Я презираю себя за то, что разбил твоё сердце. И мне стыдно, что я заварил всю эту кашу. Если ты сможешь простить меня, я буду до конца жизни тебе благодарен.

Буквально на днях я сдал TOEFL на вполне приличный балл, и завтра улетаю в Штаты. Курсы начнутся только в июне, но нужно заранее попасть в Кембридж и закончить все приготовления к обучению. Так что на целый месяц я избавлю тебя от своего присутствия. Надеюсь, мы сможем поговорить лично, когда я вернусь.

И ещё кое-что. Мой дом - твой дом. Можешь жить там, если захочешь. До встречи».

Отложив листы в сторону, я закрыла ладонями лицо. Теперь я знала всё, что хотела, и даже больше. Почему же я не радовалась? Почему чувствовала себя виновницей страшного преступления? Разве это я начала игру с бесстыжего обмана? Так от чего чувствовала себя так паршиво?

Очевидно, Петя хотел предстать передо мной человеком, чьи странные поступки можно списать на тяжёлое прошлое. У него отлично получилось создать такое впечатление. Петя думал, что, надавив на жалость, заставит меня вернуться.

Ну уж нет. Я не брошусь в его объятья и не попрошу взять меня обратно. Он задел мою гордость, и теперь я задену его. Теперь у меня есть чем на него надавить. Игра в догонялки продолжается. И теперь я буду убегать, а он догонять.

Позавчера, после трёх дней беспричинного головокружения и плохого самочувствия, я приобрела тест на беременность и получила положительный результат. И пусть перспектива стать матерью-одиночкой не была весьма заманчивой, зато теперь я могла убить двух зайцев с одного выстрела. И одного из них я точно прикончу в ближайшее время.

***

Первая неделя без заведующего прошла преспокойно. Я немного отошла от впечатления, которое на меня произвело письмо Пети, и начала более-менее трезво оценивать происходящее. Я всё ещё была на второй стадии принятия неизбежного. Я чувствовала злость не только в отношении Пети, но и в отношении того, чьё внимание всегда было для меня головной болью.

Однако в один из рабочих дней по прихоти судьбы я избавилась от этой неприятности.

В перерыве между вскрытием и исследованием отслоившейся плаценты я обедала в полном одиночестве и наслаждалась тишиной, как вдруг меня лишили этого скромного удовольствия. Витя закончил одно из своих дел и тоже решил перекусить. И почему меня так возмутила эта естественная потребность? Наверное, еще немного - и я начну бросаться на случайных прохожих. Нужно приобрести успокоительное.

Некоторое время мы обедали в напряженной тишине. Но долго томиться в ожидании мне не пришлось.

- Наташа, слушай… - вдруг заговорил Витя, - если тебя что-то беспокоит, расскажи. Я постараюсь помочь.

- Не поможешь, Витя, даже если попрошу, - вздохнула я, отложив вилку в сторону и придвинув к себе чашку с кофе. Я попыталась хоть как-то отгородиться от неприятного для меня разговора.

- Что случилось? Ты сама не своя после того, как вернулась из отпуска. Проблемы дома? – он выглядел обеспокоенным и не сводил с меня глаз.

- Нет, благо, дома всё прекрасно, - отмахнулась я.

Да, я самым беспардонным образом тянула резину и увиливала от ответа потому, что просто не хотела делиться подробностями своей личной жизни с тем, кого эти подробности с высокой вероятностью оскорбят и разочаруют.

- Пожалуйста, расскажи, что с тобой происходит, - Витя взял меня за руку. – Ты выглядишь очень подавленной. Я просто волнуюсь.

- Ладно, уговорил, - вздохнула я. Или сейчас, или никогда. Больше шанса остановить этот затянувшийся спектакль у меня не будет. – Почти год я состояла в отношениях с человеком, от которого была просто без ума. Я любила его и всегда была на его стороне. Только вот оказалось, что для него наши отношения были просто развлечением. Мы расстались не очень благополучно. Со скандалом, криками и прочими весёлыми штуками. И теперь, когда я твёрдо решила уехать, чтобы больше никогда не видеть этого человека, он без спроса врывается в мою жизнь, извиняется и просит дать ему ещё один шанс. Я буквально разрываюсь напополам, ведь какая-то часть меня всё ещё любит его и жаждет этого чудесного воссоединения, а вторая пытается поскорее унести ноги из проклятого города. Как-то так.

- Ты собираешься уезжать? – воскликнул Витя.

- Да. В свой родной город. В ноябре как раз освобождается место патанатома в районной больнице. Я уже говорила с руководством. Они согласны взять меня на работу.

- Конечно, уехать – самое разумное решение в данной ситуации, - согласился Витя. – Но нам здесь будет тебя не хватать. Да и Михалыч наверняка расстроится. Ты уже говорила с ним по поводу увольнения?

- Не стоит его сейчас беспокоить. Пусть сначала вернется из своей командировки. Он же так усердно к ней готовился, - я не смогла удержаться от язвительной ухмылки.

- В смысле? – удивился коллега.

- Каждый день Пётр Михайлович запирался в своей комнате после ужина ровно на два часа и учил английский. В эти часы он бывал просто бешеный, ведь иностранный заходил ему довольно туго.

- Михалыч рассказывал тебе об этом? – продолжал недоумевать Витя. Он выглядел очень растерянно.

- О, нет. Конечно нет. До недавнего времени я сама ничего не знала и лишь терялась в догадках, чем он так ревностно занимался в то время, когда я была вынуждена соблюдать гробовую тишину в квартире, чтобы ему не мешать. Но недавний конфликт его разговорил, - я заметила, как изменился Витин взгляд. Он не был дураком и наверняка понял, в чём подвох. – Ты всё правильно понял. Пётр Михайлович и есть тот самый человек, о котором я до этого распиналась. Да, я крутила роман с нашим начальником. Докрутилась. И теперь собираюсь бежать от него так далеко и так быстро, как только позволят мне силы. Ты доволен моей историей? Мне кажется, всё слишком банально. Не хватает какой-то остроты.

Витя ничего не ответил и лишь потупил взгляд. Несколько минут мы так и сидели. Я смотрела на него, а он - на стол. Я уже порывалась уйти, когда собеседник огорошил меня громким заявлением.

- Давай убежим вдвоём, - выпалил он. – Клин клином вышибают.

- Прости, Витя, у меня уже есть компания, - горько усмехнулась я. Мне было жаль этого наивного, простодушного мальчишку. Он даже не знает, в какую безвылазную трясину пытается влезть. Лучше пусть помучится сейчас, чем будет страдать всю оставшуюся жизнь. Эту человеческую породу, склонную к вечным страданиям, я различала за километр. Сама ведь была такой. Витя выглядел настолько удивленным, что мне пришлось пояснить свой отказ: - Я жду ребёнка.

Какая душераздирающая боль промелькнула в его взгляде! На мгновение он сжал тонкие бледные губы, силясь скрыть одолевшее его отчаяние. Я напряглась, приготовившись к бурной реакции. Но ничего такого не последовало.

- Он знает? – серьёзно спросил Витя, немного собравшись с мыслями.

- Нет. И никогда не узнает, если ты ему об этом не скажешь, - вздохнула я, поднявшись со стула и направившись к выходу. – Мне бы хотелось, чтобы этот разговор остался только между нами. Не говори ему, пожалуйста, - я одарила его умоляющим взглядом и скрылась за дверью.

***

Месяц спокойной жизни незаметно промчался мимо, потому настало время укреплять оборону и готовиться к набегу вражеских войск. Признаться, уже несколько дней я пребывала в состоянии внутреннего трепета перед грядущей встречей. За месяц мне удалось усмирить свой гнев. И на смену ему пришло сожаление. Теперь я жалела о случившемся и хотела вернуться в день, когда по глупости призналась начальнику в любви, и удавить себя собственными руками. Хватило же ума ляпнуть такое!

Сумей я удержать язык за зубами, ничего бы не случилось. Не нужно было бы разыгрывать трагедию и думать, как разобраться с дурдомом, творившимся в моей жизни. Очевидно, за предоставленный срок я должна была определиться, что предпринять и куда двигаться дальше. Но единственное, что я смогла определить, - это то, что нужно научиться усмирять свою гордыню, иначе рано или поздно я растеряю всех близких мне людей. Я так и не нашла в себе силы простить Петю.