Яйцо в мешочке, два хрустящих тостика с итальянской горгонзолой, стакан мангового сока. Все было выверено по таблице калорийности. Никаких излишеств в еде он себе не позволял.
Обстукивая легенькими ударами ложечки яичную скорлупу, - он делал это, надо сказать, просто артистически, - Панадис думал о предстоящем разговоре с Рындиным.
Этот человек вызывал у него странное, настораживающее чувство. От него исходил острый запах угрозы. Где - то внутри, в непостижимой глубине, за иконописной внешностью и элегантным костюмом, замерла, притаившись, опасность.
Нет сомнения - это жестокий и опасный хищник. Но он, Панадис, охотник, а охотника отличает не сила, не вес, даже не быстрота - все равно быстрее пули не будешь ! - а интеллект.
Он задавит его интеллектом...
Панадис посолил содержимое, набрал в ложечку тягучую и не сварившуюся массу и втянул ее себе в рот. Потом осторожненько, откусил очень небольшой, как учат диетологи, кусочек тоста и стал его тщательно прожевывать.
Неподалеку сидели две дамы среднего возраста, и Панадис начал строить одной из них глазки. Делал он это почти автома тически, думая совсем о другом.
Чень недаром сразу же разглядел в нем, Панадисе, глубокий интеллект. Просто так, перед чужим человеком он не стал бы развивать целую философскую концепцию о преступлении, как таковом, и его трансформации во времени. Возможно, китайцы - вообще, склонны к философии, и толкает их к этому буддизм с его миросозерцанием.
И все - таки, интеллект, если на то пошло, - не только умение разглядывать и сравнивать. Это еще и способность точно рассчитывать. Как шахматист просчитывают ходы противника перед тем, как начать свою выигрышную комбинацию. В чем-чем, а уж в этом с ним, с Панадисом, мало кто сравнится...
Он подчеркнуто элегантно вытер губы белоснежной салфеткой и отпил манговый сок из стакана. Своим манерам он учился на французских фильмах. Нет - нет, - не на американских, а именно на французских: они более непосредственны и изящны...
Дамы встали из - за столика, и одна из них даже наградила Панадиса насмешливым взглядом. Это ее личное дело: такими мужчинами, как Панадис, не бросаются. Неизвестно еще, кто потерял. Панадис слегка похлопал в ладоши, подошел верткий официант.
- Спасибо, было очень вкусно, милый друг, - сказал он, оставив на столе чаевые.
Оделся, спустился вниз. Здесь не успел он поднять руку, как к нему подъехал таксисит. Панадис не без тщеславия подумал о том, что сам вид его говорит о солидности и надежности. Таксисты в этом отношении - точнейший дозиметр.
В машине он подвел итог мыслям: философы мыслят абстракциями, однако Чень продемонстрировал недюжиный практический расчет. Нет сомнений: он его засветил намеренно. Чтобы таким образом лишить возможности выбора. Теперь его у Панадиса, просто нет. Рекетиры знают, что он заказывал их вместе с Ченем, а коли так, - нет сомнения, что очень скоро об этом узнает и Рындин. Ведь возможностей получать информацию у этого порочного московского красавца куда больше, чем у пекинца Ченя.
Чень не станет укрывать какого-то Панадиса своей шкурой: с чего ему рисковать ? А остаться один на один с Рындином, когда он обо всем узнает со стороны - все равно, что прилечь вздремнуть в клетке с тигром...
Но Панадис уже просчитал все возможные варианты и выбрал наиболее удачный. Возможность ошибки была сведена к минимуму. Риск ? Кто не рискует, тот не выигрывает...
Остановив такси недалеко от обнесенного оградой особняка медицинского Центра "Милосердие, 97", Панадис вышел.
Убедившись, что за ним не наблюдают, он подошел к КПП, нажал кнопку "интеркома".
- Доктор Панадис, - хорошо обкатанным голосом произнес он, - доктор Рындин меня ждет...
Металлическая дверца открылась, мимо секьюрити и его монитора Панадис прошел внутрь.
Справа, в углу двора, у гаража, трудились несколько работяг. Шофер "амбуланса", скорой помощи разговаривал с высоким, в белом халате санитаром.
Панадис поднялся по ступенькам к двери особняка. Несколько мгновений его пристально разглядывали в глазок, наконец открылась входная дверь. Панадис очутился на широкой выложенной мрамором лестнице с темными, хорошо отлакированны ми перилами, и, одолев еще один пролет, оказался в приемной Рындина.
Стены здесь были заново выкрашены, новая люстра в распечатанной коробке лежала у стола секретаря,а в простенке бросался в глаза огромный аквариум с песком и ракушками на дне. пока - без воды и рыб.
Вобщем, несмотря на усилия ремонтников, следы разгрома все еще были видны.
- Разрешите ? - манерно спросил панадис, открывая дверь.
- Да, да. входите, - Рындин встретил его в дверях. - Тут мы затеяли небольшой ремонт...
В кабинете не было стола, стояли только новые итальянские кресла: их явно привезли сюда накануне, а, может, и сегодня утром. У окна на картонных коробках покился компьютер.
- Коньяк ? Кофе ?
Чай ? - деловито спросил Рындин.
- Кофе, - томно, с намеком на интимность произнес Панадис.
Рындин подошел к двери, сказал несколько слов кому-то в приемной. Вернулся к Панадису.
- Мы уже заканчиваем обустраиваться, - бросил, как ни в чем не бывало, - но все равно придется удовольствоваться пока вот этой тумбочкой...
Он показал на столик для принтера.
Панадис замахал руками:
- Что вы, что вы, какая разница...
- Как поживает профессор Бреннер ? - небрежно осведомился Рындин. Спасибо ! Вам от него большой привет...
В дверь в это время постучали. Высокий мрачноватый секьюрити внес чашечки с кофе.
Несколько минут они молча пили. Кофе оказался натураль ным, отменно заваренным.
Рындин вел себя так, что Панадис просто вынужден был все время проявлять инициативу.
- Можно у вас здесь спокойно разговаривать ?
Рындин кивнул:
- Мы только вчера проверили...
- Я бы предпочел выйти... - Панадис старался не выпячивать свою осторожность. В кабинете могли быть установлены скрытые записывающие устройства. - Мы наверняка тут кому-то будем мешать...
Рындин бросил на него беглый взгляд:
- Я, к сожалению, должен кое с кем встретиться... Если у вас есть время, вы можете меня немножко проводить.
Лицо Панадиса излучало озабоченность: им ведь предстоял важный, вполне конфеденциальный разговор.
Они спустились по лестнице, прошли по дорожке к проходной. По дороге взгляд Панадиса снова наткнулся на машину "скорой" помощи. Она стояла теперь у самой дорожки. На ветровом стекле ее болтался популярный когда-то мультфильмовский зеленый Крокодил Гена.
- Чего - то снегоочиститель заедает, - озабоченно сказал человек постарше санитару.
Увидев Рындина, оба вытянулись.
- Здрасьте, Олег Алексеевич...
Они остановились в конце двора, рядом с "мерседесом" Рындина.
- Я думаю, нам лучше поговорить здесь, чем в машине, - вопросительно взглянул на него Панадис.
- Чтож, - Рындин чуть прищурился. - Как вам угодно...
- Я хотел вас кое о чем предупредить, - доверительным тоном тоном начал Панадис.
Рындин развернулся в его сторону, но не произнес ни слова.
- Мне известно, кто устроил побоище в вашем Центре...
В глазах Рындина отсвечивали льдистые искорки.
- Мне нелегко было пойти на это признание, доктор Рындин, но я счел это своим моральным долгом...
В голосе Панадиса звучали приличествующие моменту сожале ние и скорбь. Рындин по-прежнему молчал...
- Есть какая-то граница, которую порядочный человек не
может пересечь...
Рындин слушал.
- Это может показаться непорядочным, но когда я узнал обо всех подробностях, я решил, что настоящая порядочность обязывает меня рассказать вам обо всем. Ведь если человек понимает, что он ошибался, он исправляет свою ошибку..
Опять ни слова в ответ.
- Вместо того, чтобы скооперироваться с вами, эти люди решили разрушить ваш бизнес. Все сделано в чисто азиатском стиле. Ведь этот китаец - Чень, он...
