- Давай ты никуда не пойдешь, - предложил я, заступая ему путь. - А мы вместо тебя закончим твою работу. Сиди здесь и жди свою Нику.

На какую-то секунду легкое колебание отразилось на лице Эльфа. Но он потряс головой и сказал упрямо:

- Нет. Я должен идти. А вы задержите ее.

Я понял, что все равно не смогу его остановить, и отошел в сторону.

А Ника до нас не дошла. Люди изобрели на свою голову такую замечательную штуку, как мобильный телефон. Из-за какой-то сущей ерунды она позвонила домой с полдороги, и Дитмар, вовсе и не думавший ревновать ее к Эльфу в этот драматичный момент, невозмутимо сообщил:

- Ну, где тебя носит, родная? Сказала, на минуткуs А тут уже Юрек пришел, помогает ребятам искать взрывчатку.

Ника почуяла неладное. Развернулась и побежала обратно.

А Юрек, конечно, помогал ребятам. И даже закладки искал, но с совершенно другими целями. Его, собственно, интересовала не столько взрывчатка, сколько способ рвануть ее как можно быстрее, да еще так, чтобы самому смыться. Проще всего было выпрыгнуть в окно, найти канаву поуютнее и, падая в нее, на лету выстрелить себе за спину. Только прежде, чем все это делать, стоило убедиться в исправности устройств, срабатывающих на выстрел. Вот этим наш дорогой Юрек, надо полагать, и занимался.

Достоверных сведений на сей счет не осталось. Весь нижеследующий эпизод был реконструирован исключительно по аудиозаписи. Магнитофоны ЧГУ, да и прочих служб, находились, как водится, в машинах за квартал от объекта, а видеопленки погибли в момент взрыва в доме вместе с камерами. Короче, из сохраненных для истории разговоров получается примерно следующее.

Процесс изучения всех наших закладок занял у Эльфа изрядное время. Да он еще дюже тормозной был после бессонной ночи и своих чудовищных голубых таблеток. И вот, когда уже скорее всего стало ясно, что оставшийся под полом заряд исправно сработает на выстрел и можно бежать, в комнату влетела переполошенная Ника.

Ника. Здравствуй, Юра! Ну, что тут у вас?

В этом месте записи очень долгая пауза. А потом - следующий диалог:

Линдеманн. Ах, Юрка-Юрек, неужели ты думаешь, что старика Линевича можно так просто перехитрить?

Семецкий. Я не думаю - знаю. Я уже перехитрил тебя. Ника, прости! Очевидно, с этими словами Эльф вынимает пистолет и приставляет его себе к виску.

Ника (истошно). Не делай этого! (Очевидно, бросается к Эльфу, а Дитмар хватает жену за руки и не пускает, дальнейшие слова явно обращены к Линдеманну.) Отпусти меня, слышишь, отпусти! Что же ты делаешь, сволочь! Ты хочешь, чтобы он умер? Отпусти! Я никогда тебя не любила!

Линдеманн (глухо). Ты врешь.

Ника (почти спокойным голосом). Наверно. Наверно, я вру. Просто я хотела сказать, что с тобой мне никогда не было так хорошо в постели, как с ним. Потому что ты, Димыч, в первую очередь думаешь о себе. И только с Юркой,s только онs это незабываемо... s

Новая долгая пауза.

Линдеманн. Уходи. Я тебя отпускаю.

Семецкий. Спасибо, Димыч.

Линевич. На здоровье, Юрек. Посмотри, а вот это кто?

Линевич показывает Семецкому чью-то фотографию. Чью именно, установить не удалось.

Семецкий. Димыч, ты с ума сошел? Это же Ника.

Линевич. Нет, дорогой, смотри внимательно.

Ника. Юрка, что он говорит? Я ничего не понимаю.

Семецкий. Я тоже. Димыч просто сошел с ума.

Линевич. Взгляни, Ника. Разве это твоя фотография?

Пауза.

Ника. Нет. Ну и что?

Линевич. Он любит ее, а не тебя. А теперь можешь уходить.

Ника. Это какой-то бредs

Семецкий. Димыч, ты дурак. Иди ко мне, Никаs

Далее в фонограмме некий шум. Очевидно, Ника бросается к Семецкому, роняя что-то. В финале легко различимы два звука: пистолетного выстрела и взрыва. Интервал между ними строго соответствует указанному в тактико-технических данных специального взрывного устройства.

5.

Линдеманн находился в непосредственной близости от закладки Си-4 весьма солидной массы, вот почему его труп ни в одном из протоколов опознания не значился. Эльфа и Нику от эпицентра взрыва отделяло несколько метров, благодаря этому изучение фрагментов тел позволило экспертам предположить: они двое в момент гибели стояли, крепко обнявшись.

Ну а результаты теракта в целом получились довольно бледненькие: погибших всего пять (с Линдеманном в комнате были двое телохранителей), пострадавших - тринадцать (десять человек из обслуги резиденции с несерьезными травмами и три случайных пешехода с легкими царапинами).

А вот стекла вылетели почти во всем квартале.

До самолета мы добрались благополучно, даже стрелять не пришлось. Документы предъявляли повсюду, где надо, держались индеферентно. И только Циркач был какой-то серый с лица.

- Ты, наверно, в Нику влюбился, которую не видел ни разу, - пошутил я более чем мрачно.

- Наверно, - сказал Циркач и гадко отпарировал: - А ты, наверно, в Эльфа влюбился.

Он был почти прав. Такие люди, как Юриуш Семецкий, мягко говоря, не часто встречаются, и отношение к ним у меня особенное. Нет, я не слишком верил его пьяному ночному монологу, заимствованному из какого-то фантастического романа, а последние слова про Нику звучали и вовсе полнейшим бредом. Но с другой стороны, я чувствовал явное раздвоение сознания, будто бы одна половинка мозга сохраняла здоровый скепсис, а другая истово верила во всю эту романтическую чушь. Ведь была сигарета, зажженная от пальца, и был Вроцлав, где он убежал после дозы мощнейшего анестезирующего средства, и было досье на Эльфа, в котором подтверждалась его многократная гибельsВпрочем, утомленные половинки моего мозга конфликтовали между собой вяло. Главным было совсем иное ощущение дьявольская смесь восторга и горечи утраты.

Весь опыт общения с Эльфом заставлял меня восхищаться этим человеком.

- Он был сильнее меня и так и ушел из жизни победителем. А ты говоришь "влюбился"! Смешной ты, Циркач!..

Последние слова я, кажется, произнес вслух.

Циркач не ответил.

Мы сидели в ресторане аэропорта Фюльсбюттель в ожидании рейса на Москву, и на меня вдруг навалилась такая тоска! Вы не поверите, почудилось, что жить на этом свете больше не за чем. Что я уже все-все сделал - и хорошее, и плохое, и для своей страны, и для своей планеты, - и теперь вообще не нужен никому. Даже моим друзьям. Даже моей Шушуне, потому что теперь я стал другой, я - уже не я, потому что мир опустел без Эльфаs