- Василий Иванович, ну как вы себе представляете меня в пивнушке со всякой шпаной? - с показушной обидой развёл руками далеко не простак ординарец. - Самых верных соратников по чём зря обижаете. Если на то уж пошло, пускай Кашкет за героями труда отправляется, а я лучше долговязую контру постерегу. Не исключено, что рапорт в отставку вечерком настрочу - зачем же мне ожидать, пока вы кадровую чистку устроите.

  - Ты, Петька, на слабо меня не бери, не первый день повстречались. Пулей садись на коня и чтобы к обеду был здесь. А рапортом никого не пугай, сам бумагу тебе вечерком поднесу и чернильную ручку с вечным пером обязательно предоставлю.

  По тому, как Чапай поднёс к глазу перевёрнутый бинокль и принялся в отдалённой перспективе рассматривать пленного, стало понятно, что никаких новых распоряжений уже не последует.

  Ординарец опрометью стартанул из Разлива. В одно касание взлетел на своего рысака, гонявшего хвостом у коновязи назойливых мух, всадил ему шпоры, только пыль куревой завилась над аллюровым следом. У самой опушки метнул радостный взгляд на обожаемого командира, махнул на прощание рукой и полоснул нагайкой по мускулистому крупу огневого коня.

  Рыжая шельма между тем, дождавшись, когда Кашкет отлучится по хозяйским делам, предпринял попытку привлечь на свою сторону хранившего суровое молчание Чапая. Оставшись наедине с легендарным комдивом, крайне легкомысленно было терять понапрасну драгоценное время. "Попытка не пытка", - решил про себя Чумайс и тут же начал выписывать вологодские кружева.

  - Пить очень сильно мне хочется, чаю бы заварить приказали своему денщику, ведь я же ещё не осужденный, - жалостливо залепетал плененный. - Зачем же подвергать страданиям человека раньше положенного срока, как-то не совсем по-христиански у вас получается. Я бы советовал не торопиться делать поспешные выводы, ещё неизвестно чем вся эта свистопляска закончится. Согласитесь, не очень-то умно устраивать скандал и комедию, когда вопрос касается такой деликатной материи, как свой интерес. Никто ведь толком не знает, в какую сторону развернут орудия на крейсере будущие поколения.

  После этих не очень двусмысленных слов Чумайс кинул контрольный взгляд на сидящего супротив командира, чтобы цепким глазком оценить ответную реакцию.

  Непроницаемо, как неприступный хоккейный вратарь, сидел на скамейке Василий Иванович. Ни единой эмоции не читалось на медальном портрете великого воина. Тем не менее проходимца не смутила безответная гримаса Чапая, и он как ни в чём не бывало продолжил заплетать хитроумные кружева.

  - Будет вам, Василий Иванович, - заворковал заметно оживившийся пленник и подмигнул обеими щетинками рыжих ресниц. - Хотите, по дружбе, Саяно-Шушенскую красавицу как с пенька отвалю. Места дивные, там сам Владимир Ильич на зайца ходил. А жерех, а судак такой зимой на мормышку берет, что хоть лебёдкой из лунок вываживай. Между прочим, подобной грандиозной плотины во всём мире не строили, насмерть стоять будет. Питерские рабочие со знаком качества силовые агрегаты для станции соорудили, делать уже ничего до конца жизни никому не придётся, успевай только показания с приборов снимать да денежки за бугор на счета выписывать. Хорошая фабрика по добыче электричества, лучше, чем печатный станок по выпуску ассигнаций, работает. Не надо тебе ни бумаги, ни краски, никаких посторонних расходов - всё просто, как в армии: солдат спит, а служба идёт. Я, ещё когда гвоздиками в подземных переходах промышлял, окончательно убедился, что денег всегда больше там, где результатов труда простым глазом не видно. Толи ещё будет, скоро начнём нанатехнологией заниматься - вот где размах, вот где раздолье, там даже в микроскоп при солнечном свете ни фига не рассмотришь.

  Василий Иванович сурово выслушал ловко состряпанную замануху отпетого проходимца и не враз определился с ответом. Он, кряхтя, лениво нагнулся, поднял с земли берёзовую суховатую веточку и принялся ковырять ею в курительной трубке. Долго не спеша ковырял, о чем-то своем размышлял, ухмылялся и вот заключил хладнокровно:

  - Знаю я ваши саяно-шушенские заморочки. Поди, растащили, разграбили всё подчистую, не сегодня-завтра валиться начнут. Дурилка цветочная, обвести вокруг пальца боевого командира решил, мои героические заслуги в одной упряжке со своим крохоборством повязать вознамерился? Должен тебя огорчить: на этот раз увильнуть от ответа ни за что не получится. Сам мараться не стану, но под суд пролетариев обязательно подведу. К тому же комарьё в Саянах уж больно кусачее. Если понадобится, я и здесь, на Урале, какую-нибудь мельницу на старость себе потихонечку сгоношу.

  В конюшне четвёртой сотни, тем временем, чапаевский ординарец отчаянно резался картами в модную у красноармейцев "буру". Против предназначенного на выкройку туфель планшета Петька поставил серебряные с гравированной крышкой часы, на которые куцепалый разведчик положил глаз ещё в прошлой игре. Сражаться условились до пяти партий - кто первым наберёт пять заготовленных спичек, тот и забирает с кона призы.

  Куцепалый картёжник заметно нервничал, снова и снова требовал от ординарца месить карточную колоду, ведь уже три ненавистные спички лежали на Петькиной стороне. Ещё две проигранные партии - и прощай английского хрома скрипучий планшет вместе с надеждой завладеть старинной серебряной луковицей.

  - Пара немазаных, - озлобленно предложил сопернику зажавший куцыми пальцами три карты разведчик.

  - Не пойдёт, - по-турецки подобрав под себя на походной койке сильные ноги, отклонил рискованный выход знающий толк в карточной игре ординарец.

  - Тогда козырный марьяжик лови, - и куцепалый вывалил на засвет даму червей с королём.

  Петька невозмутимо накрыл их козырными десяткой с тузом и едва ли не как приговор твёрдо объявил: "Партия!"

  Четвёртая ненавистная спичка неумолимо легла на Петькиной стороне, и ещё больше занервничал куцепалый соперник. Оставался, быть может, последний замес, и поэтому перед сдачей разведчик для фарта потребовал: "Вскрой".

  Петька по правилам вскрыл перед сдачей козырную масть и ловко разбросал для игры по три карты. Очень медленно, потрясывая руками, ординарец начал раздвигать выпавшую ему сдачу. Три трефовые масти поочередно засветились на вскрытых углах, и счастливчик с криком "бура!" вывалил на засветку картишки. Вывалил и накрыл своей железной рукой лежащий на кровати заветный планшет. Разведчик накрыл кобуру револьвера. Долго сидели, пристально глядя друг другу в глаза, два известных в дивизии головореза, никто не хотел уступать. Однако игра есть игра, и куцепалый предложил ординарцу: "Согласен, давай разойдёмся, но только до следующего раза".