После этого на берег вышли все жители селения вместе с вождем, красивым двадцатилетним юношей, которому по приказанию Колумба были оказаны почести, как настоящему королю.
Туземный вождь был так же наг, как и его подданные, мужчины и женщины, относившиеся к нему с большим уважением, но без всяких признаков подобострастия.
На следующий день другой вождь, которого индейцы называли «касиком», явился к Колумбу на корабль в сопровождении многочисленной свиты и присутствовал на торжественном обеде по случаю церковного праздника – дня св. Марии. Каравеллы были украшены флагами. После нескольких залпов из бомбард касика пригласили к столу адмирала. Отведывая кастильские кушанья и напитки, он отсылал блюда и кубки своим людям. У касика было доброе лицо, и держался он, по словам Колумба, с поразительным достоинством. По окончании обеда он предложил адмиралу несколько тоненьких пластинок золота, получив от него взамен янтарные четки, красные башмаки и флакон с благовонной водой. Кроме того, Колумб подарил касику кастильскую монету с изображением Фердинанда и Изабеллы, стараясь при этом внушить туземцам, что «нет на всем свете более великих государей».
25 декабря, в первый день рождества, произошло несчастье с адмиральским судном. Младший матрос, подменивший на короткое время опытного рулевого, не заметил, как корабль, увлекаемый течением, очутился возле отмели. В полночь «Санта-Мария» наскочила на скалу и получила пробоину в корме. Колумб, разбуженный толчком, выбежал на палубу. Он принял меры для спасения судна, но лоцман и несколько матросов с перепуга бросились в шлюпку и стали грести к «Нинье», которая лавировала на расстоянии полулиги от «Санта-Марии». Между тем начинался отлив и «Санта-Мария» все глубже врезалась в мель. Пришлось срубить мачты, чтобы облегчить корабль, а когда вода залила трюм, оставшийся экипаж должен был перейти на другой корабль.
Касик Гуаканагари, узнав о несчастье белых людей, заплакал от огорчения и послал на помощь Колумбу всех жителей своего селения с пирогами для разгрузки корабля. Благодаря его участию все корабельное имущество было спасено и заботливо перевезено на берег. Всю ночь у склада дежурили вооруженные индейцы, а наутро Гуаканагари отправился на борт «Ниньи», чтобы утешить адмирала, и предложил ему все свои богатства.
Колумб, успокоенный такой дружбой и преданностью индейцев, решил основать в этой части острова небольшой форт и оставить в нем некоторых своих спутников, так как все матросы с «Санта-Марии» не могли бы поместиться на «Нинье».
Желая укрепить в индейцах веру в могущество белых, Колумб приказал выстрелить в дерево из бомбарды. Грохот выстрела и особенно расщепленный ствол произвели на индейцев огромное впечатление; все они, как один, упали на землю, а касик дрожал, боясь пошевелиться. Но Колумб объяснил ему, что он не будет стрелять в индейцев, так как считает их своими братьями. Тогда касик попросил Колумба защитить этим страшным оружием его соплеменников от людоедов-карибов, которые часто совершают набеги на близлежащие острова и увозят к себе индейцев. Колумб обещал касику свое покровительство.
Распорядившись приступить к строительству форта, он решил возвратиться поскорее в Испанию, так как у него оставался теперь только один корабль. Если бы и с ним случилась авария, то Колумб оказался бы навсегда отрезанным от Европы и все его труды пропали бы даром. Через несколько дней после гибели «Санта-Марии» Колумб получил неожиданное утешение. К месту его стоянки подошла лодка с индейцами, которые привезли с собой несколько золотых плиток и попросили обменять их на погремушки. Касик Гуаканагари, увидев, как обрадовался Колумб, приказал своим подданным доставлять ему ежедневно разные изделия из золота.
3 января 1493 года, закончив приготовления к отъезду, Колумб решил отправиться в обратный путь. Форт уже возвышался над берегом, и на крепостных стенах были установлены бомбарды, снятые с каравеллы «Санта-Мария». Этот форт получил название Навидад (Рождество) в память о кораблекрушении 25 декабря. Теперь Колумб считал, что это несчастье имело и свою положительную сторону, ибо, не будь его, он не узнал бы, что на Эспаньоле имеется золото.
Колумб оставил в форте Навидад тридцать девять добровольцев, назначив своими заместителями Диего де Арану, Перо Гумьереса и Родриго Эсковеду. «Среди прочих людей, что остались на острове, были корабельный плотник, конопатчик, хороший пушкарь, знающий толк в фортификации, бондарь, портной, лекарь». Оставшиеся в Навидаде испанцы были обеспечены припасами на целый год.
Поручив гарнизону форта во что бы то ни стало отыскать золотые россыпи и выбрать место, подходящее для постройки города, Колумб, простившись с касиком и с первыми поселенцами, 3 января снялся с якоря и отчалил от гавани на каравелле «Нинья».
На другой день Колумб открыл небольшую бухту, рядом с которой находилась высокая гора. Это место, удобное для стоянки, он назвал Монте-Кристи (гора Христа). 6 января один из матросов увидел с верхушки мачты каравеллу «Пинта». Капитан «Пинты» Мартин Алонсо Пинсон вскоре поравнялся с «Ниньей» и, явившись к Колумбу, стал оправдывать перед ним свое поведение; он утверждал, что его отлучка была вынужденной, что он якобы не мог поступить иначе. На самом же деле Пинсон, как и предполагал Колумб, решил первым достигнуть легендарного острова Банеке и захватить золотые россыпи. Так как экипаж «Пинты» был на стороне своего капитана, а «Ниньей» командовал его брат Висенте Пинсон, Колумбу не оставалось ничего другого, как притвориться, будто его удовлетворяют лживые объяснения Пинсона, и отложить расправу с ним до более подходящего случая.
7 января пришлось сделать остановку, чтобы закрыть течь на каравелле «Нинья». Воспользовавшись остановкой, Колумб решил исследовать широкую реку, протекавшую на Монте-Кристи. В реке были найдены золотые песчинки, и Колумб назвал ее «Золотой рекой». Колумбу хотелось продолжить исследование побережья Эспаньолы и прилегающих островов, но матросы, подстрекаемые братьями Пинсон, открыто высказывали свое недовольство и требовали скорейшего возвращения в Испанию.
9 января корабли снова снялись с якоря, продолжая следовать вдоль восточных берегов Эспаньолы. Но затем флотилия, задержанная безветрием, бросила якорь в удобной бухте, и здесь произошла стычка испанцев с туземцами, не проявившими на сей раз добрых намерений. 13 января испанские матросы пустили в ход оружие. Потеряв несколько человек, туземцы обратились в бегство. Так впервые европейцами была пролита кровь беззащитных индейцев.
Отношения Колумба с экипажем ухудшались с каждым днем. Раздраженные и утомленные матросы все чаще позволяли себе враждебные выпады против адмирала. В дневнике Колумба постоянно встречаются горькие жалобы на непослушание подчиненных «без всякой видимой причины».
Наконец, 16 января скрылся из виду последний мыс Эспаньолы, и обе каравеллы направились на восток. Подгоняемые попутным ветром, они вышли в открытый океан и быстро продвигались в нужном направлении. День тянулся за днем без всяких происшествий. Но 12 февраля, когда Колумб уже надеялся скоро увидеть берега Испании, поднялась сильная буря и море начало так волноваться, что, по словам адмирала, не будь «Нинья» такой прочной и столь хорошо приспособленной для плавания, он серьезно опасался бы за ее судьбу. Ветер угнал «Пинту» далеко на север, и она снова скрылась из виду.
15 февраля поутру буря стала утихать. К вечеру на горизонте была замечена земля, которая оказалась одним из островов Азорской группы. Радость Колумба и его спутников, снова увидевших землю Старого Света, была беспредельной, но прошло еще три дня, прежде чем им удалось пристать к острову Санта-Мария, самому южному в Азорском архипелаге.
На пути от Азорских островов каравеллу снова застигла буря, и только 4 марта измученные мореплаватели увидели перед собой какую-то землю. Оказалось, что ветер пригнал «Нинью» к португальским берегам, к устью реки Тежу (Тахо), близ Лиссабона. «В час заутрени адмирал пришел к городу Растело на берегу лиссабонской реки, и там местные моряки сказали ему, что никогда еще не было в зимнюю пору таких бурь и что погибло 25 кораблей, шедших из Фландрии, и много других кораблей уже четыре месяца не могут выйти в море».
