Тьма таяла, утро тихо выплывало из ночной дремы. Флотилия из двенадцати тяжело груженых кораблей вяло покачивалась на волнах. Боцман флагмана «Неустрашимый» с досадой поглядывал по сторонам: на безоблачное небо, на лениво мерцающее море, на сонных матросов. Вот ведь невезение: весь месяц шли при хорошем попутном ветре, а в десяти милях от острова встали. Конечно, можно посадить на весла воинов; они соскучились по дому и догребут в два счета. Но Зарад не велел – хотел войти в гавань красиво, под тугими парусами.

Знаменитый военачальник прогуливался по палубе и тоже ждал ветра. В походы из Сундара в Крор Зарад отправлялся с легким сердцем, а вот возвращаться домой не любил. В армии он был кумиром, отцом, героем; покоренные народы поклонялись ему, искали защиты, исправно платили дань. Кто на огромном материке знал Киннара – короля, никогда не покидавшего остров? Для всех жителей Крора Зарад олицетворял мощь и славу Сундара, он был настоящим Владыкой Запада. Когда корабли с драгоценным грузом входили в родные гавани, народ ликовал и приветствовал Зарада восторженными криками. И не однажды он задавался вопросом, справедливо ли, что трон занимает не мужественный и достойный народный любимец, а король-рохля, выживший из ума властитель, который дни напролет сидит во дворце и мечтает о дальних землях шанкар. Не смилуются ли высокомерные божки? Не появится ли на горизонте белый кораблик с беспутной Феореной на борту? О, если бы зазнавшийся шанкар посягнул на женщину Зарада, он поплатился бы сполна, молил бы о пощаде и не получил ее! Но Киннар простил шанкара. Бла-а-годушный! Зарад сплюнул, выражая крайнюю степень презрения к своему венценосному дяде. Пусть полюбуется его парусами на горизонте. Красными с золотом. Недолго ему осталось.

Зарад равнодушно смотрел, как Золотой Наян бледнел в лучах восходящего солнца. Все-таки беспокойно было возвращаться домой после долгого отсутствия.

Солдаты и моряки маялись от безделья, подначивали друг друга, гадали, успеют ли вернуться к самому веселому празднику на острове – Сиреневой ночи. Хотелось спрыгнуть на твердую землю, сбросить просоленную одежду, помыться, потанцевать с подругами, побаловать их трофеями и рассказами о заморских землях.

А между тем, на корабле зрел заговор.

– В сапогах-то не стоит, наверное, – шептал здоровяк Буст щеголеватому Физелю, – в сапогах неудобно.

Светловолосый заводила Лафер потихоньку обходил моряков и что-то сообщал им, как бы между прочим. Все согласно кивали.

– Сапоги он сам снимет, – подмигнул Физель ухмыляющемуся Бусту и прошел в носовую часть корабля, где, облокотившись на борт, стоял воин, внимательно изучавший морские дали. Его звали Юниэр. Он вырос на материке, а в Сундаре никогда не был. Физель встал рядом с ним.

– Видишь Этерию? – вкрадчиво спросил он после некоторого молчания.

– Где? – удивился Юниэр.

Он любовался островом, приветливо зеленым, с вкраплениями белокаменных строений. До земли было еще далеко.

– Вон там! – указал Физель в противоположную сторону, на запад.

Юниэр прищурился.

– Только что-то белое, яркое.

– Как?! – воскликнул Физель. – Ты не видишь гавань? Деревья с гладкими белыми стволами? И стаи птиц на этих деревьях?

Юниэр недоверчиво покосился на приятеля.

– Может быть, ты не такой зоркий, как все местные, – предположил Физель. – Жаль. Это волшебная земля. Деревья цветут и плодоносят круглый год. Чакоры танцуют ночью, рассеивая мрак. Шанкары ни в чем не знают нужды…

– Я не верю, что ты видишь отсюда птиц, Физ! – возмутился Юниэр.

– Со временем и у тебя получится, – ободряюще кивнул Физель. – А знаешь что, попробуй с мачты. Может, разглядишь?

Юниэр сомневался, но решил попытаться и, сбросив сапоги, ловко полез на мачту. Добравшись до самого верха, он, конечно, не увидел птиц. На западе маячило что-то ослепительное, как будто солнц сегодня было два, и одно из них решило искупаться в океане. Но признать, что розыгрыш удался, Юниэру не хотелось.

– Блистательный город! – закричал он, спустившись настолько, что его могли слышать. – Какие птицы! Какие девушки! Может, завернем к ним?

– Они не будут нам рады, – откликнулся Физель.

Зарад усмехнулся.

– Когда-нибудь, Юниэр, они встретят нас, как подобает дружелюбным соседям, помяни мое слово, – сказал он.

Зарад хорошо знал многих воинов. Юниэр не был элитом, и не мог рассчитывать на командную должность, тем не менее, военачальник его ценил. Видный парень и поразительно везучий: его ни разу не ранили в боях, хотя он не берегся, а, напротив, кидался в самое пекло, в отличие от высокородного Диленара. Зарад колко глянул на юношу в дорогих, начищенных доспехах, скучающего в тени. Этот всю службу держался особняком, всего чурался и мечтал скорее вернуться под крыло к именитому папе.

– Господин! – прервал раздумья Зарада один из матросов. – Неспроста ветра нет. Не пускает нас Солло.

– Да! Да! – дружно закивали обросшие щетиной молодцы.

– Что? – изумился военачальник.

Матросы прекрасно знали, что лучше не упоминать при нем имена ненавистных шанкар, даже Солло – Владыку вод и Повелителя морей. Лафер быстро зашептал что-то на ухо Зараду. Тот едва заметно кивнул, включаясь в игру.

– А-а, вот как! И почему не пускает?

– На борту чужак, – как бы нехотя пояснил моряк, – не элит.

– Может, бросим его за борт! Надоело стоять, – предложил второй моряк.

Все с интересом уставились на Юниэра, который как раз слез с мачты.

– Бросай! – скомандовал Зарад.

Толпа ринулась к жертве с радостным гиканьем. Юниэр, сообразивший, куда все клонится, нырнул под мачту и побежал по палубе, ловко увиливая от тянущихся к нему рук. Он еще долго мог гонять своих преследователей, если бы из засады не возник широкогрудый Буст, принявший беглеца в жесткие объятия. Тут уж подоспели остальные, Юниэра оторвали от палубы, подняли в воздух, помогли преодолеть последние метры до борта корабля и с размаху швырнули в воду.

– Гады! – донесся до шутников отчаянный вопль.

Настроение у всех заметно улучшилось, бодрости прибавилось.

– На весла! – призвал Лафер, едва заметив голову Юниэра на поверхности моря. Нельзя же допустить, чтобы «посвященный» тут же вскарабкался обратно на корабль. Уговаривать никого не понадобилось. Юниэр барахтался в волнах и отфыркивался; вода для купания была холодновата. «Неустрашимый» быстро удалялся от него. Юниэр вертел головой и думал, стоит ли плыть к судну, следующему за флагманом. Скорее всего, там присоединятся к заговору, а если команда примет его на борт, то он наслушается от них разных шуточек. Насмешек Юниэр не боялся, сам слыл зубоскалом, и понимал, что, в любом случае, на палубе лучше, чем в студеной воде. Как только они застали его врасплох!

Боцман первым почувствовал изменения в воздухе. Может, Солло развеселила их шутка? Вот уже и флаг затрепетал, зашумел.

– Ветер есть! – закричал боцман. – Поднять паруса!

Моряки бросили весла и занялись парусами. Этой заминки Юниэру хватило, чтобы приблизиться к кораблю. Тут и его соратники сжалились, решив, что он достаточно накупался.

– Эй! Кто-нибудь, веревку Юни! – крикнул Лафер.

Дружелюбно подзадоривая пловца, матросы скинули вниз веревку, за которую он ухватился с кошачьей цепкостью. Паруса поймали ветер, и корабль полетел по волнам. Веревка натянулась до предела, и Юниэр, вытянувшись в струнку, заорал от восторга.

– Лечу! А-а-а-а!

Заговорщики наблюдали за ним с борта.

– Штаны не потеряй! – закричал Физель, сложив ладони рупором.

Теперь они немного завидовали Юниэру, который прыгал как летучая рыба, почти не касаясь поверхности моря.

К тому времени, когда флотилия Зарада достигла гавани, на пристани собралась толпа народа. Порт, заполненный нарядными голосистыми людьми, обрушился приветствиями, ошеломил, оглушил так, что в первые минуты морякам хотелось спрятаться в укромном уголке, чтобы прийти в себя. Сошедших на землю воинов подхватывали на руки, украшали венками, несли с почестями домой или в постоялые дворы, и воспрепятствовать этому чествованию и народной любви было невозможно.