– Возмездие!

Теперь Тилия осознала, что гнев Тимиролла вызван тем, что за его смерть Радексна не понесла никакого наказания, но какое это имеет отношение к Эмиль. Стоило девушке об этом подумать, как Милиарк, указав на медный браслет, сказал:

– На моей крови.

Чувствуя, что задыхается, Тимилия в ужасе посмотрела на дар Ливари, а Тимиролл отпустил её и исчез. Плащ потянул Тилию наверх, и она смогла вынырнуть и глотнуть воздуха. В этот же миг Тия упала, и кашель сотряс её тело, выталкивая из лёгких воду. Где она? Что произошло? Как Тилия могла переместиться в поместье и вернуться назад? Что за сила сокрыта в старом браслете? Почему душа Милиарка до сих пор находится в озере и, отчего он жаждет возмездия для потомков Радексны? Неужели мы с ним связаны, и он требует свершения справедливой кары в отношении Эмиль?

Отдышавшись, Тимилия попыталась снять браслет, но как ни старалась, не смогла его сдвинуть даже на сантиметр. Дар мага, казалось, врос ей в руку и приказывал исполнить волю погибшего влюблённого, лишая Тию права что-либо решать.

– Госпожа. Госпожа, где вы? – вопрошал Ювик, разыскивая её в парке.

Поднявшись, Тимилия поправила складки на платье и, подойдя к юноше, узнала, что Падос приказал ему сообщить племяннице о том, что пора ехать к Фейкусу. Идя по лестнице, и взглянув в окно, она снова увидела мужчину в синем плаще, надвинувшем шляпу на лоб. Он стоял у соседнего особняка и наблюдал за воротами дома Кармола. На этот раз девушка подумала, что у Падоса много врагов, и это они следят за ним. Не собираясь разбираться в причинах неприязни жителей столицы к советнику короля, переодевшись и сев в карету, Тилия посмотрела на то место, где она увидела мужчину. К её удивлению, он и сейчас там стоял, но теперь смотрел не карету Кармола.

Подъехав к дому Фейкуса Песинга, Тимилия взволнованно всматривалась в его окна, в отличие от своего спутника. На лице Падоса отражались лишь безразличие и превосходство, но, не смотря на это, графа радушно встретил глава семейства. Фейкус довольно усмехался, а Вейтели молчала, согласно воле мужа, и ни во что не вмешивалась. Ни Эмиль, ни её подруг в зале не было, и Тия посчитала, что девушка рыдает в своей комнате от горя и снова муки совести стали терзать её. Однако через четверть часа Эмиль спустилась в зал, поразив всех нежной улыбкой и сияющими глазами.

Тимилия не понимала, отчего она так радуется и после того, как хозяин особняка вышел в центр зала и объявил, что Падос Кармол просил руки его дочери и сегодня состоится помолвка, удивилась ещё больше. Сероглазая красавица никак не показала, что недовольна выбором отца и когда Фейкус подвёл Эмиль к жениху, сама подала руку, что бы Падос надел ей на палец золотой перстень. Со всех сторон посыпались поздравления и пожелания, а взгляд Тилии не сходил с лица счастливой невесты. Как её мог порадовать старый жених? Неужели богатство и положение Падоса на самом деле для неё важнее всего остального?

Фердин, молча, прошёл мимо жениха и невесты. Остановившись рядом с друзьями, граф мрачным взглядом окидывал тех, кто стремился поздравить обручённых. Зазвучала музыка, и жених с невестой закружились по залу, а брат Эмиль подошёл к Тилии. Заметив печаль в его взгляде и сожаление, она спросила:

– Что огорчило вас?

– Этот спектакль. Вы и сами его участница, – ответил Фердин.

– Я?

– Вы просили моего отца дать согласие на этот брак.

Тилия смутилась, а сын Фейкуса сказал:

– Я не обвиняю вас, вы желаете дяде счастья и выбрали лучшую из невест. Мне больно оттого, что отец продал свою дочь за кусок земли.

Тимилии было стыдно, но она молчала, потому что браслет Ливари жёг руку, запрещая говорить и действовать по велению души. Граф, взглянув на улыбающуюся сестру, надевшую фиолетовое платье, и кружащуюся среди разноцветных шлейфов подруг, вздохнул и произнёс:

– Молю судьбу лишь об одном: не стать таким, как она.

Дочь Хардока посмотрела в его глаза и Фердин уточнил:

– Почему вы думаете, она вышла к гостям и улыбается? Оттого, что отец вынудил Эмиль принять этого человека, грозя отречься от дочери и лишить наследства?

Тилия кивнула головой.

– Ошибаетесь. Она дала согласие на этот союз.

Поразившись, Тия взглянула на Падоса и его невесту.

– Вчера вечером, когда отец объявил о своём решении выдать Эмиль за Кармол а, она помрачнела, и я подумал, резко выскажется против, но сестра, поклонившись, ушла в свою комнату и заперлась. Я постарался отговорить отца, приводя всевозможные доводы, но он был непреклонен, тем более, что Падос обещал помочь получить желаемые земли. Я постучал в дверь сестры и служанка, открыв, сказала, что госпожа ушла в сад, – рассказал Песинг.

Вздохнув, Фердин отвернулся от танцующих пар и продолжил:

– Я вышел за сестрой, желая облегчить её страдания, но то, что увидел и услышал, привело меня в ужас… Эмиль была с Кармолом. Рассердившись, я подошёл, что бы прогнать графа, но каково же было моё удивление, когда я услышал ответ сестры. Эмиль сказала, что предложение Падоса неожиданно, но полная свобода, её устраивает, а потом сестра добавила, что она согласна родить ребёнка за четыре сундука золота и поместье в южной части Духчара. Эмиль продала своё дитя и от этого ужас охватил моё сердце.

Тилия, считая себя виновницей несчастья сестры Фердина, сокрушалась, как оказалось зря, ведь Эмиль заключила с Кармолом договор, от которого оба будут в выигрыше и отказ Эмирейку вовсе не станет для неё наказанием. Внезапно остыв, браслет, перестал причинять боль, заставив усомниться в своих предположениях. Нет, всё будет иначе и ни их договор, ни обман, не смягчат возмездия. Убедившись в том, что судьба справедлива ко всем и не карает невиновных, Тимилия поняла, что ей не стоит вмешиваться и спасать Эмиль.

– Бедный мой друг, – печально произнёс Фердин.

– О ком вы говорите? – спросила Тия.

– О Эмирейке Мирантоне, который был жестоко обижен моей сестрой. Он признался Эмиль в любви, ведь её дивный образ всем кажется ангельским.

– И где же он? – с волнением промолвила его собеседница, разглядывая гостей.

– Я видел Эмирейка две недели назад, в нашем поместье, но он исчез и не появлялся в столице. Эмиль и отец отказали ему, ведь мой друг не так богат и знатен, а им в качестве жениха подходит только наследник герцога. К тому же четвёртый сын графа Бергтака Мирантона, не может ничего предложить жадным сердцам, – сказал сын Фейкуса.

– Возможно, судьба сама позаботилась о том, что бы ни допустить союза вашего друга и Эмиль, – предположила Тилия.

– И я этому даже рад. Эмирейк встретит ещё добрую и чистую девушку и будет с ней счастлив, – согласился Фердин.

Музыканты внезапно замолчали и Тия, подняв взгляд, увидела, как в зал входят несколько мужчин. Впереди шёл молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста и телосложения. Его вьющиеся тёмно-русые волосы и светлосерые глаза выделялись над тонким носом и узким подбородком. Коротко остриженая борода делала этого мужчину немного старше своих лет, а часто прищуриваемые глаза, заставляли гостей Фейкуса нервничать и кланяться, ведь они боялись вызвать недовольство или гнев вошедшего. На бархатном сером камзоле незнакомца Тимилия увидела серебряный медальон с зелёной и белой россыпью камней, а на поясе золотой короткий меч.

– Кто это? – спросила Тилия.

– Герцог Тьюрэса и сын нашего короля, – ответил её собеседник.

Дочь Хардока всмотрелась в лицо незнакомца, а Фердин добавил:

– Это принц Велкан. Что же вы не спешите за всеми?

– Для чего? – уточнила Тия, видя, как придворные окружают герцога.

– Что бы быть представленной ему. Вы и красивы и умны, принц это сразу отметит.

– Меня не интересует знакомство с сыном правителя, – спокойно сказала Тилия, но Песинг покачал головой, не веря её словам.

– Велкан будущий король, а став одной из приближённых к нему особ, вы многого добьётесь, – тихо проговорил он.