– Я давно выросла. И поверь, относилась к тебе всегда как к другу. Давай просто поговорим о чём-нибудь другом? Что там с пропавшими девушками? Всё действительно так, как говорит Булька?

Мезенцев сразу поскучнел.

– Валеева, что тебя всё время на криминал тянет? Девушки её интересуют! Мало ли, что с ними произошло, тебе какая разница? – он предпринял новую попытку обнять Ольгу за талию. – Расскажи лучше, как у тебя с личной жизнью, с интимной? – пахнуло алкоголем.

Оля достала ключи.

– Спасибо за вечер, Серёж! Мне, наверное, пора. Иди к жене. Увидимся.

Закрыв за собой дверь квартиры, девушка прижалась к ней спиной и прислушалась. Минут через десять в подъезде раздались шаркающие шаги. Остановились у Ольгиной двери. Оле показалось, что она даже слышит дыхание Мезенцева. Ещё через несколько минут на втором этаже хлопнула дверь, и стало тихо.

Не включая свет, Оля прошлась по полупустым комнатам. Мозг лихорадочно работал. О том, чтобы лечь спать, нечего было и думать. С каждой минутой возбуждение Ольги росло. Все скудные обрывки информации, полученные за этот вечер, не складывались в одну картину. Но они же и не давали Ольге покоя, заставляя её искать выход для скопившейся внутри энергии.

Поставив на плиту чайник, Ольга потянулась в шкаф за чашкой. Зацепившись рукавом за угол пожелтевшей газеты, которой была покрыта полка, Оля вдруг поняла, что нужно сделать. Снова натянув кроссовки, она вышла из квартиры и быстро зашагала в сторону мусорных баков. Не обращая внимания на копошащихся внутри кошек (крыс?), остановилась и прислушалась. Оглядевшись, подхватила выброшенные накануне стопки старых газет и потащила их обратно. Пришлось вернуться ещё два раза. Затем обойти баки, на всякий случай, чтобы не оставить часть тёткиного «архива» утреннему мусоровозу.

Усевшись прямо на пол, Ольга распотрошила первую стопку. Стала раскладывать «Вестник Чудова» по годам, отметая в сторону рекламные листки и квитанции.

Местная газета выходила раз в неделю, и уже через полтора часа на полу кухни образовалось несколько, примерно одинаковых, кучек. Олю интересовали последние три-четыре года. Девушка жалела, что не спросила Сергея о дате смерти Марины, но разговаривать с ним дольше в его состоянии было неудачной идеей. Оля не чувствовала ни обиды, ни претензий к нему. И мужчины, и женщины частенько ведут себя в подпитии не совсем адекватно.

Откинув зимние месяцы, сократила количество экземпляров «Вестника». Если она правильно поняла Мезенцева, то кусты в городском парке могли означать только кусты и ничего больше. Обычно зимой дороги в их городе заметно сужались из-за частых снегопадов и растущих вдоль бордюра сугробов, под которыми эти кусты были не видны и зимовали в холодные месяцы.

Ещё через полчаса в разделе криминальной хроники от 25 июля двухлетней давности Ольга нашла короткую заметку об обнаружении женского тела со следами наезда, которое было опознано как Марина Ш. Свидетелей наезда просили обратиться по телефонам местного отделения полиции.

Марина Шагина. Боясь потерять газету, Ольга для уверенности села на неё. Следующим этапом поиска стала информация о пропавших девушках. Для этого следовало заняться ещё двумя стоявшими отдельно стопками. Где-то в глубине души внезапно возник страх увидеть своё лицо под шапкой «Разыскивается», но ни одного упоминания о себе она не встретила. Ольга вздохнула. Чего в этом вздохе было больше – облегчения или грустного осознания ненужности? Этого бы никогда не случилось, будь её родители живы.

Чайник давно остыл, за окном светало. Для Ольги такие ночные бдения были в порядке вещей. Часто работа над интересным проектом, костюмом или платьем удерживала её в квартире по несколько дней, благо, в холодильнике всегда хранился приличный запас яблок, а в морозилке лежали пакеты с овощами.

Ольгу не смущало старенькое общежитие с микроскопическими комнатами во время учёбы в колледже, не пугала возникавшая время от времени финансовая кома, не напрягали пафосные однокурсники, приезжавшие на сессии в собственных автомобилях лишь для того, чтобы собрать подписи преподавателей за конверт с деньгами. Казалось, ничто не может выбить Ольгу из седла, и внешне жизнь её меньше всего напоминала драму, если бы не одно «но». Не проходило и дня, чтобы она не вздрагивала от гнетущих воспоминаний, и редкую ночь в последнее время во снах не посещал её образ Марины…

Ольга не могла себе внятно объяснить, почему пропавшие девушки так засели в её голове. Она просто чувствовала и знала то, что большинству было неведомо. Знала и понимала: с ними могло произойти то же самое, что и с ней. Или почти то же самое. Но ведь она жива. А они?

Всего Ольга нашла четыре фотографии. Молодые, от 18 до 23 лет. Пропадали преимущественно летом, одна в начале сентября. Скупые строки – имя, возраст, во что были одеты, где их видели в последний раз. Никакой личной информации. Никакого последующего разъяснения. «Вести с полей», – говорила Валентина, используя «Вестник Чудова» в основном для разделки селёдки.

Половина пятого.

Завернувшись в покрывало, Ольга провалилась в недолгий предутренний сон. Спать в одежде на не разобранном диване стало входить в привычку, но её это уже не беспокоило. «Завтра куплю новые простыни, еду…» – мысли недолго ещё удерживали сознание, уступив место чёрно-белым фотографиям с плоскими малопривлекательными лицами, серым разводам от некачественной типографской краски на руках и костлявому хвосту селёдки, который подрагивал, вися в воздухе.

Утром к нотариусу девушка шла с больной головой. Выпив таблетку анальгина, ждала, когда наконец отпустит. Большинство прохожих, судя по хмурым взглядам, ощущали себя примерно так же. Ольге пришлось спрашивать дорогу, чтобы найти нужный адрес.

Казалось, Чудов почти не изменился. Улицы были прежними, дома тоже. Но ни что из этого не вызывало у Ольги ни малейшего трепета внутри – голая выжженная равнина. Лишь скупое восприятие действительности – там школа, здесь магазин, если завернуть за угол – дорога к стадиону. Почти в каждом жилом доме вдоль проспекта первые этажи заняты коммерческой недвижимостью – салон красоты, «Аренда», аптека, опять «Аренда». Неумелые граффити на заборах и стенах, рваные объявления, предвыборные агитационные афиши с улыбающимися глянцевыми лицами. Весь путь Ольга натыкалась на эти улыбки и глаза, словно преследовавшие её. Скрипя зубами, она уткнулась в телефон и считала шаги до места назначения. Не полегчало даже в приёмной нотариуса. Прямо напротив ровно стоявших стульев, на неё всё так же бодро и насмешливо глядели Тищенко и Гуциев.

Нотариус, серьёзная женщина в годах, долго изучала документы Ольги, затем дала ей список и отправила в ЗАГС для оформления нужных справок. Ни одной лишней фразы, ни одного заинтересованного взгляда. Ольга немного расслабилась. На выходе лишь уточнила, где находится учреждение.

ЗАГС, занимавший отреставрированный старинный купеческий особняк, смотрелся избушкой рядом с высоким, в семь этажей, недавно отстроенным зданием городской администрации. Проезжая мимо него накануне с Мезенцевыми, Оля краем глаза отметила герб и флаги над входом. На стоянке перед администрацией глянцево сверкали иномарки с карточками пропусков за лобовыми стёклами.

Решив срезать путь, Ольга шла по заасфальтированной площади. Обогнула шлагбаум. Не встретив возражений охранника, подошла к засаженной цветами клумбе. Присев на корточки, некоторое время разглядывала кустики примулы и бегонии. Она любила их: маленький балкон Белецкого был увешан горшками с этими радостными яркими растениями. Поразительно, но Артём сам ухаживал за ними. Подкармливал, опрыскивал, а на время поездок устанавливал целую гидросистему из ведра и длинных гибких трубок из-под капельниц. Удивительный человек. Оля улыбнулась, нежно поглаживая бордовый бутон.

Широкие двери администрации распахнулись. Несколько мужчин в костюмах спускались вниз, по лестнице, оживлённо беседуя. Впереди них шёл телевизионщик, неся в руках штатив и видеокамеру.