Так постепенно они добрались до места, где Мария делала себе сложную операцию, извлекая из тела свинцово-стальную пулю. Атаман поднял кверху руку, что означало – всем необходимо остановиться. Он спешился, предоставив остальным спутникам последовать его же примеру. Внимательно осмотрев эту местность, он поднял с земли небольшой металлический «шарик» и, представив его на всеобщее обозрение, сделал свое заключение:

– Смотрите, наша «шлюха» оказалась не так уж проста: она смогла достать из себя мою пулю, значит, теперь она может двигаться много быстрее.

Дальше, не переставая дивиться, безжалостные «охотники» наблюдали, как она перебегала с места на место, не понимая зачем ей это потребовалось.

– Наверное, пыталась согреться, – высказала предположение Грета, неуверенно пожав при этом плечами.

– Может быть, – согласился Борисов и, злобно оскалившись, небрежно добавил, – а может с ума с перепугу сошла, – вызвав своими словами дружный хохот своих «недалеких» лесных соратников.

Постепенно «гонители» смогли определить дальнейшее направление, куда же соизволила двигаться их, как никто не сомневался, обреченная жертва.

– Вы, в паре, останетесь здесь, – отдал приказание Виктор Павлович находившимся ближе всех от него двум, неприятного вида, приспешникам.

Оба они были роста чуть выше среднего, накачанные притом чрезвычайно и круглолицые, единственное же различие было в их возрасте, одному было двадцать пять лет, второму – явно за тридцать. Возражать, естественно, они даже и не подумали, хорошо зная чрезвычайно крутой нрав своего предводителя.

Когда все приоритеты были расставлены, остальные бандиты продолжили начатое преследование и были чрезмерно удивлены, обнаружив, что вроде бы отступной путь девушки между тем проходит прямиком в направлении их деревни.

– Наверное, заплутала? – неуверенно предположил один из бандитов, ехавший чуть сзади своего главаря.

– Посмотрим, – ответил Борисов, о чем-то задумчиво размышляя, для пущей убедительности сведя к переносице брови.

Следуя точно по следу, они, действительно, очень быстро оказались у себя в поселении, и в этот момент их с беглянкой разделяло ровно десять минут.

– Внимательно здесь все осмотреть, – приказал главарь, слезая со своей мота-техники.

Бандиты незамедлительно выполнили его приказание и, спешившись, стали носиться вдоль по деревне, активно занимаясь поиском следов невероятно обнаглевшей «шалавы». Вдруг! Шульц, направившаяся сразу к дому, не своим, срывающимся от волнения голосом закричала:

– Виктор! Егор… здесь.

– Что Егор?! – заорал атаман, приближаясь к месту, где лежало тело его убитого брат.

Грета, дожидаясь приближения своего гражданского мужа, предусмотрительно отошла от ужасного места чуть дальше. Подойдя, Виктор Павлович увидел мертвое тело Егора, лежащего в луже собственной крови. Из его груди вырвался звериный, наполненный гневом и ярости крик, и он, словно подкошенный, тут же упал на колени, опустившись головой на грудь убиенного, дорого ему человека.

Пока он предавался жуткому горю, Мария остановилась в лесу, для того чтобы приготовить бандитам неожиданный и очень неприятный сюрприз. Она слышала истошный, наполненный страданием вопль, как раз в тот момент, когда натягивала между двух отстоящих друг от друга деревьев, расположенных по сторонам выбранного ею движения, прочную прозрачную леску, которую прихватила там же, в бандитской деревне. Ее она расположила как раз на уровне глаз предположительно продвигавшегося через это место мотоциклиста. Оставшись довольна своей незамысловатой работой, она с удовлетворением, словно змея, прошипела: «Это устройство «поостудит» ваш развоевавшийся пыл, и ехать вы будете после этого несколько тише». Полностью смирившись с создавшимся положением, она улыбнулась своей хитроумной мысли и продолжила движение дальше, прочь удаляясь от злосчастной деревни.

Бандиты слышали, как метрах в пятистах-семистах уверенно завелся мота-двигатель, но не решились побеспокоить этим значительным обстоятельством своего предводителя, предававшегося в этот момент своему безутешному горю. Он рыдал молча, не произнося ни единого звука, и никто еще из его соратников раньше не видел, чтобы этот страшный и жестокий мужчина был бы способен на сострадательные, почти нежные, чувства. Они молча стояли в сторонке, наблюдая эту немую картину и ожидая, чем же она теперь закончится. Между тем слабость их командира длилась недолго, и по прошествии трех минут он поднялся. Глаза его оставались совершенно сухими: рыданья прошли без выделения слез. Лицо атамана было настолько хмурым и мрачным, что по спинам даже бывалых бандитов пробежал жуткий холодок суеверного страха.

Поработав со своей мимикой – то расширяя губы, то выпячивая их вперед, каждый раз при этом показывая белоснежные зубы – он наконец справившись со своими печалями, жестко так произнес:

– Значит, так… теперь эту «шалаву» никто убивать не смеет, и берем мы ее только живой. Потом, я лично займусь ею и прямо так, с живой, спущу с нее «шкуру». Всем все понятно?

– Конечно, – с готовностью отвечали его верные подчиненные.

– Тогда быстро в путь, – резко скомандовал командир, направляясь к своей мота-технике.

Тем временем один, более других расторопный, член банды определил направление, по которому исчезла беглянка:

– Она поехала той же дорогой, что и шла накануне.

– Как поехала? – не понял Борисов.

– Да, – немного смущаясь и стараясь не смотреть гражданскому мужу в глаза, констатировала Шульц, – она еще и твой квадр-цикл японский взяла.

– Что?! Что?! – совершенно меняясь в лице, сделав его не просто пунцовым, а совершено черным, заверещал Виктор Павлович, – Да вы что, с ума тут все «посходили»? Какая-то там «шаболда» водит вас за нос, убивает моего младшего брата, да еще и присвоила себе мой первокласснейший квадрик, который даже я беру лишь в исключительных случаях?! Это уже край! Вперед! Теперь вы понимаете, что просто обязаны поймать мне эту «сучку» живой?!

Никто ничего не ответил на этот эмоциональный монолог своего атамана, напротив, с готовностью повскакали на свои транспортные средства, чтобы что есть духу мчаться в погоню. В этот же самый момент они услышали выстрелы, как раз с того места, где оставили двоих наблюдателей.

– Это, наверное, наши парни палят в эту девчонку, – смущенно заметила Грета, – Она явно выскочила на них, а они-то пока что не знают, что ее убивать больше нельзя.

– Рацию мне… быстро! – хриплым ужасающим голосом закричал атаман.

Девушка передала сожителю требуемый им предмет, и он сразу же стал осуществлять вызов:

– Бойко (это тот, что постарше) на связь. Прием.

Но ему никто не отвечал, так как на той стороне разворачивались события, для этих грубых людей не совсем обычные и привычные.

Закрепив леску, Маша, как это позволяла выбранная ею техника, стала «накручивать» газ, чтобы скрыться как можно дальше. Приближаясь к месту, где она провела прошлую ночь, беглянка заметила две, одиноко скучающие, мужские фигуры. Один сидел на снега-болото-ходе, другой нервно ходил взад и вперед. Чуть снизив скорость своего мота-транспорта, девушка извлекла из кармана куртки вязанную, черную маску, которую также прихватила в доме у атамана, и надела ее на свою непокрытую голову.

Бандиты заметив, что к ним приближается одетый в камуфлированную форму мотоциклист, естественно же предположили, что уже все закончилось, и это именно за ними послали гонца. Пеший даже пошел навстречу. Однако он был страшно удивлен и, наверное, даже «опечален», заметив, что вроде бы как член их банды, не доезжая метров так двадцати, вскидывает к плечу снайперскую винтовку и начинает четко прицеливаться. Инстинктивно оба разбойника стали повторять это движения, но пеший не успел даже упереться прикладом в плечо, как прозвучал оглушительный выстрел, и метко выпущенная пуля попала ему прямиком между глазами. Заряд был разрывной, и он разнес голову второго убитого Вихревой человека, словно брошенную на кирпичи спелую дыню.