Николай чертыхнулся сквозь зубы, слышно было, как рядом с ним произнес кто-то: «А вдруг?!» Андрей узнал голос Митьки — как всегда нетерпеливый и возбужденный.

Вдруг ошибка, так, что ли? Вдруг на самом деле случилась беда, а вовсе не предательство?

С чего он, собственно, взял, что это называется предательством, просто Дашка давно убеждена, что они существуют каждый сам по себе. Никто никому ничего не должен.

— Я еду туда.

— Мы тоже, Андрей Борисович, — дорвался до трубки Митя.

Андрей не успел сказать, что это лишнее.

Машину рвануло вперед, и так же быстро помчались его мысли, сливаясь в один снежный ком.

Только позже, много позже, выходя из чужого подъезда, упираясь взглядом в хрупкие Дашкины ключицы, Андрей ощутил необыкновенное облегчение. И хрен с ним, с сусликом, который действительно готов был забиться под диван от страха! Дашку никто не похищал, она жива и невредима, а дурь из ее головы Андрей выбьет сам. Почему-то он был уверен, что Даша рванула к любовнику только из-за обиды. Зацепившись за эту мысль, Андрей старался избавиться от остальных — мерзких, настойчиво долбящих виски, пустых и хлопотных. Например, о том, как суслик обнимал его жену. Например, о том, что жена обнимала суслика.

Сами собой сжимались кулаки.

Но в прожитом нет виноватых и виновных, пытался успокоить себя Андрей. И напряжение снова сменялось радостным ожиданием чуда. Впервые в жизни Комолов ждал терпеливо и осмысленно. Вот они приедут домой, сядут за стол, посмотрят друг другу в глаза — как сто лет назад, как недавно на чужой кухне, — и все встанет на свои места. И сына он обязательно найдет, очень быстро найдет, потому что иначе и быть не может. Потому что, когда рядом жена — его сила безгранична. Он не то что горы — он мир перевернет и заставит планету крутиться в другую сторону. Не то что звезду — все до единой соберет с неба, а чтобы не было темно, заново придумает солнце. И даст ему Дашкино имя, и скромно потупится, когда она скажет своим обычным голосом: «Дурак ты, Комолов, я тебя и так люблю!»

Андрей то и дело бросал взгляд в зеркало, чтобы убедиться — Дашка рядом. Она любила сидеть позади него, положив руки ему на плечи и уткнувшись носом в его волосы. Ее дыхание щекотало затылок.

Сейчас она сидела прямо, с неприступным видом царевны Несмеяны, но он помнил ее недавний взгляд и точно знал, что это значило. Она соскучилась, она истосковалась, так же как и он.

Вот мы наделали делов, скажет он ей, когда они приедут домой и сядут за стол.

Давай больше не дурить, скажет он ей, наливая коньяк с кофе в ее чашку.

Я был не прав, скажет он ей по дороге в спальню.

Все будет хорошо, скажет он ей.

Сзади мигнули фары, Николай давал знак, что сворачивает, и будет заниматься делом, пока шеф улаживает проблемы с женой. С длинным списком собственных недругов Андрей так и не успел ознакомиться. В принципе, он предполагал, кого внес в этот список начальник службы безопасности и уже наметил себе первого кандидата. Вот поговорит с Дашкой и двинется к ребятам на подмогу. Степка будет сегодня ночевать дома.

Лишь бы она пока не задавала вопросов.

Лишь бы она позволила…

— Мы домой едем? — вдруг услышал он ледяной голос жены.

— Конечно.

— Степка там? Ты нашел его?

Андрей увидел, как задрожали ее губы, как нервный румянец окрасил лицо. Непонятно, чего было больше в Дашкиных словах — надежды или страха, претензий или облегчения.

— Я поеду за ним попозже.

— Что значит попозже? — вскинулась она. — А сейчас? Где мой сын сейчас?

— Наш сын, Дашка, он — наш сын! И я тоже волнуюсь, мне тоже хочется, чтобы он побыстрей оказался рядом. Сейчас это невозможно. И не надо орать на меня!

Андрей не заметил, как перешел в наступление. Пальцы крепко, до боли вцепились в руль.

— Ты должна успокоиться и довериться мне.

— Но ты ведь мне не доверяешь! Зачем ты теряешь время? Чтобы убедиться, что я никуда больше не сбегу? Снова приставишь ко мне охрану? Лучше бы ты о сыне подумал!

Он резко ударил по тормозам, и Даша тюкнулась носом ему в затылок. Андрей увидел, как она прижала ладони к лицу.

— Что?! Ты разбилась?

Он неловко поерзал, пытаясь обернуться и прижать ее к себе. Не тут-то было, жена забилась в глубь машины и тоненько заскулила оттуда. Слов он не разобрал.

Пришлось выскочить из машины и запрыгнуть на заднее сиденье.

— Дай посмотрю, — он попытался оторвать ее руки от лица.

— Отстань! Псих ненормальный!

— Возьми, истеричка! — Он протянул ей платок. — Это ты ненормальная, обвиняешь меня черт знает в чем! Неужели ты думаешь, что мне безразличен Степка?

Дашка всхлипнула, прижала платок к разбитому носу и запрокинула голову.

— Мы сегодня поедем куда-нибудь? — пробормотала она, не в силах больше выносить его пристальный взгляд.

— То ехать, то не ехать, — пробурчал он, вылезая из машины.

Весь оставшийся путь до дома они молчали.

Дашка сразу прошла на кухню, оставив Андрея в холле договариваться с охраной. Она прекрасно знала, какие будут распоряжения. Теперь ее не выпустят даже в сад погулять. И в туалет тоже, наверное, придется ходить под конвоем. Все-таки глупо вышло. Эта сцена в квартире Кирилла снова встала у нее перед глазами. Голозадый хозяин, дрожащий от страха и ничего не понимающий, Николай с бесстрастным выражением лица, ошарашенный Митька, вероятно, готовый сражаться с полчищем врагов и никак не ожидавший увидеть обнаженных любовников. Дашка знала, что этот мальчик влюблен в нее и в силу своего юного возраста и романтического склада характера сильно приукрашивает ее образ. Вот Николай, тот знал все и смотрел на это философски. А Митьке даже в голову не приходило, что предмет его обожания может так низко пасть. Даша без труда прочитала в его глазах потрясение, сменившееся разочарованием и детской обидой. Будто ребенок, которому жестоко сообщили — вместо Деда Мороза дарит подарки переодетый, начинающий актер Вася Пупкин, он получает за это зарплату и ездит на общественном транспорте, а не на волшебных санях. Верь не верь — подойди и сам убедись, что борода ненастоящая. Так и Митька… Жена Комолова вовсе не ангел во плоти. Вот она лежит, раскинув прекрасные белые ноги, в ожидании любовника.

Дашка понимала, что нарочно растравляет себя сейчас, представляя, что подумал о ней влюбленный Митька. Ей мало было дела до его разочарований. Однако лучше думать о Митьке, чем вспоминать страшный взгляд мужа, когда он вошел в комнату. Его издевательская ухмылка до сих пор перед глазами, его насмешливый тон до сих пор отзывается в голове. И лучше уж Дашка подумает о влюбленном в нее охраннике.

— Я прошу тебя никуда не уходить, — произнес Андрей, войдя на кухню, где препарировала собственные воспоминания его жена.

— Просишь? Это больше похоже на приказ, а я, Комолов, не люблю, когда мне приказывают.

Блин, откусить, что ли, самой себе язык?

— Я прошу, — спокойно повторил Андрей.

— Ладно. Но у меня тоже есть просьба. Возьми меня с собой.

Он недоуменно почесал переносицу.

— Даш, тебе не кажется, что наши просьбы взаимоисключающие?

— Ну, ты загнул! Я не хочу сидеть дома в одиночестве, вот и все. Я хочу видеть сына! И как можно скорей.

— Ты должна остаться.

— Я хочу поехать с тобой!

— Это невозможно! — скрипнув зубами, чуть прикрикнул он и устало опустился на стул. — Давай я немного побуду с тобой, раз ты боишься остаться одна. Или ребят давай позовем, перекинетесь в картишки пока…

Дашка села напротив.

— Ты дурак, Комолов, или притворяешься? Я не хочу тебя и твоих ребят, я не хочу перекидываться в картишки и тупо ждать, страдая от безделья! Возьми меня с собой, я в машине посижу…

Он покачал головой:

— Какая разница, в машине бездельничать или дома?

Она разозлилась окончательно. Ее так взбесила эта необходимость все выражать словами, что хотелось стукнуть мужа по голове. Вдруг у него что-то перевернется, и он лучше станет соображать. Просто посмотрит в глаза, и этого будет достаточно. Ведь умел же он раньше понимать ее!