Вихрева достала из сумочки туалетную воду, зажигалку – к слову сказать, она всегда предпочитала бензинную, потому что так научил ее спецназовец – и, конечно же, раскладной нож, который всегда находился при ней (по совету всего того же бойца спецподразделений). Первым делом она обработала этот клинок. Проведя по его лезвию с двух сторон зажженным огнем, она продолжила обеззараживание, попрыскав на него спиртосодержащей, излучающей благовоние жидкостью.
Далее, сняв колготки, она перевязала ими бедро чуть выше раны, образовав таким образом своеобразный предохранительный жгут, потом все из того же флакона забрызгала рану и чуть не потеряла сознание от пронзившего ее резко болевого ощущения, однако не проронила при этом ни звука. Две или три минуты настраиваясь, она наконец начала себя оперировать.
Превозмогая страшную боль, Маша с помощью ножа расширила в месте ранения ранку, образовав достаточное расстояние, необходимое для более эффективного извлечения из своего тела застрявшего там предмета. Все тем же режущим инструментом она с боковой стороны ноги нащупала пулю, застрявшую в мышечных тканях и на большую удачу не задевшую кость. Она попыталась ее извлечь, подвергая себя невероятным страданиям, а чтобы не кричать, зажала между зубов деревянную палку.
Осуществив несколько неудачных попыток, при каждой из которых нож соскакивал со скользкого, увлажненного кровью, металла, Мария поняла, что извлечь свинец таким способом у нее вряд ли получится. Все, что ей все-таки удалось сделать – так это приблизить его к поверхности, но выйти наружу мешали подкожные отложения.
Прекратив тиранить себя ножиком, Вихрева дала себе немного передохнуть, решаясь на еще более болезненный шаг, и по прошествии пяти минут наконец посчитала, что способна уже к его прямому осуществлению. Для этой цели, девушка, чуть отодвинув резаком одну сторону раны, резким движением запустила внутрь ее указательный и большой пальцы, остановив их только возле свинцового, причиняющего ей боль предмета. Да, страдания были неимоверны, но это был единственный способ извлечь из ноги застрявшую пулю. Надежно обхватив эту «железку», она вырвала ее наружу и в тот же миг потеряла сознание.
Без чувств беглянка находилась около минут двадцати. Постепенно приходя в себя, она с ужасом вспоминала все то, что за последнее время с ней приключилось, а когда полностью овладела собой, то вспомнила и про операцию, и про то, что закончила ее довольно успешно, все-таки в итоге достав из себя свинцово-стальной маленький «шарик», и как не покажется это странным, но он все еще продолжал находиться у нее между пальцев. С брезгливостью отбросив его немного в сторону, она с помощью зажигалки принялась осматривать рану, которая, даже не смотря на необычный жгут, тем не менее все-таки кровоточила. Был только единственный способ полностью остановить потерю жизненной жидкости.
Собравшись с духом, необходимым для еще одной попытки нестерпимых страданий, с помощью зажигалки Мария стала нагревать лезвие раскладного ножа. Когда кончик сделался красным, можно уже было быть уверенной, что сталь достигла необходимой температуры. Подняв с земли палку (она выпала при недавнем обмороке) Вихрева вновь зажала ее между своими зубами и в тот же самый момент приложила раскаленный металл к прооперированному только недавно месту. Ее тело словно прострелило приступом жуткой боли, глаза округлились до неестественно-огромных размеров, а из груди готов был вырваться крик невыносимых мучений, но, как и раньше, девушка не издала ни единого звука, только сильнее вцепившись зубами в деревянный пруток. Через три секунды этого невероятного самоистязания пострадавшая вновь потеряла сознание.
На этот раз она находилась в беспамятстве чуть менее часа. Очнувшись, она вдруг осознала, что совершенно не чувствует холода, и очень удивилась этому неестественному обстоятельству, в принципе, очень выгодному в создавшихся обстоятельствах. Поглядев на обработанную ею же рану, она с удовольствием отметила, что та больше не кровоточит, да и боль практически стихла. Однако, поступая так для большей гарантии, водой, Мария, забрызгав бедро туалетной, сняла с себя черную матерчатую футболку, разорвала ее на широкие ленты и сделала плотную перевязку. Только после этого она посчитала, что про свое ранение можно на какое-то время забыть.
Близился скорый рассвет, и поспать теперь все равно бы не получилось, хотя если быть объективным, то это не было чем-то таким уж необходимым: героиня находилась в состоянии сильнейшего нервного напряжения и чувствовала себя достаточно бодрой. Чтобы ее тело не остывало, она принялась, беспрестанно подпрыгивая, перебегать с места на место, заодно разминая травмированную ранением ногу. Лишь только стало светать, как Вихрева тут же услышала, что со стороны бандитской деревни доносятся шумы, похожие на заводящиеся мота-двигатели. Безошибочно рассудив, что это собирается ее безжалостная погоня, предполагаемая жертва, чуть углубилась в сторону от того места, где ночевала, и пустилась бежать прямо в сторону враждебного поселения.
Там же, в то же самое время, «охотники» собирались за своей, как они все считали, легкой добычей. Для удобства передвижения по лесному массиву, они заводили снега-болото-ходы, или попросту квадр-циклы, и выстраивались в две линии друг за другом. Этому жестокому занятию решили предаться тридцать два бандита из тридцати трех, в том числе и госпожа с немецкой фамилией Шульц. Решительно отказался участвовать в этой варварской экспедиции лишь родной брат атамана Егор.
– Я плохо себя чувствую, – объяснил он свой отказ так, чтобы все его слышали, Виктору же по секрету от всех сообщил: – Ты же знаешь, как я не люблю мотаться по дремучим лесам, и будет лучше, если я останусь здесь, в деревне, присмотреть за домами, все равно ведь это кто-то должен был делать. И потом, одно дело бой, – тут я весь ваш! – но подобные игры мне как-то не по душе и что-то совершенно не интересны.
– Как знаешь, – только и ответил ему атаман.
Виктор Павлович очень любил своего младшего брата, ведь для него это была единственная живая душа на всем белом свете. Поэтому, если с другими он был груб, а подчас даже жесток, то с этим юношей, едва достигшим двадцатилетнего возраста, он старался держаться как можно мягче, и иногда – что удивительно! – в его разговоре с братом проскальзывали совсем не похожие на него нежные нотки.
Младший Борисов внешне очень походил на старшего, единственное, выглядел много моложе, и натура его еще не была до абсолютной степени очернена злостью, ненавистью и жестокостью; лицо его сохранило еще детское выражение; волосы же в отличии от Виктора Павловича, были каштановыми и вились в локоны, спускаясь на плечи словно у девушки. В остальном, внешних различий между двумя этими родными людьми в общем и целом не наблюдалось.
Было решено, что Егор останется присматривать за селением, а заодно и обеспечит его охрану. Так сказал главарь, и никто возражать ему не отважился. Когда строй был полностью собран, «главбандит», заняв в нем главенствующее, переднее, положение, поднял кверху руку и, несколько секунд подержав ее в таком положении, произвел мах вперед, затем резко опустил вниз, призывая следовать за собой.
Его квадр-цикл сразу начал движение, а вслед за ним устремилась и вся эта «до зубов» вооруженная, как они считали, лихая процессия, хотя если быть объективным, то, для того чтобы догнать всего одну девушку, имеющую чрезвычайно заниженный социальный статус и не представляющую серьезной опасности, – для этого было собрано целое «войско». Двигались они не торопясь, насколько позволяла лесная непроходимая глушь. В среднем, скорость этого кортежа не превышала двадцати километров за один час.
Вихрева, которая при свете, да еще и бегом, довольно быстро преодолела расстояние до бандитского стойбища, теперь, сидя в кустах на самой опушке перед этим небольшим поселением, молча наблюдала за тем, как лесные разбойники, уверенные в своей победе, отправляются на ее поиски. Вместе с тем, едва лишь дождавшись, когда замыкающий, последний «охотник» скроется в густорастущей лесопосадке, она вышла из своего укрытия и направилась прямиком к дому, где, как она успела обратить внимание, остался всего один из бандитов. «Ну, сейчас посмотрим, что вы собой представляете?» – вихрем промелькнула мысль в ее голове.
