Тогда Селя не почувствовал, насколько это был судьбоносный звонок. Озарение пришло непосредственно на встрече с Мартыновым в стенах администрации.
Селя пришел в назначенное время. У входа в мэрию его уже поджидали журналисты.
Селя очень не любил прессу. Любую. За многие годы своей успешной карьеры он дал сотни, а может и тысячи интервью, но его всегда раздражали в больших и малых акулах пера две вещи. Первая, журналисты всегда плохо готовились к интервью, задавали одни и те же вопросы, или вымучивали их, сочиняя на ходу, от чего разговор был не интересен, и общение тяготило всех участников процесса. Все превращалось в формальность. Один должен был, что-то спросить, а второй, что-то сказать. Скука и пустая трата драгоценных минут жизни, особенно, когда эти минуты расписаны на годы вперед. Вторая, это неуместность времени и места. На Селе было просто, какое проклятие, с ним всегда хотели поговорить сразу после игры, когда он так сказать в «образе». И не короткое блиц интервью, а развернутое, большое, с кучей не относящихся к хоккею вопросов и это тогда, когда он мокрый, бледный, сердце из груди вырывается, пульс за пределами человеческих возможностей, после жесточайшего стресса во время матча, потому что хоккей такая игра, где даже на последних секундах все может перевернуться, а он звезда, у него самый большой в команде контракт, он как никто ответственен за результат, ему бы в раздевалку, присесть, попить водички, успокоиться и начать снимать форму.
Бывали такие игры, что он по двадцать минут сидел в раздевалке на своем месте и не мог даже пошевелиться, не то, что начать развязывать коньки и переодеваться… А тут, когда подгибаются ноги, еле-еле восстанавливается дыхание, мыслями ты по-прежнему весь в игре, она еще не отпустила, тебя спрашивают, что ты думаешь об отставке правительства? Или, кто герой нашего времени? Какие театры и спектакли он предпочитает? Есть ли у него домашние животные? И эти вопросы задаются тогда, когда нервная система оголена, а физическое состояние такое, что для среднестатистического человека врачи констатировали бы смерть. Как относиться к таким вопросам, и к таким журналистам? Поэтому и рождается стереотип, что все спортсмены тупые. И все невоспитанные хамы.
– А вы попробуйте пробежать десять километров и выбежать хотя бы из сорока минут. Уверен, вы на финише, если добежите, конечно, свой адрес не вспомните, не говоря уже об ответах на те вопросы, которые вы мне сейчас задаете, – сказал как-то Селя в одном телевизионном интервью, когда он взмыленный уходил со льда после драматично проигранного матча. Точнее это не было интервью, журналистка шла за ним не отставая, задавала вопросы, красовалась перед камерой, пыталась показаться умной, ну Селя и не выдержал. На ту беду, это был прямой эфир, и Селин выпад увидела вся страна. Самое интересное, за это болельщики стали любить его еще больше, но с тех пор Селя прессу игнорировал.
Вот и перед мэрией, он вежливо со всеми поздоровался, но от общения отказался.
– Зря я сюда пришел, – подумал Селя, быстрым шагом поднимаясь по парадной лестнице, – Сейчас еще мэр начнет на что-нибудь деньги просить, не зря же журналисты меня поджидали, – скептически вздохнул он, подходя к приемной.
Но Селя ошибся. Мэр был болельщик, страстный любитель хоккея и Селин фанат. Он с восхищением рассказал, какую гордость испытывал за своего земляка, когда Селя забивал судьбоносные и переломные шайбы за клубы, за сборную. Как переживал, когда у Сели были тяжелые травмы и как, радовался, когда Селя возвращался и снова становился неудержимым Александром Селивановым, кашмаром вратарей и занозой для защитников.
Селя выдохнул. Он не ожидал такого теплого приема и постепенно, восторги мэра перешли в обычную беседу двух мужиков, о жизни, перспективах и планах.
– Прикинь, Наташ, – вечером рассказывал Селя жене, – Мартынов мне предлагает в этом сезоне пойти помощником к Кочерову, к Василичу. В молодежную лигу, он главный тренер в фарм-клубе.
– Это тот, который тебя в детстве тренировал?
– Да, тот самый, – Селя улыбнулся, – Тот еще был тренер, вечно небритый, с похмелья. Одно время запил так, что ковры из дома выносил и продавал. Потом одумался, зашился. Но это уже без меня было, мы с тобой тогда уже в Москве жили.
– И, что, согласишься? Зачем тебе это? – Наталья присела рядом к мужу. – Разговор ведь будет долгий?
– На тренировках у Василича всегда одни и те же упражнения были. Мы их с закрытыми глазами могли сделать. Методист он был, конечно, никакой, но вот в игре мог подсказать. Любил хоккей и понимал, мы и росли, считай, только на его советах, а не на тренировках.
– Саш, не увиливай, – жена улыбнулась, – Я вопрос задала, ты что, уже все решил, уже согласился?
– Наташ, Мартынов предлагает поработать с Василичем первый год, набраться опыта…
– Сань, – перебила жена, – Ты себя слышишь? Тебе, игроку сборной, Селиванову, – Наташа даже привстала, – учиться у пьяницы? Может ему надо у тебя поучиться?
– Наташа, это первый год. Надо с чего-то начать. Мартынов предлагает возглавить на следующий сезон молодежку, а еще через сезон в первую команду. Ему надоели варяги. Приглашенные тренеры – это сезон-два, не результата, ни пацанов наших в команде, свои дела решают, сваливают и после них ничего, пустота, выжженная земля. Приезжает следующий и все сначала. Я-то знаю, как это делается. Каждый тренер своих игроков две-три пятерки притаскивает. Только им плевать и на город, и на результат, и на хоккей и на болельщиков. Денег напластают и как гастролеры в следующий клуб… Мартынов реально за хоккей болеет. Он мне так и сказал, ты парень уже богатый, еще молодой, амбициозный, настоящий спортсмен и герой, ты будешь работать не за деньги, их у тебя и так хватает, тебе будет важен результат, вот и поднимем наш клуб, хороший стадион построим.
– Опять поездки, опять тебя дома неделями не будет… Вчера в церковь ходила, свечки ставила, благодарила, что семья обрела дом и покой, – глаза Наташи увлажнились.
– Сглазила! – Селя улыбнулся.
– Сглазила, – согласилась Наташа и тоже улыбнулась.
Она знала, что её муж не из тех, кто будет счастлив лежать дома на диване, ездить на рыбалки и встречать детей из школы. Её муж Александр Селиванов, мужчина, победитель, характер и несгибаемая воля. Она была уверена, что закончив играть, чем бы Саша не занялся, у него обязательно получится. И не ошиблась. Селя в молодежной лиге помощником поработал всего несколько месяцев, затем принял основную команду и через три сезона вывел её в главную лигу страны. Мартынов тоже сдержал слово и построил прекрасный современный спорткомплекс сразу на три хоккейных площадки, чтобы и мастера и мальчишки имели все необходимые условия для тренировок и роста. На Селю снова обратили внимание владельцы нефтяных вышек и металлургических комбинатов. Его приглашали возглавить самые богатые клубы страны, но Селя не соглашался.
– Буду работать только дома, пока с родным клубом не выиграю медали, из своего болотца ни нагой. Если куда и поеду, то только помощником в сборную, – позиция Сели была непоколебима.
Прошло еще пару лет. Селя со своей командой медалей так и не выиграл, а вот помощником в сборную его пригласили. Он естественно согласился. Ему было интересно, теперь уже в ранге тренера поработать с лучшими ребятами страны, к тому же, с некоторыми он еще играл сам и был отлично знаком. Каждая отлучка в сборную вдохновляла его и предавала новых сил и идей в работе со своей командой. Селя по-прежнему не давал интервью и не общался с прессой. Исключения составляли только официальные послематчевые пресс-конференции, которые Селя как главный тренер должен был посещать обязательно.
В Петербурге, в очередном туре, его команда уверенно обыграла армейцев, Селя в прекрасном настроении ответил на вопросы журналистов и направлялся к автобусу. Это была заключительная игра пятиматчевой выездной серии, команда из поездки везла семьдесят процентов очков, что было совсем не плохо, а главное, что через час отъезд, затем ужин, аэропорт, и к утру, он будет дома.
