Несколько дней я пристально рассматривал эту диковину. Ритуальное предназначение изделия не вызывало сомнения, напрашивалась связь с языческой культурой, но мои познания в этой области не позволяли делать какие-либо ответственные предположения. Глубокое, ответственное изучение памятника началось после прямого контакта с его мистической сущностью.
Дело в том, что донная часть сосуда требовала некоторой реставрации, и я разложился вечером на кухонном столе с набором необходимого материала и инструментария, чтобы подлатать днище. Хорошо запомнил первое внутреннее ощущение после того, как принялся зачищать наждачной бумагой места наложения латочек. Неожиданно по всему позвоночнику явственно обнаружил лёгкое жжение, как будто сработал внутренний теплоизлучатель. Мой личный опыт общения с подлинными антикварными редкостями указывал, что я соприкоснулся с предметом мистического содержания, именно по ощущению тепла в позвоночнике. Однако оценить степень воздействия данной вещи на моё физическое состояние не представлялось возможным.
По окончании процесса реставрации и приготовившись ко сну, я почувствовал, что со мной происходит нечто неладное. Сначала возникла лёгкая лихорадка, которая нарастала, и дело дошло до того, что меня стало подбрасывать на постели, как на вибрационной доске. Трусило так, что супруга в панике кинулась вызывать "скорую". Я категорически запретил ей делать это, прекрасно понимая, что никакие врачи не помогут и вопрос заключается лишь в том, хватит ли у меня сил выдержать это испытание. Положение становилось настолько тревожным, что дело фактически шло о жизни и смерти, говорю об этом без всякой бравады. Я несколько раз терял сознание: могу только догадываться, что пережила в эту ночь моя бедная жена. К утру трясучка стала отступать, но неожиданно начала подыматься температура до каких-то немыслимых градусов. Однако во мне появилась надежда на избавление. С рассветом атака начала затухать, и я понемногу впал в забытьё. Проснулся к вечеру свежий, вполне удовлетворенный состоявшимся знакомством и полон решимости разобраться с нечаянным приобретением.
Не стану утомлять читателя рассказами о хождениях по библиотекам, музеям, о встречах со специалистами, сделаю лишь короткое резюме. Оказавшийся в моих руках древний сосуд является не чем иным, как языческим идолом. Был в языческом пантеоне один из верховных властителей, именованный Стрибогом. Небесный Бог ветра, в народе его величали "Посвистач". В пользу этого утверждения говорит наличие четырёх ликов, смотрящих "на все четыре стороны" и являющихся классическим апотропеем, оберегающим от всякого зла, могущего прийти с любой стороны света. Кстати говоря, фантастической физиономией, изображенной на восточной стороне идола, в виде конской головы с красным петушиным гребнем, оказался "Световид", предвещающий зарю. Разумеется, что и поющие "на все четыре стороны" рукояти-флейты призваны были бороться со злом, ведь носителями зла считались "злые ветры".
Значительно сложнее оказалась проблема возраста, датировки изготовления идола. Нет смысла распространяться о возможных допущениях, скажу лишь о том, что известно доподлинно.
Размеры Стрибога выполнены в полном соответствии с метрической системой русского локтя периода ХІ-ХІІІ веков. Высота Стрибога тридцать три сантиметра и точно такая же ширина, по самым выступающим точкам. Тридцать три сантиметра, как известно, равняются трём четвертям древнерусского локтя. Надо иметь в виду, что многие ритуальные вещи той поры были выполнены именно с привязкой к русскому локтю в сорок четыре сантиметра. Например, легендарная вжищская бронзовая арка, найденная близ Брянска и датируемая двенадцатым веком, точно расчислена в древнерусских локтевых мерах. Внешний радиус дуги на престольной сени равен половине локтя, внутренний - четверти локтя. Расстояние между опорными подставками равняется целому локтю. Поэтому с точки зрения пространственной метрики моего Стрибога можно датировать ХІ-ХІІІ веком.
Но вовсе не это главное. Самым убедительным аргументом в пользу того, что ко мне попал настоящий языческий идол, говорит вот какой факт. Мне удалось отыскать человека, весьма известного археолога, академика, в личной коллекции которого находился предмет, развеявший все сомнения. Этот ученый, перед фашистской оккупацией Крыма, вывез из одного местного музея небольшой сосуд, высотой около пятнадцати сантиметров, полностью повторяющий моего Стрибога. Сосуд найден во время раскопок поселения пятого века, паспортизован, имеет объективную научную атрибуцию. Назначение этого симпатичного предмета археолог не знал - он полагал, что это курительница.
Дело в том, что на всех четырёх сторонах того маленького Стрибога изображен один и тот же портрет. Это обстоятельство затрудняло рассуждать в системе четырёхчастного, крестообразного расположения мистических ликов по географическим координатам. Трудно поверить, но один из портретов, изображенных на моем Стрибоге с западной стороны, абсолютно точно, то есть фотографически точно, соответствует портретам, изображённым на крымском сосуде пятого века. Следовательно, попавший ко мне предмет является не просто выражением свободной фантазии художника, но изделием, выполненным в строгой культурной традиции языческого исповедания. И уже не важно, в каком веке изготовлен мой Стрибог, важно то, что он подлинный по своей религиозной, эзотерической, сути.
В заключение расскажу, как выглядит Стрибог в деле. Когда в сосуде закипает вода, из флейтовых отверстий - а их восемь штук, по два на каждой рукояти - начинают фонтанировать струи пара и кумир как бы оживает. По мере возрастания парового потока, начинают оформляться явственные музыкальные голоса. На первых порах заманчиво далёкие, зазывные, фактически безаналоговые, они совершенно непохожи на привычный окружающий нас звуковой фон. В этих голосах сокрыта, я полагаю, основная мистическая сила Стрибога.
Далее между флейтовыми голосниками затевается своеобразная игра: они то перехватывают исполнительскую инициативу, всегда очень точно интонированную по розе ветров, то неожиданно замолкают все вместе, чтобы затеять очередную магически проникновенную песнь. Однако всё это ещё только увертюра. В разогретом состоянии Стрибог по-божественному прекрасен и грозен - он шипит, свистит, клокочет. Возникает потрясающая эмоционально-эстетическая панорама, в ней задействованы роскошный внешний вид кумира, богатый звуковой ряд и динамический момент фонтанирующих струй. Зрелище, замечу, не для слабонервных.
Можно только догадываться, какое внушительное психологическое воздействие оказывал Стрибог на наших пращуров-язычников. Люди под его фантастическое пение предавались восторгам, с его помощью изгоняли хвори, устрашали недругов - одним словом, жили под его покровительством. Сейчас Стрибог обосновался при мне, а может, я при нем. Кто знает? Сосуществуем мы, разумеется, с полным уважением друг к другу, сохраняя собственное достоинство.
Как человек, лично соприкоснувшийся с культовым языческим памятником, я в который раз убедился, что наши упования на некоторое поступательное совершенствование людей от века к веку довольно наивны и призрачны. В абсолютном выражении время не делает нас ни умнее, ни лучше. Подобно тому, как сегодняшний заяц никоим образом не отличается от своих сородичей, существовавших тысячу и более лет назад.
