Рындин ответил осторожно:
- Кто-то убил китайского студента - медика, Ли. Через него транзитом в Европу шли трансплантанты...
Приятель сразу все понял. Подробности его не интерсовали: меньше знаешь, дольше живешь...
Он был из ментов. В девяносто первом, во время августовского путча вместе с приятелем ушел со службы к Белому Дому, прихватив с собой табельное оружие и рискнул - стал на защиту законного порядка.
Президентская власть висела на волоске. Верных, а главное вооруженных людей, готовых стоять насмерть, были единицы. И тех, кто переходил на ее сторону не просто с радостью принимали - всячески выказывали свою признательность и, конечно же, запоминали.
После трехдневного противостояния оба они вернулись к себе в отдел, чтобы сдать оружие и удостоверения. А через неделю уже приступили к новой работе. В верхнем эшелоне.
- Ты уверен?
- Не знаю. Кажется других причин нет.
Пришлось признаться, что пока еще никто, даже его компаньоны, не знали, что с Ли покончили по его прямому заказу. Погром в центре мог быть возмездием за ликвидацию китайца. Только вот, что настигнет оно его так скоро и кончится без пролития крови он не ждал. По-видимому это был только намек, а сам урок еще предстоял. Когда ? Где ? Как ? Этот туман страшил его больше всего. В конце - концов, и у него есть семья. Увезти жену и детей из Москвы за границу, пока все не прояснится?
- А не могли быть другие конкуренты, кто тоже работает вместе в этой отрасли ?
Рындин усмехнулся:
- Ну и словечко же ты употребил " отрасли"...
Собеседник ответил смешком:
- А что ? Не подходит ?...
Он помог Рынлину подняться и стать под холодный душ. Потом они сели к столу. Глотнули коньяка.Рындин почувствовал
себя свободнее, легче.
- Знаешь, - он заколебался, - а, может, ты и прав... Ты ведь мент, все - таки... Недавно я обедал с одним израильским профессором - урологом. Он в Эстонии проводит операции по пересадке орга нов где-то в частной клинике... А возле него увивался уж больно скользкий тип, откуда - то из Баку, тоже врач.
- Чего он тебе вспомнился ?
Рындин раздумывал:
- Инстинкт, - он угрюмо усмехнулся. - Доктор этот за несколько дней до этого прислал мне клиентов. Сестра и брат, наши, русские, и с ними еще израильтянин какой - то. Должен был внести деньги за девицу. Мне все это показалось подозрительным. Короче, - сразу не понравилось...
- Что до меня, - откликнулся собеседник, - я всегда придерживаюсь сталинского принципа: доверяй, но проверяй...
Они еще выпили.
- Андрей, - чтобы успокоить ноющую боль, Рындин слегка коснулся угла разбитой губы рукой, - у тебя среди ментов большие связи. По оперативным каналам наверняка проскочит информация. Кто из бандитов на меня наехал ? Чей заказ ? Я за ценой не постою. Тут явно крутые парни поработали...
Приятель по капле смаковал коньяк.
- Постараюсь... - Он был немногословен. Но на его слово можно было положиться.
- Ладно.
И стал собираться.
- Может, и ти менты, что на место явились - подполковник там был какой-то из МУРа и еще из нашего отделения что - то будут знать, - высказал предположение Рындин. - Мне они, вряд ли, скажут...
Приятель был уже одет. На улице его ждала машина.
- Поправляйся и ни о чем не думай. Я позвоню.
На его взгляд, говорить больше было не о чем. Все остальное Рындину предстояло решить самому.
Он протянул руку Рындину.
- А черт! - локоть отозвался болью.
- Держись, - потрепал его по плечу пориятель. - Я знаю, кому я поручу твое дело. Есть у меня один майор. Этот из под земли достанет, если ему запла тят...
- На этот счет пусть не сомневается.
Майор Ловягин позвонил в дверь. Прислушался.
- Ну ?! - раздалось за дверью. - что, чокнулся в такую рань ?
Это рань для нее - двенадцать дня...
Открыв дверь, девица в накинутом сверху на голое тело кумачовом халате обомлела.
На пороге стоял милицейский майор. Маленький, глаза стылые, водянистые, нижняя челюсть, как у обезьяны - выдвнута вперед, пятернями, какими он двери касался, можно было вручную локомотивы перегонять...
- Чего ? - спросила она довольно нагло, но в голосе ее он все равно уловил страх.
Страх животного перед охотником. Шлюхи - перед ментом.
Под его колючим взглядом она почувствовала себя не дорогой проституткой Марианной, а прежней Маринкой, начинавшей на шоссе с "дальнобойщиками" и которую один водитель передавал другому на перевалочных пунктах...
Оглядев ее снизу вверх, а потом сверху вниз, майор усмехнулся: на голову выше его, халат японский кумачовый с крупными черными цветами, ноги - босые, жевательная резинка во рту. Девица аж жевать ее перестала, когда его увидела...
Веснушчатое лицо ее с курносым носом от испуга просело, а здоровенный, как ящик от комода,рот выдавил от растерянности грязно молочного цвета пузырь, который тут же лопнул с мерз ким звуком.
- А ничего, - закрыл он уверенно за собой дверь.
Квартира была однокомнатная, маленькая, уютная, с поли рованным, должно быть, оставленным прежними хозяевами румын ским гарнитуром. На стене висели постеры: "Мадонна", " Квин", две увеличенные фотографии Маши Распутиной, а на огро мном, как баскетбольная площадка, ложе валялась нижняя одежда. Дверь шкафа была тоже настежь открыта. Перед самым приходом Ловягина девица уже собиралась вставать.
- Ну - ну ! - сказал он и двинулся в обход комнаты. Делал это медленно, обстоятельно, по - хозяйски, словно проводил обыск. Иногда задерживался на чем - то взглядом, ощупывал руками, цокал, переворачивал.
- Я ведь к тебе не просто так явился, - сказал он, улыбнувшись, и его тяжелая, как у боксера, нижняя челюсть прираскрыла крупные желтоватые зубы. - Помнишь, - к китайцу приходила ?
Он поддел сапогом легкие кружевные трусики на полу и точным ударом закинул их на кровать.
Она не произнесла ни слова, только втянула в себя воздух и тоскливо зыркнула по сторонам, словно бежать куда собиралась, да некуда было.
Майор остановился возле нее и с улыбкой ее рассматривал. Однако, обычно жесткий и гипнотизирующий взгляд его сейчас выражал что-то вроде своего рода сочувствия.
- Я ведь в осмотре места проишествия принимал участие. Ну, когда прихлопнули его, китайца твоего...
На секунду она словно остолбенела.
- С которым ты в тот день трахалась... Помнишь?
Девица изменилась в лице, рот у нее был раскрыт, глаза бегали по сторонам. Но майор словно бы и не замечал этого: его другое интересовало.
- Тут вот вопрос у меня один: ты ведь пистолет тогда взяла? Да?
- Да, - словно булыжник сглотнула она..
- Я так и понял тогда. И куда дела, а ?
- Да я...
- Я ж тебя не спрашиваю, что - ты ?... Я тебе другой вопрос задаю: где пистолет? Он мне нужен. Сейчас.
Она явно не знала, что сказать и как открутиться. О мог этого не видеть.
- Ну, слушай, - терпеливо, словно учитель, внушающий непонятливому ученику, продолжал он,- Мы тут двое. Без посто ронних, без шума... Если бы хотел что другое, я бы понятых при влок, всякое другое... Хочешь без неприятностей, - тащи его сюда.Давай по- хорошему...
Зевнув, он по-свойски слегка похлопал себя по незакрыто му рту:
- Давай, телись. Что поделаешь, дело житейское. Выпить у тебя чего-нибудь найдется?
- Вроде было...
Она все еще не могла решить, как быть. А он не только не помогал ей уселся посреди комнаты на стул, прямо на белье ее там раскиданное и улыбался, как сытый кот., В ответ она махнула рукой: семь бед - один ответ...
- Подвиньсь...
Далеко идти не пришлось. Она нагнулась, заглянула под кровать.
Полы кумачового японского халата с крупными черными цветами разошлись в разные стороны и показались литые и белые крестьянские ляжки...
Расспрямляясь, гыкнула:
В руках была картонная коробка из под импортной обуви. Она смахнула крышку.
