– А! – закричала я, прикрывая рукой рот. Тигран прижал меня к своей груди и прятал мой взгляд от всего происходящего в своих объятиях. Я заметила, как Карина начала плакать, её мама хотела подойти к ней.

– Лилит, идите с Нарминэ и Тиграном в комнату… – она хотела сказать что-то ещё, но дядя её перебил:

– Нет! – крикнул он, взглянув в глаза своей жены. – Пусть остаются и видят, что будет с ними за ложь. – С этими словами он отстегнул ремень на своих брюках и ударил Карину по коленкам. Моя двоюродная сестра упала, но это не помешало дяде продолжать бить её ремнем.

– Нет, стой! – закричала тётя, прикрывая свои телом Карину. – Не надо! – умоляла она дядю, но он грубо отшвырнул её.

– Уйди! – процедил мужчина сквозь зубы, схватив её за волосы и оттолкнув в сторону. Дядя продолжал наносить удар за ударом. Карина плакала, но не произносила ни звука: зажмурила глаза и закусила нижнюю губу. Дядя бил её, Лилит стояла в стороне и наблюдала, смотря с ужасом на разъярённого отца. Я рыдала, обнимая Тиграна, который гладил меня по голове, желая успокоить. Тётя вновь попыталась заступиться за дочь, но получила пощёчину. Она была настолько сильной, что женщина отлетела в сторону.

– Мама! – закричала Лилит, и мы подбежали к тёте.

– Отошли от неё, ни то и вам сейчас дам, – сказал мужчина, смотря на нас злобным взглядом и продолжая избивать ремнём Карину.

– Дядя, хватит, – просила я со слезами на глазах. – Пожалуйста, хватит…

Я начала рыдать, всхлипывая. Дядя посмотрел на меня разъярёнными глазами, словно я враг народа. А после, продолжил избивать Карину. Тётя пришла в себя и вновь попыталась заступиться за девочку.

– Прошу тебя, прекрати. Она же твоя дочь, пожалей её, – умоляла она, смотря в его глаза со слезами.

Я рыдала, из-за нервов у меня началась судорога. Обнимающий всё это время меня Тигран пытался успокоить, а я, начала обнимать Лилит и села с ней на пол.

– Барев, – в коридоре послышался звук открывающейся двери. – Я пришёл! Нарминэ, собирайся.

Я сидела на полу и не могла двинуться с места. Дядя не услышал слов своего брата и продолжал избивать старшую дочь.

– Что здесь происходит? – спросил папа, зайдя на кухню.

Он взглянул на младшего брата, который держал в руках ремень, замахнувшись, чтобы нанести очередной удар. Но услышав голос брата, держащая орудие рука, застыла в воздухе вместе.

– Им луйснес, Лилит, что с вами? – спросил папа, смотря на нас с Лилит, прижатых друг к другу. И Тиграна, стоящего сзади и пытающегося нас успокоить, пока мы захлебываемся в собственных слезах.

– Дети, – папа достал из кармана брюк ключи от дома. – Вот ключи, идите домой.

Тигран забрал ключи у моего папы и, помогая нам с Лилит встать, подошёл к Карине. Она была избита до такой степени, что не могла подняться самостоятельно. Мы помогли ему поднять сестру и еле—еле, понемножку пошли домой. Я не знаю, что было потом в квартире дяди. Скорее всего, папа проводил ему целую лекцию и ругал за такой поступок.

– Осторожнее, – просила Лилит, когда мы пытались донести Карину.

– Дети, что случилось? – спросила нас наша соседка Айлин. Она была ереванской азербайджанкой, поэтому мало кто позволял детям общаться с ней. По нашему району о ней ходило множество «хороших» слухов. Никто её не любил, кроме мужчин, которые постоянно отшивались возле неё.

– Ничего, – сказал Тигран, и мы продолжили везти Карину. Айлин смотрела на нас с сочувствием.

– Сейчас, ес ко цават танем³, – произнесла Лилит, пытаясь открыть дверь в квартиру.

– Давай я открою. – Длинные шоколадные женские руки, потянулись к ключу.

Я взглянула, чтобы узнать, кто это, – Айлин. Она помогла нам открыть дверь, и мы провели Карину в гостиную, где и уложили на диван. Боль девочки не знала предела, она вся горела.

– Нужно приложить лёд, – сказала девушка, присаживаясь на корточки рядом с нашей сестрой. И мы с Тиграном побежали принести его.

– Будет немного больно, но полегчает. – С этими словами, она начала прикладывать лёд к телу Карины.

Девочка начала кричать и рыпаться от боли. Её крики были слышны на соседних улицах, настолько было ей плохо. Она не могла пошевелиться, всё тело ломило и горело.

– Девочки, что происходит? – спросила вошедшая в гостиную тётя. Мы все взглянули на неё, а после – на Карину, которая завыла от очередной нахлынувшей на неё боли. Тётя подбежала к дочери и велела Айлин уйти в грубой форме.

– Уходи, и чтобы я больше не видела тебя рядом со своими детьми, – сквозь зубы процедила тётя. Айлин взглянула на Карину, затем на тётю. А после встретилась со мной взглядом, пока я рассматривала её шоколадные кудрявые волосы, пухлые губы и тёмно—серые глаза.

– Я лишь хотела помочь, – произнесла она, смотря в глаза тёти. Айлин встала и направилась к выходу, я смотрела ей вслед. Она ушла и даже не обернулась.

Мы с Лилит продолжали плакать. Я немного успокоилась, мои судороги прекратились. Тётя сделала нам перекусить, сама она ничего не ела и не пила. С поникшим взглядом смотрела в одну точку и думала о чём—то. Боли Карины немного уменьшились, и она заснула. Я вспоминала с ужасом, что было сегодня, и понимала, что навсегда запомню этот день, как самый ужасный в моём светлом детстве.

– Останетесь сегодня у меня, – сказал папа, зайдя в наш дом.

– Нет, – сказала тётя, – мы пойдём домой.

– Сегодня лучше туда не идти, нужно, чтобы он побыл один и подумал над своим поступком. Это же не первый раз, когда он поднимает руку на тебя?

Тётя замолчала. Разговор взрослых проходил на кухне, но, сидя в гостиной, мы прекрасно всё слышали.

«Видимо, они забыли закрыть дверь», – подумала я.

– Он впервые поднял руку на детей… – наконец произнесла тётя и замолчала. Мы с Тиграном и Лилит слушали разговор взрослых, затаив дыхание.

– На детей впервые, а на тебя – нет, и это будет продолжаться так… – он замолчал. – А долго это длится?

– Неважно, мы и так доставили тебе хлопот, – хмыкнула, – прости, что это всё видела Нармин. Я хотела, чтобы дети вышли, но он потребовал, чтобы они остались и видели всё.

– Ничего, если что, ты только скажи.

– Хорошо.

– Я сейчас принесу новое полотенце, можешь пойти искупаться. А я пока детей накормлю.

– Нет—нет. Мы пойдем к моей тёте, она живет здесь неподалёку.

– Это которая живет в двух километрах отсюда? Я вас отвезу.

– Нет, не нужно. Я возьму такси. Лучше останься с Нарминэ: сегодня был тяжёлый день для всех нас.

– Хорошо. Да, ты права, день и вправду был тяжёлый.

– Дети, пойдёмте, – произнесла тётя, заходя в гостиную, где мы сидели возле спящей Карины. Тигран с Лилит встали и помогли матери поднять сестру.

– Давай мне, я её отнесу, – сказал папа, взяв Карину на руки.

– Спасибо, – тихо произнесла тётя.

– Им луйснес, я сейчас прийду, только провожу тётю до машины и вернусь.

– Хорошо, пап.

Они вышли, закрыв за собой дверь. Это был первый раз за все годы, что я оставалась одна в квартире. Папа пришёл быстро, как и говорил: проводил до машины и сразу вернулся.

– Им луйснес, как ты? Дочка.

– Хорошо, пап, а ты?

– Я тоже, потому что рядом ты, ангел мой.

Я обняла его и шёпотом сказала ему: «Я люблю тебя, пап». Мне показалось, что он не услышал, потому что я сказала очень тихо, но любящее сердце услышит всегда.

– И я тебя люблю, мой луйснес.

Я редко говорила папе о своих чувствах, не знаю почему. Но после этого дня я каждый день признавалась ему в любви и говорила, как сильно он мне важен.

– Пап, а ты же никогда меня не оставишь? – спросила я во время готовки ужина.

– Ду им луйснес⁴, как я могу тебя оставить? Ты же мой свет среди всей этой тьмы.

После увиденного в тот день мне было очень важно знать, что папа всегда будет со мной.

– Ты из-за сегодняшнего задаёшь такие вопросы? – догадался папа.

– Мх, – я кивнула головой.

– Дочка моя, просто у дяди не выдался день. Он очень переживает о сделанном, он признал, что был не прав. Не бери в голову.