Вода в панцире действительно закипела очень быстро, но он при этом оставался таким же крепким и не развалился на части. Я убрал лишние дрова из костра и накидал еловых веток в кипящую воду. И пока она кипела дальше и настаивалась, я занялся изготовлением шалаша.

В этом вопросе я тоже не шибко разбирался. Читал когда-то, да видел краем глаза по "зомбо-ящику". Но обладая щитом, который проходил через древесину любой плотности, не замечая её, я сэкономил массу времени. Даже когда первоначальная идея построить треугольный шалаш не удалась, я не стал расстраиваться. Выкопал четыре ямки, вбил туда опорные колья и быстро сложил длинную навесную кровать из жердей. Попробовал на неё лечь и вытянуть ноги, но брёвна, которые нечем было закрепить, поначалу съезжали. Я принялся оглядываться в поисках чего-нибудь, чем можно их связать, но в голову пришла другая идея. В каждом брёвнышке я осторожно проделал углубление и складывал на опору. Вбивал камнем, пока оно не садилось намертво, и, когда закончил, устроил первый перерыв. Валялся на жёсткой импровизированной кровати, потягивал прохладный еловый отвар и морщился от непонятных ощущений. Никогда не пил обычную кипячёную воду, настоянную на еловых иголках. Приятный хвойный аромат мне понравился, но вкус, конечно, был непривычный. Какой-то непонятный, вяжущий. Но это пойло было куда лучше, чем вода в овраге, выжатая из футболки...

Отдохнув, я вырыл глубокие рвы по обе стороны от кровати, вонзал туда заточенные длинные брёвна, наклонял их под углом и прислонял к кровати. Навес сначала получался так себе, но когда я завершил работу с обеих сторон, всё стало выглядеть куда лучше. От дождя, конечно, такой грубый шалаш не смог бы защитить. Да и от мошкары тоже. Потому я прошёлся вдоль берега, вырубая под корень все высокие кусты, которые замечал. Стаскивал и к месту стоянки и когда набралась целая гора, брал охапки и забрасывал на худую острую крышу. Мало-помалу она обросла зелёным навесом, который закрывал щели и, словно косы, спускался по стенкам с обеих сторон.

- Ну, что скажешь? - спросил я котёнка, который запрыгнул на сооружённую мной кровать, быстренько закончил все исследования и пристроился у края.

Ничего он, конечно же, не ответил, но, осмотрев жилище свежим взглядом, я и сам понял, чего ему не хватает. Пришлось отдалиться от лагеря ещё дальше, вырезая кусты по дороге.

Я закончил с травяной периной, когда быстрое солнце уже давно преодолело экватор. До того как начнёт темнеть, оставалось не более четырёх часов. Я уже начинал примерно ориентироваться в местном времени и для большей уверенности вонзил длинную палку прямо посередине песчаного пляжа. Очертил круг и, когда солнце достигло зенита, прочертил длинную полосу от основания палки до круга. Представил, что это полдень и дальше изредка поглядывал, отслеживая тени. В солнечных часах я разбирался так же плохо, как и в строительстве шалашей, но мне казалось, что поступаю я верно. Возможно, я даже смогу начертить циферблат.

Отвлёк меня от созерцания плодов своего труда журавлиный клин в чистом, безоблачном небе. Может быть, это были и не журавли вовсе, но летели они чётким строем, монотонно махали широкими крыльями и издавали ну совсем уж знакомые звуки. Я проследил за ними до того момента, когда они исчезли на горизонте и облизал губы: пришла пора поохотиться.

Даже в самый жаркий отрезок дня на берег так и не выползла ни одна черепаха. Я смотрел по сторонам и не видел их. Когда ходил и выкашивал кусты, тоже не забывал осматриваться, но без толку - на берегу я не заметил ни одного панциря. То ли те черепахи, которым удалось спастись вчера, уже рассказали какой опасный хищник живёт на поверхности, то ли им просто уже были не нужны солнечные ванны. Возможно, вода прогрелась настолько, что загорать не было нужды.

Слегка погрустив, я оставил Уилсона дремать на лежанке в шалаше и принялся вырезать острогу. Всё сделал по старой схеме, но когда пришла пора вбить камень посередине, чтобы образовались колья, остановился. Штаны у меня уже были и так ополовиненные и терять остальное, я не собирался. Футболка давно приказала долго жить, а резать на лоскуты ветровку, я бы никогда не стал. Оставались только шнурки в кроссовках. Я вытащил их и понял, что так дело не пойдёт. Кроссовки - это лучшее, что у меня есть. Только благодаря им я отмотал незнамо сколько километров по пересечённой местности. Ни разу не проткнул подошву и они не развалились на части из-за долго пребывания в воде. Благодаря им, я всё ещё на ходу. И если пожертвую шнурками и потеряю острогу, передвигаться мне будет совсем некомфортно. А мне ещё идти и идти... Ну, или плыть и плыть.

Я отказался от этой идеи, разделся и попробовал порыбачить с недоделанной острогой. Это, вполне ожидаемо, не сработало. Вода была достаточно чистой, чтобы видеть дно на глубине в мой рост. И я даже рассмотрел там рыбу. Но выловить её не удалось. Проклятое преломление портило всю рыбалку. В итоге, моего терпения хватило примерно на час. Я обречённо посмотрел, как меняется тень длинной палки, выругался и вылез на берег. Некоторое время соображал, что же делать, ведь почти целый день не ел. А затем, сообразив, постучал по котелку, взял самый большой панцирь и вместе с Уилсоном пошёл гулять вдоль берега. Собирал продолговатые раковины и облегчённо вздыхал, понимая, что сегодня голодным не засну. Вздыхал и надеялся, что внутри этих раковин есть что-то съедобное.

Я развёл костёр рядом с шалашом, тщательно промыл и очистил от песка все ракушки, и поставил вариться, когда появились угли.

- Что-то ты тихий сегодня, - погладил я котёнка, который примостился у меня на коленях и наблюдал за огнём. - Поймал что ночью?

Уилсон зашевелил ушками с кисточками и ткнулся в мою ладонь, требуя, чтобы я продолжал его гладить.

- Ладно, - усмехнулся я. - Сейчас сварятся и посмотрим, что там такое.

Ракушки действительно раскрылись в кипящей воде. Я дал им повариться ещё немного, с помощью ветровки снял горячий панцирь и поставил остывать. Но голод был слишком силён, чтобы ждать, когда они остынут. Я вымыл ещё один панцирь, набрал в него воды из реки и по очереди переложил каждую ракушку, стараясь не обжечься. Остудил таким образом и перочинным ножом зацепил мякоть. Но снять пробу мне не удалось. Удалось кому-то другому.

Уилсон бесцеремонно поскрёб мою руку лапкой и даже слегка надавил, чтобы я первым накормил его. Возможно, мне это только показалось, но всё равно первым отведал именно он.

- Ну и дела, - проворчал я, наблюдая как он смачно жуёт. - Какой ты...

Он прожевал, облизнул нос и усы и выжидательно посмотрел на меня. Я дал ему ещё кусочек, а затем, наконец, попробовал сам. Моллюски оказались очень даже ничего. Даже очень ничего! В меру мягкие, в меру солёные, в меру вкусные. Пока я ел, проводил параллели в своей голове, вспоминая, что они напоминают по вкусу, и приходил к выводу, что это просто обычные мидии. Один в один как те, что я ел в ресторанах. Вообще ничем не отличаются.

- Чёрт возьми, - рассуждал я сам с собой. - А может я не на другой планете очутился, а просто в другом времени? Может, я всё ещё на Земле, но только в другой период? Тут экосистема один в один похожа на нашу. Солнце странное, да. Луна вообще другая. Но всё остальное - очень похоже. Может, я как-то перенёсся на много лет вперёд, когда всё изменилось? А может назад, когда ещё не сформировалось? Это же просто обычные мидии. Я такие сто раз ел. Разве могут они быть на другой планете? Ладно я поверю, что они пережили сколько-то там лет эволюции, но чтобы вот так вот просто появиться на другой планете - это вряд ли. Или не вряд ли?.. - добавил я затем, когда посмотрел на небо и рассмотрел едва заметные спутники. Только они, да само солнце портили всю картину.

Всё что я видел во время путешествия, вполне могло вложиться в концепцию Земного существования. Леса, луга, болота, реки, птицы, рыбы, черепахи. Даже те твари. Их, можно предположить, создали с помощью каких-то мутаций и забросили в лес, чтобы преследовали меня. Даже их я вполне логично мог объяснить самому себе. Но вот чёртово солнце и чёртову луну никак нельзя объяснить. Они выглядели чересчур фантастично.