— Этими руками я убивала. Как твои родители и брат — я… я всего лишь злодей. — её взгляд тоже дрожал. Я впервые видела её в таком состоянии. — А ты — герой. Мы не можем сосуществовать, даже если общество рухнет. Эта черта делит нас на чёрное и белое, поэтому я не хочу, чтобы ты пересекала её.

Слёзы катились по моих щеках, намочив пальцы черноволосой.

— Я не прошу тебя забыть. Наоборот. Я надеюсь, что ты будешь помнить о нашей жертве. Я знаю, что твой отец гордился бы тобой.

Женщина перевела свой взгляд к себе на сумку. Она достала из неё небольшой конверт и протянула его мне.

— Это мой прощальный подарок.

Я судорожно развернула твёрдую бумагу, распахнув глаза в удивлении.

Тупая боль разразила грудь. Я не могла выдавить ни слова, обречённо поджав свои губы. Прикрыв рот ладонью, пыталась подавить рвущиеся наружу слёзы.

Там лежали фотографии, на которых можно было увидеть большую, счастливую семью.

========== Продолжать верить ==========

На следующий день академия опустилась в затишье, что подразумевало под собой отдых после веселого, но выматывающего культурного фестиваля.

Этот выходной казался самым заслуженным из всех возможных.

Одноклассники завтракали в приятном гуле повседневных разговоров. Я растворилась в этой знакомой атмосфере, которую я могла с трепетом назвать домашней.

Верно.

Академия стала для меня домом с любящей семьёй, которого у меня никогда раньше не было.

Эти салатовые стены и зелёные диваны, нелепые разговоры и живые, понимающие друзья были для меня чем-то большим чем просто одноклассниками и общежитием.

Я слишком привязалась к этим знакомым лицам, потому что они были единственным, что могло сделать меня по-настоящему счастливой.

В мыслях пронеслась навязчивая мысль. Я не хочу это терять. Я не хочу, чтобы это когда-либо заканчивалось.

Я просто не могла больше терять то, что было мне дорого. Никогда. Не после всего ужасного, что произошло со мной и ними.

Я поклялась, что смогу защитить эту идиллию, даже ценой своей жизни.

С румянцем на щеках, я преподнесла рисовый омлет на деревянных палочках к лицу Шото. Тот же, почти мурлыкая, словно довольный кот, поглотил завтрак.

— Вы же теперь встречаетесь? Я всё верно понимаю? — Кьёка заинтересовано подкосилась в сторону нашего стола.

Я перевела своё внимание на подругу, замирая с деревянными палочками в воздухе.

— Ну… — я замялась.

— Наблюдать за вашими страданиями было немного утомительно. Но я рада, что вы наконец-то осознали свои чувства.

Я выдохнула.

— На самом деле нет. Мы не встречаемся…

— Что?

Урарака, которая наблюдала за нами удивлённо распахнула свои глаза.

— Эм… Подожди, тогда-

— Официально, между нами нет таких отношений.

Тодороки незаинтересованно обвёл девушек равнодушным взглядом, аккуратно взял меня за руку, в которой, я держала еду и поместил её себе в рот.

— Чего?! — ошеломлённо воскликнула Очако. — Шира-тян, что ты такое говоришь?!

— Тогда почему- — Джиро тоже выглядела сбитой с толку.

Я тут же принялась объясняться.

— Романтические отношения в академии Юэй запрещены. Айзава-сенсей сказал, что это правило было внесено, чтобы предотвратить случаи беременности в раннем возрасте.

Кьёка и Урарака залились краской.

Я тоже густо покраснела, предугадывая ход мыслей одноклассниц.

— Н-нет! Мы ещё не не дошли до такого этапа!

Неловкость распространилась по помещению и между нами повисла смущенная тишина.

— Знаешь, Шира, ты можешь ничего не скрывать от нас. Мы сможем отвлечь Айзаву-сенсэя, если вам понадобиться уединится.

— Кьёка-чан!

***

Я смотрела на фотографии с легкой ностальгической улыбкой.

— Здесь не много снимков, потому что мой папа не любил фотографироваться. Ацуме всегда заставляла его появиться хотя бы на одной фографии, которую она сделает. — разноглазый внимательно слушал всё, что я ему рассказывала. — Моя мама любила рисовать. У нас не было возможности купить дорогой мольберт, поэтому, она подвешивала бумагу на стену и рисовала вид из окна. — я сильнее сжала в руках фотографию. — мне не нравились её серые картины. Я считала их слишком темными, но моя мама говорила, что она рисует правду. Я была слишком глупой, чтобы понять, что она имела ввиду. А сейчас… — я подавила слёзы, скапливающиеся на глазах. — мне больно… я…

— Мы можем сделать перерыв. Тебе не стоит себя вынуждать. — парень приобнял меня со спины.

— Н-нет, всё в порядке. — я удобнее умостилась у него на груди. — я должна продолжить. Если я не смогу рассказать, я боюсь, что мои воспоминания опять исчезнут. Так, я смогу разделить их с тобой и быть уверенной, что ты тоже будешь помнить. Даже если я забуду, я верю, что ты сможешь заставить меня вспомнить снова и снова.

Тодороки не впечатлили мои слова.

— Почему ты не хочешь забывать что-то настолько ужасное?.. — он обеспокоено смотрел мне в лицо.

— Потому что это моё прошлое. Это шесть лет моей жизни. Я хочу помнить даже самую грустную вещь, которая произошла. Я больше не хочу чувствовать себя такой неполноценной. Всё что мне нужно — это знать кто я.

После недолгой тишины, парень ровно выдохнул.

— Понятно. Если твоё желание — помнить, я не дам тебе забыть ни одной мелочи.

Тодороки поднялся с котацу, на котором мы сидели и открыл одну из тумбочек. Он вытянул новую запакованную рамку для фотографий и протянул её мне.

Я распахнула свои глаза в удивлении.

— Если долго смотреть, это отпечатается в твоих воспоминаниях.

***

— Наши глаза сияют и во тьме зажигают! — Мандали стала в свою фирменную позу. — Мы милые, стильные крошки — Дикие-Дикие кошки!

Я удивлённо смотрела на свою приёмную мать.

— Мы пришли сюда не с пустыми руками. — Тигр протянул коробку с клубничными мочи в руки застывшему в шоке Мидории.

— На самом деле, мы все здесь чтобы попросить прощения. — Мандали посмотрела на Пиксибоб, что в сожалении смотрела мне в лицо. — пусть и так поздно, но прошу, простите нас. Мы не смогли защитить вас в летнем лагере, в месте, которое должно было быть безопасным.

— Шира!.. — женщина с пшенично-желтыми волосами накинулась на меня с объятиями. — Прости! Я просто ужасная мать!..

Она прижала меня к себе ещё крепче, из-за чего я почувствовала себя виноватой.

Я неловко похлопала героиню по спине, криво улыбаясь.

— Я не виню тебя.

— Думаю, на этом прекратим плохие новости. — Рэгдол измотано улыбнулась. — Я бы хотела объявить, что мы возвращаемся в геройскую индустрию. И вы, детишки, первые кто это услышал. Завтра мы заявим о нашем возвращении.

— Но ваша причуда… — Мидория выглядел подавленным.

— А, это?.. — зеленоволосая поспешила оживиться. — Я буду работать из офиса в качестве поддержки.

— Статистика показала, что мы на четыреста тридцать пятом месте в рейтинге героев.

— Разве это не слишком мало?

— Наоборот. — отозвался Тигр. — Мы были польщены, что несмотря на нашу отставку, люди всё ещё помнят нас. Поэтому мы приняли такое решение.

— Мы бы хотели так же сказать, что двери нашего агенства всегда открыты для вас. — Цучикава, что отстранилась от меня, напряжённо свела свои брови. — Если вам понадобиться помощь, мы готовы её предоставить. Ведь… — её голос начал дрожать. — это меньшее, что мы могли бы сделать, чтобы искупить свою вину… Я… мы знаем, что это эгоистично и совершенно не сможет полностью оправдать, но я правда…

— Рюко, — я больше не хотела называть эту женщину «мамой». Мы обе прекрасно знали, что теперь это лишние формальности. Тем не менее, я тепло улыбнулась. — спасибо.

Это слово было тем, что я хотела ей сказать за всё, что она для меня сделала.

Её голубые глаза удивлённо распахнулись. Её потерянный вид был слишком необычным для меня.

Она не была хорошей матерью, а я не была хорошей дочерью, которая ей подходила. Но я была благодарна этому человеку.