- Луиза, душечка, когда именно обедал с нами виконт Тэгрэг? - Или: Когда граф Бейракрс прислал нам фазанов?
Ф. В., как легко было заметить, пребывавший теперь в столь же мрачном и подавленном состоянии, сколь и хозяева дома, без особого энтузиазма сообщил мне, что упомянутый стряпчий - компаньон крупной адвокатской конторы в Сити; что он содействовал избранию полковника в парламент и помогает ему в делах Бунделкундского банка. Но моих юридических и светских познаний достало на то, чтобы понять, что сей джентльмен состоит при одной из всем известных ростовщических контор, и меня жестоко огорчила встреча с подобным субъектом в доме нашего добрейшего полковника. Куда подевались отставные генералы и судьи? Старомодные джентльмены и их благоприличные жены? Конечно, они не блистали остроумием и были скучноваты, и все же, насколько приятнее было есть ростбиф в их обществе, чем внимать шуткам мистера Кэмпиона за бутылкой вина из погребов Шеррика!
После небольшого внушения, сделанного полковником миссис Маккензи, дама эта стала воздерживаться от враждебных выпадов против его гостей; она довольствовалась тем, что с величавым, почти царственным видом принимала этих нынешних знакомок, а те безмерно льстили ей и бедняжке Рози. Последняя, очевидно, весьма уютно чувствовала себя в этом обществе. Человеку наблюдательному, повидавшему свет и людей, было любопытно, а порой и грустно смотреть, как эта наивная особа, юная и сияющая, всегда ярко одетая и увешанная драгоценностями, красовалась и жеманилась перед этим сбродом, упражняясь в своем милом кокетстве на подобного рода приближенных. Когда это немудрящее существо, чьи пальчики были унизаны перстнями и кольцами, - право же, их было у нее не меньше, чем у некой красавицы из Бэнбери-Кросс, болтала и смеялась в простоте душевной посреди этой шайки, мне невольно вспоминалась Церлина и разбойники из "Фра-Дьяволо".
Возвращаясь как-то раз вместе с Ф. Б. с одного из таких приемов, я, весьма встревоженный всем виденным, спросил своего спутника, насколько справедливы мои опасения, что над домом нашего друга собираются тучи. Бейхем сперва упорно отнекивался, уверяя, будто ничего не знает; но поскольку мы тем временем очутились возле "Пристанища", где я не бывал с самой женитьбы, мы зашли в это увеселительное заведение, были ласково встречены тамошней хозяйкой и ее служанкой и отведены в маленькую гостиную. Здесь Ф. Б., поохав, повздыхав и залив печаль несметным количеством горького пива, исповедался мне во всем и, чуть ли не плача, рассказал без утайки невеселую историю этого злосчастного Бунделкундского банка. Его акции начали неуклонно падать, и теперь их перестали покупать вовсе. Произведя выплату по обязательствам, правление понесло огромные убытки. Он не знал, сколько именно потерял полковник, а вернее - боялся об этом думать. Почтенные адвокаты, некогда ведавшие делами Компании, давно расстались с ней, успев получить за труды весьма почтенные гонорары, и теперь на их месте появилась некая сомнительная фирма, представителя которой я как раз и видел в тот вечер. Каким образом удалось индийским компаньонам выйти из дела, сохранив притом свое богатство, оставалось загадкой для мистера Фредерика Бейхема. А того знаменитого индийского миллионера Ф. Б. величал не иначе, как "проклятым старым мошенником и желторожим басурманом". Эти роскошные банкеты, устраиваемые полковником, щегольская коляска, в которой, что ни день, каталась по Парку бедная миссис Клайв со своей матушкой и с малюткой на руках у няни, - все это было, по словам Ф. Б., лишь декорацией. Конечно, это не означало, что за яства не плачено и что полковнику приходится воровать овес для своей конюшни; однако Бейхему было доподлинно известно, что Шеррик, тот стряпчий и лондонский директор настаивают на необходимости устраивать подобные приемы и всячески поддерживать престиж; еще он полагал, что именно эти советчики подбили полковника вести войну за избрание в Ньюкоме.
- А знаете вы, сколько это стоило? - спрашивает Ф. Б. - Уйму денег, даже страшно выговорить, сэр! Мы ведь еще до сих пор не расплатились. Я сам дважды приезжал по этому делу из Ньюкома к Кэмпиону и Шеррику. Это не секрет, сэр, Ф. Б. легче бы расстался с жизнью, чем выдал секрет своего благодетеля! Но вы, Пенденнис, человек смышленый. Понимаете, что к чему, как и верный Ф. Б., который пьет сейчас за ваше здоровье! Вдобавок мне отлично знаком вкус Шеррикова зелья! Ф. Б., сэр, боится данайцев, дары приносящих. Черт бы побрал это его амонтильядо! Да лучше всю жизнь пить вот эту честную бурду, чем хоть однажды отведать его омерзительного "Золотого хереса"! "Золотого" - каково, а? Что ж, за него, пожалуй, и впрямь расплачиваются золотом и даже кой-чем подороже! - С этими словами мой друг позвонил в колокольчик и приказал подать ему еще кружку вышеупомянутого пойла.
На протяжении последних глав я веду рассказ о той части истории моего милого старого друга, которую я не могу обойти молчанием, хотя и вспоминаю с тяжелым сердцем. Если я без радости описывал великолепие полковничьего дома, поневоле сравнивая его с прежним простодушным и милым мне гостеприимством, то еще мучительней для меня те события, о которых сейчас пойдет речь и которые, разумеется, уже давно предвидел мой проницательный читатель. Да, леди и джентльмены, вы, разумеется, не ошиблись в своем суждении о Бунделкундском банке, куда наш полковник вложил все свои деньги до последней рупии. Solvuntur rupees, etc. {Плакали его рупии (лат.).}. Я обычно пренебрегаю всевозможными фокусами и сюрпризами, составляющими арсенал романиста. Зная с самого начала нашей истории, чем кончится вся эта афера с Бунделкундским банком, я с трудом удерживался от того, чтобы не поделиться с читателем; и всякий раз при упоминании об этом акционерном обществе меня так и подмывало разразиться яростной филиппикой против этого неимоверного, возмутительного и искусного надувательства. То было одно из многих мошеннических предприятий, которые процветают за счет простаков - военных и штатских, - тех солдат и тружеников, что не страшатся ни жары, ни врага и проводят жизнь вдали от родины, мужественно неся свою трудную службу в наших индийских владениях. Одно товарищество возникает за другим, разрастается и начинает процветать, платит баснословные дивиденды, приносит огромное богатство кучке дельцов, а потом - глядишь - объявляет себя банкротом, обрекая на нищенство вдов, сирот и многочисленных простаков, вверивших свое достояние этим бессовестным казначеям.
