы рад террору? - спросил я.
Второй отхлебнул пива, ничего не ответив; третий посмотрел на Глыбу. Тот раскурил носогрейку, поинтересовался:
- А что вас здесь интересует?
- Меня интересует взрыв на шахте "Б" "Виттекинд".
- Какой взрыв? - удивился второй, слишком, впрочем, деланно, наигранно.
- Вы, наверное, приезжий, - сказал я. - Откуда вам знать, что здесь было тридцать пять лет назад...
- Здесь нет приезжих, - ответил второй. - У нас живут только местные, мы сюда турок не пускаем...
- Про это мог знать горный мастер доктор Форлинг, - задумчиво сказал третий. - Но он умер. Он рассказывал об этом взрыве моей бабушке, та это дело хорошо помнила...
Он поднялся, буркнул, что принесет сигарет из машины, быстро вышел из пивной.
- А до взрывов на "Виттекинд" много ящиков успели достать из штолен? спросил я, понимая, что говорю не то, не тем и не так, но уже не в силах изменить что-либо: игра в молчанку была бы очень жалка со стороны.
- Это вы обратитесь к англичанам, - ответил Глыба. - Они здесь тогда всем распоряжались. Ваши стояли в Саксонии, англичане - у нас... Нечего все камни в нас кидать...
Вернулся третий, бросил на стол пачку сигарет, подвинул мне мизинцем, заметил:
- А еще вроде бы жил такой доктор Фогель... Не слыхали? Он тоже мог про это знать...
- Фогель тоже умер, - ответил Глыба. - От рака горла.
- Зря вы к нам приехали, - сказал второй. - Раны бередите...
- Не заводись, Юрген, - сказал Глыба. - Пусть себе ездят...
...Когда я вышел из пивной, около моей машины прохаживались двое полицейских. Я отпер дверь, сел за руль. Полицейский поманил меня пальцем. Я продолжал сидеть за рулем. Тогда он подошел, козырнул, попросил аусвайс.
- А в чем дело?
- Вы неправильно запарковали машину. Предъявите все ваши документы, пожалуйста...
Парень был молод, и в лице его был холод и открытая неприязнь.
"Третий успел позвонить, - понял я. - Он вызвал полицию, этот бдительный мужик, который называл фамилии мертвых свидетелей".
Полицейский переписал мои данные, козырнул, протянул квитанцию на оплату штрафа в двадцать марок за нарушение правил парковки, пожелал хорошего пути по горной дороге и отошел к своему коллеге, который теперь уже сидел за рулем полицейского "опеля", наблюдая за происходившим со стороны.
3
...Вообще-то я заинтересовался работой здешней полиции, после того как посетил ряд судебных процессов против торговцев наркотиками в Гамбурге.
Вскоре я отправил письма одинакового содержания двум руководителям ведущих криминалистических журналов ФРГ, определяющих всю работу по воспитанию кадров полиции.
Фамилии докторов юриспруденции, к которым я обратился, таковы: господин Венцки и господин Венер.
Текст выглядел гак:
"Господин доктор...
Я прошу Вас высказать свое мнение о сути и причинах наркомании, широко распространенной сейчас в Федеративной Республике.
Меня интересуют все аспекты этой проблемы, как социальные, так и криминальные.
Выскажите, пожалуйста, свое мнение о возможности связи между террористами, ультралевыми и праворадикальными элементами с торговцами наркотиками.
Заранее благодарен за ответ
Семенов".
