Я со всей силы грохнула кулаком по генератору. Тот утробно заурчал, но на уступки идти не захотел; небольшие лампы над ним еле заметно мигали и плевались искрами, демонстрируя его работоспособность и будто дразнясь, что я не могу его завести.

Я нервно забарабанила пальцами по шероховатой поверхности. «Ну как я могу починить его, если я не техник и не механик?». Мои умственные способности позволяли только назвать эту железную махину на четырех языках и позвать на помощь еще на шести. Я на всякий случай оглянулась по сторонам: ни единой живой души. Точно так же, как и с момента, что я очнулась здесь. Как давно это было? Час назад? Два? Десять минут?

Укутывающий меня и деревья вокруг белесый туман как будто залез мне в голову через нос и уши: голова гудела, как после пьянки в не такие далекие студенческие годы, а мысли рассеивались, и никакими усилиями мне не удавалось их собрать, словно я рассыпала сахар и теперь пыталась собрать его по крупице с пола. Одно я понимала точно: отсюда нужно бежать.

Я проснулась во мрачном, влажном лесу, в котором не было ничего, кроме непроглядной чащи деревьев. Если я задирала голову, то различала абсолютно черное небо, словно лес накрыли плотным, темным куском ткани, хотя общие очертания предметов были видны, и я могла передвигаться без фонаря, как в дневное время. Ярко выделялась граница между небом и серыми клубами пустоты, точно кто-то по линейке провел черту. Складывалась ассоциация со слоями на большом торте. Но почему же туман не скрывает небо? На нем не было ни звезд, ни облаков: раньше я не могла представить себе ночной лес без птиц и сверчков, но стояла мертвенная тишина, нарушаемая лишь моим негромким дыханием и звуком шагов по глинистой земле, в которой мои кроссовки иногда начинали скользить. Неестественное отсутствие хоть какого-нибудь треска веток, хлопанья тяжелых крыльев птиц или иных намеков на существование кого-либо живого помимо меня удивительно сильно действовало на нервы. Я ступала осторожно, вжав голову в плечи и испуганно оглядываясь. Изображения из фильмов ужасов и книг то и дело всплывали в моей голове; я старалась не думать о том, как буду себя вести, если возникнет какая-то критическая ситуация – вроде мертвеца, выползшего на меня с хрипами из-за дерева, или маньяка с ржавой бензопилой, или… Стоп. Приказала же себе не думать об этом!

Генератор был единственной находкой, отголоском из цивилизованного мира, и я вертелась около него уже минут двадцать.

– Он должен к чему-то проводиться, – наконец решила я, выпрямляясь и окидывая взглядом свои испачканные темно-синие джинсы. – Попробую пройти дальше.

Туман был густым, как молоко: я непроизвольно вытягивала руки вперед, боясь наткнуться на что-то в нем. Стоило мне прекратить эти, казалось бы, бессмысленные движения, как спустя несколько десятков шагов я практически уперлась лбом в калитку – и только тогда ее заметила. Ее железные прутья формировали ненадежную сеточку, и я двинулась вдоль нее в поисках прохода внутрь.

Кажется, входа нет. Мокрая земля хлюпнула под ногами, когда я с силой оттолкнулась от нее и полезла на забор. Он устрашающе закачался, и я принялась жалобно его уговаривать, чтобы тот не падал вместе со мной. Когда я очутилась на другой стороне, то на моих ладонях осталась грязь, и я, уже не беспокоясь о чистоте своей одежды, вытерла их о рубашку с длинными рукавами. Не ободрать кожу об эту древнейшую калитку уже было огромной удачей, так что я не жаловалась; к тому же ее появление показалось мне хорошим знаком, она же не может здесь просто для красоты стоять. Как раз с этой мыслью навстречу мне из мглы выплыли очертания развалюхи-сарая. Он словно был скопирован и вставлен из ужастика сочетанием клавиш на клавиатуре: темные доски давно прогнили насквозь, а дверь недружелюбно заскрипела в ответ на мой толчок. Воровато оглядываясь, я скользнула внутрь. Я инстинктивно придерживалась стены, чувствуя себя лабораторной мышкой, над которой в любую секунду могут появиться руки в белых перчатках.

Стога сена и пустые загоны для лошадей заполнили большую часть помещения, но в нем пахло не животными, а чем-то средним между затхлостью квартиры, которую давно не проветривали и сыростью, преследовавшей меня еще из леса. Я дернула плечами, пытаясь избавиться от липкого ощущения, накрывшего меня, но в ответ только мурашки забегали по спине. Если постараться мыслить рационально и отбросить всю эту зловещую атмосферу, то я как будто оказалась у бабушки в деревне: сарай был совершенно нормальным, без пятен крови, трупов или каких-то жутких головоломок. Я двинулась вперед, даже не представляя, что мне следует искать.

Маленький верстак открылся моему взору, выглянув из-за лошадиной стойки. Он был покрыт трещинами и щепками, словно недавно им пользовались, а с краю лежал молоток. Часть бойка была отломана – это с какой же силой и по чему нужно было ударить?! Я быстро просмотрела неровный слой опилок, поигрывая ногтями по рукоятке молотка. В сарае не было ни единого источника света, но что-то среди деревяшек блеснуло, мгновенно притянув мой взгляд.

– Ключик! – обрадовалась я.

Непонятно было, от чего он, но это уже какой-то прогресс! Я осторожно выудила находку, стараясь не поставить себе занозу. Когда я отправила ржавый, небольшого размера – вроде как с мизинец – ключ в карман, в небе что-то грохнуло, словно пробил удар огромных, как башня, часов. Я подпрыгнула на месте от неожиданности.

– Это еще что за нахрен? – я побежала на улицу, чтобы посмотреть, что произошло.

Пусто… Небо не имело ответов на мой вопрос, не имела и земля. Всё осталось таким же, как и прежде. Я почувствовала и облегчение, и сковывающий сердце льдом страх: лес как будто накрыло куполом, не позволяя ничему из внешнего мира проникнуть внутрь, ровно как и не давая шансов выбраться из него.

– Раз есть ключ, значит, что-то можно отпереть, – с непробиваемой логикой я зачем-то утвердила эту мысль в моем мозгу и снова пошла вперед, не имея других вариантов.

Воздух стал холодным и почти осязаемым, будто кто-то вставил розетку в огромный морозильник. Лицо стало щипать, и я машинально потерла щеки рукавами. Ощущение было такое неестественное, что я догадывалась, что дело не просто в смене температуры – тут что-то другое, что-то извне. Я ускорилась, не желая дожидаться ответа на невысказанный вопрос.

Грязь под ногами покрылась корочкой инея, тоненького и хрустящего, поэтому каждый мой шаг теперь особенно громко выделялся на фоне установившейся тишины.

Как будто иду по чьим-то костям.

Я еще раз убедилась в нелепости этого места, когда вдруг вышла на небольшой каменный постамент: площадь вокруг него выглядела так, словно ее выжгли идеальным квадратом, не оставив ничего. Сам он невозмутимо стоял за крепким железным ограждением. Постамент украшали изображения выгравированных ангелов с широко раскинутыми крыльями, воинов с копьями… Они дрались между собой, ведя что-то вроде боя между небом и землей. Лица некоторых искажали гримасы боли или злости – работа была выполнена столь точно, что я различала направление их взглядов и положение бровей. На верхушке белого бетонного постамента стояла шкатулка – небольшая, с аккуратным замочным отверстием. Я вспомнила про ключик – точно от него, даже оттенок такой же.

Я дернула на себя большой металлический замок, висевший на ограждении. Тот даже не думал поддаваться, и я рассерженно ударила им о стальные прутья. Прелестно. И что теперь? Я была готова поклясться своей возможностью выбраться отсюда, что в этом сундучке лежало что-то чертовски важное.

Вдали затрещали сухие листья. Либо это шалит ветер, то плачущий, то завывающий, словно одинокий страдалец, либо… Я напряглась и всмотрелась в беспроглядную пелену тумана. Из него постепенно вышло – нет, выплыло – несколько личностей, и едва их фигуры разрезали странное погодное условие, как оно сразу сомкнулось за ними, как полотно.

– Приве-ет? – я испугалась звука собственного голоса: он звучал хрипло, даже надтреснуто.