- "Чрезмерные строгости"? Как это понять?
- Это надо понять так, что мы защищали идею национал-социализма и были вынуждены нашими же противниками заботиться об их жизнях: разгневанный народ был готов уничтожить всех левых и евреев. Заключив их в лагеря, мы спасли им жизнь.
Он сказал это серьезно, с полной убежденностью в том, что эти заученные еще в тридцатых годах слова - истина в последней инстанции.
- Правда ли, что ваш шеф Гиммлер объявил Франконию будущим "государством СС", где бы царствовали традиции старины и дух возвышенной о т д е л ь н о с т и?
- Да, это так. Центр - Франкония, но с выходом к Марселю: море необходимо солдатам.
- Вы бывали с Гиммлером во Франконии?
- Да.
- Какие бы памятные места Франконии вы порекомендовали мне посмотреть?
- На какой предмет?
- Я же объяснил: меня интересуют вопросы культуры.
Вольф снова чуть улыбнулся.
- Вопросами культуры интересуются политики. Фюрер, например, уделял огромное внимание вопросам традиции искусства, проблеме крови и почвы, поскольку лишь эти два факта делают искусство истинно национальным, разве нет?!
- Вы, конечно, бывали в замке Кольмберг?
Глаза! Они совсем как ледышки, крохотные-крохотные.
- Это где-то в районе Нюрнберга?
- Совершенно верно, под Ансбахом...
- Бывал, конечно бывал...
- В музее у посла Фореджа?
- Имен я не помню, прошло столько лет...
- А господин Унбехавен? Такого не помните?
Г л а з а!
- Нет, не знаю...
- Вам, конечно, известно, что в замке Кольмберг люди рейхсминистра Розенберга устроили тайный склад культурных ценностей, вывезенных из Советского Союза?
- Да что вы говорите?! Никогда бы не мог подумать - такой благопристойный замок, столь традиционный, истинно национальный...
Генерал явно подтрунивал надо мною.
- Вам бы выгоднее помочь мне своей памятью, генерал.
- Вот как? В чем же выгода?
- Сенсация. За это платят: бывший национал-социалист разоружился, решил помочь справедливости...
- Вы обладаете чувством юмора.
- Иначе трудно жить.
- В вашем пассаже было две неточности. Я не б ы в ш и й - это во-первых, и я не разоружился - это во-вторых.
- Время упущено. Оно - не за вас.
- Ничего. Встанут новые борцы. Встанут.
...Все время нашей беседы за моей спиною стояли два итальянских мальчика-официанта: широко расставив ноги, скрестив руки на груди, - ни дать ни взять личная охрана обергруппенфюрера СС, который все последние месяцы войны "трудился" в Милане, удерживая север Италии под германским владычеством; связи такого рода - долгие связи, непрерываемые, сказал бы я (мафия и фашизм, читатель помнит?).
Мне поначалу казалось, встреча со старым нацистом страшна лишь постольку, поскольку он, как бацилла, заражает неподготовленных, неграмотных, незначительную часть малоинтеллигентной молодежи. Я недоумевал - в чем притягательность националистского бреда, в чем его манящая сила? Неужели в конце двадцатого века, стремительного века человеческой общности (радио, изучение языков, гастроли театров, обмен выставками живописи), национализм может казаться спасением и от экономических хвороб и политических стрессов? Оказывается, увы, может...
"Мы как нация заслужили право жить лучше всех других" - это один из ведущих тезисов "старых борцов".
А - почему? Кто дач право какой-то одной нации на исключительность? Всякого рода исключительность - шаг к такому неравенству, выход из которого кровав и фатален.
"Именно мы имеем право на лидерство, - вещают старцы, - поскольку наша нация - фермент континентального единства и европейской духовности".
Когда возражаешь, старцы сразу же апеллируют к внимающей националистической молодежи: "Разве человек чужой крови может желать нам добра? Он выискивает неприятное нации, произвольно трактует факты, клевещет на нас! Он обязан делать все, чтобы нам было хуже!"
Я помню, как старцам аргументированно возразил немецкий ученый из Мюнхена; но старцы начали убеждать молодую аудиторию, что ученый этот никакой не немец, поскольку его бабушка была то ли украинкой, то ли чешкой, а кровь отсчитывается по материнской линии. (Как тут не вспомнить расовые законы, которые служат идее исключительности своей нации, начиная с инквизиторов и кончая нынешними расистами в Израиле! Впрочем, "кончая" ли? Нет ли ныне тяги к этой заразе в иных странах и весях?) И ведь этот довод старцев исследовался молодыми людьми, с доводом соглашались, предлагая, впрочем, обсудить, в какой мере бабка отторгает человека от нации, может, допустимо "простить" человеку бабкино чужекровие?! Старцы, однако же, возражали: "Лишь шестнадцатое колено освобождается от чужой крови; человек, который помнит бабку, наверняка чтит ее память, и это естественно, ибо никто так не любит внуков, как бабки, и поэтому добрая память о прародительнице будет постоянной константой духа так называемого "немецкого" ученого"...
...Человечество живет на очень маленькой планете по имени Земля главной проблемой: удастся ли спасти мир от ядерных и нейтронных снарядов? Удастся ли спасти мир от холода, когда последняя капля нефти будет выкачана из недр? Удастся ли накормить население планеты, когда количество обитателей ее к концу этого века чуть ли не удвоится?! Удастся ли спасти от загрязнения небо, луга, леса?! Нет, это не волнует старцев! Лишь "чистота крови", "расовая замкнутость", "исключительность"!
- Пусть нам не мешают жить так, как жили наши предки!
В наш век сверхскоростей бред национализма - очевидная глупость, но, увы, как много еще людей, падких на истерические завывания маньяков от "крови и почвы"! Неужели это фатально?
...Иногда, после встреч с последователями национал-социализма, базирующегося на идее реанимации "великого прошлого" (начиная с "римской империи германской нации" и кончая третьим рейхом), внимательно присматриваясь к горящим глазам, кликушеской манере вешать, неумению внимать доводам собеседника ("существует лишь одна истинная точка зрения - наша, все остальные - порочны и чужекровны"), я начинал думать, что в массе своей адепты расы не что иное, как психически неуравновешенные люди, если не больные. Когда человек заявляет: "Я - самый великий, самый талантливый, однако меня травят люди чужой крови, иной национальной идеи, лишь поэтому я не могу заявить о себе в полный голос", - тогда диагноз не так уж труден: симптомы мании величия. Но ведь Гитлер смог скрыть свое психическое заболевание, потому что он вещал не о своей исключительности, но об исключительности нации, о том, что нацию угнетают, разжижают ее кровь, разлагают чужой культурой, именно-де поэтому немцам надо стать господами мира, лишь в этом - национальное "спасение"...
