Понимая, что в партийной работе многое, если не все, зависит от денег, Ленин цинично использовал тех, кто приносил деньги его организации, независимо от того, каким способом эти деньги были добыты. Основных источников было два: добровольные, полудобровольные или принудительные пожертвования, поступавшие от отдельных лиц, и экспроприации казенных денег, производимые большевистскими боевыми дружинами и родственными им группами в различных частях страны.
Отношение к экспроприациям в рядах социал-демократии было различным. Впервые спор возник в апреле 1906 г. на Стокгольмском съезде партии. Большевики считали экспроприации одной из форм "партизанских боевых выступлений" против правительства и признавали экспроприации казенных сумм для финансирования революционной деятельности допустимыми. Меньшевики указывали на деморализующее влияние экспроприаций и в целом выступали против. В результате, Стокгольмский съезд принял резолюцию меньшевиков, которая и стала формальным партийным решением по этому вопросу. В мае 1907 года решение о запрещении экспроприаций было подтвержено Пятым (Лондонским) съездом партии. Особо было указано на необходимость распустить все боевые дружины и группы, занимавшиеся экспроприациями. Несмотря на это большевики некоторые боевые дружины не распустили и продолжали проводить экспроприации в обход решений съезда. Этой работой как раз и руководили через специально созданный для конспиративных дел "Большевистский центр" Ленин, Л. Б. Красин и А. А. Богданов.
Из боевых дружин особенно активно действовали две: уральская и закавказская. Во главе уральских боевиков стояли три брата Кадомцевых (Эразм, Иван и Михаил), требовавшие создания в подполье массовой рабочей милиции и разрабатывавшие планы восстания на Урале. Свои экспроприации они проводили главным образом для получения средств на эту работу, а в БЦ передавали лишь часть добычи, составлявшую, однако, значительные суммы. За 1906-07 годы на Урале большевиками были проведены десятки экспроприаций, в основном мелких, таких как ограбления казенных винных лавок. Правда, в августе 1906 года, при ограблении почтового поезда на Деме, под Уфой, было захвачено свыше 200 тыс. руб. Из этих денег через И. А. Саммера (Любича) — агента ЦК и уполномоченного большевиков по сношениям с Уралом — к Ленину поступило 60 тыс. руб.
Закавказские боевики больших планов не строили. Они создали группу "удалых добрых молодцев" во главе с С. Т. Петросяном-Камо, которого Ленин добродушно называл "кавказским разбойником", и все награбленное передавали в БЦ. Планы обсуждались в БЦ, разрабатывались Красиным, одобрялись Лениным и передавались на реализацию Камо. Всего группой Камо было захвачено приблизительно 325–350 тыс. руб., причем главная экспроприация на Эриванской площади в Тифлисе 25 июня 1907 г. дала не меньше 250 тыс. руб., привезенных в штаб-квартиру БЦ в Куоккала (Финляндия) самим Камо.
150.000 этих денег были в мелких купюрах и немедленно поступили в распоряжение "финансового отдела" БЦ, в который входили все те же три человека: Ленин, Красин и Богданов. Остальные 100.000 были в крупных купюрах по 500 рублей. Номера этих банкнот были сообщены русским правительством во все банки, и размен их в Российской империи представлял большие трудности. Зашив деньги в жилет, большевик М. Н. Лядов вывез их за границу, где их предполагалось без труда разменять в заграничных банках. Поскольку было очевидно, что после первого же размена русское правительство разошлет списки украденных номеров еще и за границу, решено было произвести обмен одновременно в нескольких городах Европы. В первых числах января 1908 года по инициативе Красина такая операция действительно была проведена в Париже, Женеве, Стокгольме, Мюнхене и других городах. Однако неожиданно для большевиков она закончилась провалом: все большевики, явившиеся в банки для размена, были арестованы. Среди арестованных были известные в кругах социал-демократии люди, например, будущий нарком иностранных дел М. М. Литвинов, незадолго перед тем назначенный большевиками официальным секретарем русской социал-демократической делегации на Международном социалистическом конгрессе в Штуттгарте, состоявшемся в августе 1907 года. При аресте в Париже у Литвинова нашли двенадцать похищенных в Тифлисе пятисотрублевок. Попался и будущий нарком здравоохранения Н. Александров (Н. А. Семашко — дальний родственник Г. В. Плеханова). Прямого отношения к размену Семашко не имел, но на его адрес приходили письма одного из участников размена. В руках полиции оказалось в общей сложности 50 пятисотрублевых билетов, и в иностранной прессе теперь уже открыто писали о том, что тифлисская экспроприация была делом рук большевиков.
Причина провала разъяснилась лишь после революции. Среди привлеченных к разработке плана размена был большевик Житомирский (Отцов), доверенный человек Ленина по делам большевистских групп в эмиграции с 1903-04 годов, являвшийся одновременно главным осведомителем заграничного филиала Охранного отделения в Париже. Через Житомирского Департамент полиции был в курсе всех приготовлений Красина к размену и заблаговременно снесся с полициями европейских государств.
В 1906 году большевики в Петербурге и Москве разрабатывали план выпуска фальшивых денег. К этому проекту Красин вернулся в 1907 г. и заказал в Германии бумагу с водяными знаками для печатания фальшивых трехрублевок. Однако об этих планах стало известно. В Берлине были произведены аресты, закупленная бумага конфискована и проект этот, как вспоминал затем Богданов, "не осуществился лишь по случайным и чисто техническим причинам"(3).
Политическим следствием провалившегося плана выпуска фальшивых русских денег и неудавшихся попыток размена пятисотрублевок следует считать разрыв Ленина с Красиным и Богдановым. Ленин, раньше относившийся к Красину с большим уважением, теперь уже называл его "мастером посулы давать и очки втирать"(4), а несколько позже обвинил Красина в том, что тот присвоил 140 тыс. руб. фракционных денег, полученных от тифлисской экспроприации (т. е. почти все деньги, кроме 500-рублевок, переданные Камо в Куоккала членам "коллегии трех" в июле-августе 1907 г.). Становилось ясно, что конфликт Ленина с Красиным и Богдановым произошел вовсе не из-за политических разногласий, а по финансовому вопросу. Что же произошло в первой половине 1908 года кроме неудачного размена злополучных 500-рублевок? Дело в том, что в это самое время Ленин получил известие об успешном завершении еще одной операции, дающей в кассу БЦ большие деньги. Настолько большие, что стало выгодно не делиться ими со старыми соратниками — Красиным и Богдановым, а поссориться с ними, обвинив их в присвоении денег от тифлисской экспроприации, а новые деньги забрать себе. Это были деньги мебельного фабриканта Н. П. Шмидта (Шмита), племянника текстильного фабриканта С. Т. Морозова.
О помогавшем революции Морозове писалось достаточно много как о человеке "противоречивом", под конец жизни во всем разочаровавшемся, и то ли заболевшем душевно и умершем, то ли покончившем с собой. Попытки объяснить поведение Морозова делались неоднократно. Вот что писала об этом осводомленный очевидец тех событий сестра меньшевика Л. Мартова и жена Федора Дана Лидия Осиповна Дан:
"Большевикам давали и очень богатые люди, например, Савва Морозов — этот по линии масонов. Давали и другие масоны. Денежные источники никогда выяснить не удастся, в подполье это по необходимости было засекречено и это никогда узнать не удастся, уже почти не остается людей, которые это знали и помнят"(5).
В книге В. Валентинова "Малознакомый Ленин" финансовой помощи большевикам уделено две главы. Валентинов, в частности, пишет:
"С фальшивым паспортом, нелегально, Ленин из Женевы приехал в Петербург 20 ноября 1905 года и на следующий день уже заседал в редакции газеты, Новая жизнь''. […] Официальным издателем [была] М. Ф. Андреева, жена в то время М. Горького. В одном из примечаний к 10-му тому 4-го, очищенного'', издания сочинений Ленина, на странице 479-й, указывается, что газете, большую материальную помощь'' оказал М. Горький. Из собственного кошелька Горький, кажется, ничего не вложил в газету. Он был только влиятельным посредником. Он привлек для поддержки газеты купца Савву Морозова и Шмидта […]. Большевики оказались великими мастерами извлекать с помощью сочувствующих им литераторов, артистов, инженеров, адвокатов — деньги из буржуазных карманов […]. Большим ходоком по этой части был член большевистского Центрального комитета инженер Л. Б. Красин, и еще более замечательным ловцом купеческих и банковских бабочек, летевших на большевистский огонь, был М. Горький, умевший вытягивать деньги и на "Новую жизнь", и на вооружение, и на всякие другие предприятия"(6).
