ПУХОВ (доставая сахар) Вот он, голубчик! Ой, бля, напьемся вволю!
ВОЛОБУЕВ Напейся, да не облейся! Готовьте кружки.
Все достают кружки, ставят на ящик.
СОКОЛОВ Зяма, разливай.
РУБИНШТЕЙН (аккуратно разливая чай по кружкам) Во и чаек...
Все разбирают кружки и, обжигаясь, пьют чай с сахаром вприкуску.
ВОЛОБУЕВ Вот... чаек он ведь... (прихлебывает) он ведь охуительно помогает... вон...
РУБИНШТЕЙН Ой... бля, горячий... надо еще взять...
СОКОЛОВ А я... боялся, что вы скажете - вот, мол, это... Соколов все про баб говорил... а ты, Леш, и не помнил...
ДЕНИСОВ А чего про баб... я... мне все по хую. Я про пот говорил. Пот бывает после чая.
СОКОЛОВ Пот и чай - это как брат и сестра.
ВОЛОБУЕВ Правильно... пот он и на морозе с чайком-то... все в норме... ой...
РУБИНШТЕЙН А я люблю жирную пищу чаем запивать... это всегда полезно... летом, зимой, врачи когда рекомендуют...
ВОЛОБУЕВ Кто спорит... жир должен топиться, ептэть.
РУБИНШТЕЙН Жир должен как бы плавать... ну, как рыба... тогда внутри все в норме... тогда мороз и пот... все хорошо...
ПУХОВ Сахарок законный... сахар на морозе остается...
СОКОЛОВ Пот и чай - это... как жених и невеста... тут, блядь, концов не сыщешь... кто главней...
ВОЛОБУЕВ А надо с толком все делать... тогда и жизнь пойдет...
ПУХОВ Верно.
ДЕНИСОВ Жизнь... жизнь она от многого зависит.
ВОЛОБУЕВ Правильно.
СОКОЛОВ Жизнь... хорошо, когда всего поровну.
ВОЛОБУЕВ Тоже верно. О... чаек-то...
ПУХОВ А вы говорили - мороз!
РУБИНШТЕЙН Нет... мороз... морозом нас... не надо...
СОКОЛОВ Мороз не страшен. Мороз большевикам не страшен.
ВОЛОБУЕВ Точно! Я мороз уважаю. И пот уважаю. И чаек.
ПУХОВ Чайком немцев.
РУБИНШТЕЙН Немцев хуярить!
ВОЛОБУЕВ Пиздить их так, чтоб... все уснули мертвым сном...
СОКОЛОВ Ага...
ПУХОВ (разворачивает газету) Ну, что, почитать?
Все кивают.
ПУХОВ (читает) "Особенности прерванного каданса в мажоре и миноре". Прерванный каданс в мажоре и миноре значительно различается по своему характеру звучания. В мажоре каданс звучит значительно мягче благодаря подмене мажорной тоники минорной медиантой. Если М помещается на сильной доле такта, то выявляется ее переменная тоническая функция и происходит как бы легкое, мимолетное отклонение в параллельную тональность, которое воспринимается как своеобразный модуляционно-функциональный оборот в данной тональности. При М на слабой доле такта ее тоникальность и модуляционность прерванного каданса нейтрализуется. При растяжении или повторении М укрепляется ее переменная тоническая функция и возникает более определенный, но все же мягкий модуляционный сап. В миноре дело обстоит иначе. Во-первых, здесь происходит более энергичная подмена минорной тоники мажорной медиантой. Во-вторых, М оказывается не тоникой, а субдоминантой параллельной тональности, что также придает кадансу больше энергии движения. В-третьих, между тональностями доминанты и медианты большая разница в ключевых костях, что делает данную последовательность более неожиданной, а вследствие этого и более липкой.
РУБИНШТЕЙН (с энтузиазмом) А вот это верно, братцы! Этих гадов надо, как вошей беременных - раз! раз! раз! Ебаных этих...
ВОЛОБУЕВ Жир накопим, тогда и все пойдет.
СОКОЛОВ Погоди, дай срок... а морозом... морозом не так вот...
ВОЛОБУЕВ Пойду поссу... или нет... плесни-ка еще...
ПУХОВ И мне.
РУБИНШТЕЙН Давай... (наливает им чай).
ПУХОВ Во... во!
ВОЛОБУЕВ Чай пить - не дрова рубить...
ДЕНИСОВ Эй, старшой, дай махорочки.
СОКОЛОВ Возьми в вещмешке.
Денисов лезет в вещмешок.
ВОЛОБУЕВ А вы тогда зря это... зря хуево говорили о бабах. Бабы - это ведь то, что радует.
СОКОЛОВ Ну... правильно... только бабы иногда и по-плохому как-то.
ВОЛОБУЕВ Что по-плохому?
СОКОЛОВ Ну, херово, не в жилу... разная хуйня попрет и все.
ВОЛОБУЕВ Ну, хуйня - не хуйня, а что ж. Бабы знаешь как...
РУБИНШТЕЙН А я вот еще не ебался.
ВОЛОБУЕВ Во, бля! Ну, молодец.
СОКОЛОВ Все впереди, Зяма.
РУБИНШТЕЙН Главное - по любви надо. А то просто только ебари. А я не ебарь.
СОКОЛОВ Я тоже не ебарь.
ВОЛОБУЕВ А я - ебарь.
ДЕНИСОВ Ну, какая разница... (закуривает) Надо главное - жить широко.
РУБИНШТЕЙН Да. Это верно. Были бы... не было б войны вот.
СОКОЛОВ Война не навсегда. Немцы нами поперхнутся, как жиром. Как жир в горле встанет и пиздец. И чаем уж не запить!
Все смеются.
ВОЛОБУЕВ Немцы как рассуждают - Россия велика, отступать некуда. И прут напролом. Думают мы - дураки. А товарищ Сталин им подготовил яму.
ПУХОВ Точно. Волчью яму такую, знаете, я когда был у деда, он мне показывал, как они это, ну, волков давят, они такие ямы роют, вот выроют... и давай ждать. Ждут, ждут, потом раз - волк хуякнулся и пиздец.
ВОЛОБУЕВ Товарищ Сталин всегда начеку. Он их заманивал, а теперь заманил и говорит - хватит заманивать, пора их по пизде бить!
СОКОЛОВ По копчику!
Все смеются.
ПУХОВ Им наш мороз не нравится. Привыкли потеть. А пот и мороз - вещи ой как неприятные!
СОКОЛОВ Потом можно как жиром поперхнуться!
ПУХОВ Как поперхнешься - и все! Будут кричать капут!
Все смеются.
ВОЛОБУЕВ Пойду поссу, за одно своих орлов посмотрю.
СОКОЛОВ Слышь, Вить, ты скажи там старшине вашему пусть моим пару корзин подбросит. Он обещал.
ВОЛОБУЕВ Лады (выходит).
ДЕНИСОВ Пойду-ка и я (выходит вслед за Волобуевым).
ПУХОВ Да... пот нам как раз на руку (разворачивает газету, жуя кусок хлеба, принимается читать) Имя Ленина снова и снова влипаро повторяет великий народ. И как самое близкое слово урпаро имя Ленина в сердце живет. И советская наша держава барбидо, и великих побед торжество - это Ленина гений и слава карбидо и бессмертное дело его. Мы в работе большой не устанем, моркосы! И сильней нашей Родины нет, если партии теплым дыханьем обросы каждый подвиг народа согрет. Я вам стихи читать начну, я расскажу вам, дети, годо, как в голод девочку одну Ильич однажды встретил бодо. Чтоб наша красная звезда была навеки с нами мето, тогда, в те трудные года, сражались мы с врагами бето. И Ленин очень занят был, но взял с собой малышку пата, ее согрел и накормил, достал с картинкой книжку брата. Среди больших и важных дел смог малое увидеть кока... Людей любить Ильич умел, умел и ненавидеть вока. Он ненавидел всех господ, царя и генералов кало, зато любил простой народ, любил детишек малых мало. И все ребята в наши дни растут, как сад весенний упо. Так пусть стараются они такими быть, как Ленин вупо. Его портрет - обсосиум, говнеро, его портрет - обсосиум айя. Портрет его, кто волею горерро соединил обсосиум ойя. Его портрет, который наши крупсы цветами любят украшать, - портрет того, кто в глубине обсупсы, как солнце, землю будет озарять.
РУБИНШТЕЙН Хорошо сказано.
СОКОЛОВ А я вот думаю, что ну, цветами украшают, когда гробы, то всегда почему-то они пахнут как-то сильно...
ПУХОВ Ну, это от цветов зависит.
РУБИНШТЕЙН Точно. Цветы - разные бывают.
ПУХОВ У нас в палисаде вон росли какие желтые такие шары. И ни хуя не пахли. А мята - ептэть, и не цветок ни хуя, а воняла, как не знаю что.
РУБИНШТЕЙН Цветы бывают очень красивы.
ПУХОВ Да ну... цветы и цветы. Чего тут.
СОКОЛОВ Нет, Ваня, ты не прав. Цветы приносят людям радость.
ПУХОВ Радость, радость. Тут вон война, а ты - радость. Моя рота вон в самом хуевом блиндаже мерзнет. А тут - цветы, радость.
РУБИНШТЕЙН Да ладно, Вань. Всем сейчас холодно. Тут ведь время-то военное, тут и мороз, а не пот, как мы все говорим. Мороз. Теперь вон морозит как. А потом лето будет и война кончится.
ПУХОВ Да. Жди, кончится. Она еще долго будет. Война теперь - это не в штыковую атаку "ура" кричать. Тут вон техника, артиллерия...
