– Я ляпнула это сгоряча. – Мама устроилась напротив, зеркаля упрямую позу. – Любая мать на моём месте сказала бы то же самое.

– Но ты – не любая. Ты – моя! – Голос дрогнул, но уроки демона не прошли даром: ведьма обязана прятать эмоции. Я справлюсь, я уже пережила это.

– Но то, что ты делаешь сейчас, – не меньшая глупость! – Её выдержки хватило ненадолго: мама подалась вперёд, попыталась поймать меня за руку, но не дотянулась, а я и не подумала двинуться навстречу. – Он выглядит очаровательно, знаю, но он…

– Мужчина? – подсказала я.

– Демон! Он – демон, милая! Твоё благополучие заботит его меньше всего.

Я скривила губы: она всерьёз считает, что после того, что случилось, я смогу доверять мужчине? Смогу доверять хоть кому-либо? Я недальновидна, эмоциональна, наивна. Знаю: тысячу раз повторяла это сама себе, обвиняя в произошедшем, понимая, что сама стала причиной того, что наша жизнь пошла наперекосяк. Но я не дура. Больше – нет. Я не позволю себе ещё раз сглупить и… влюбиться.

– Тридцать три дня, – проговорила я, не добавляя больше ничего. Мы обе понимали, что означают эти слова.

– Прошло две недели, милая. И ты… Я вижу, как ты меняешься. Все ведьмы меняются, иначе никак. Каждый горожанин смеётся над Антуаном, все поняли, что с Тристой Макклот не стоит шутить, так чего ещё тебе нужно? Останови обучение! Ты получила всё, чего хотела! Прогони демона!

Прогони. Вот так просто. Избавься и забудь. Словно не было испытующего взгляда и довольной улыбки в тех редких случаях, когда удавалось воспроизвести заклятья; сильных, уверенных рук, что всегда ловили и крепко держали, когда что-то не удавалось; тёплого пушистого бока по ночам и терпкого запаха осенней листвы, когда он наклонялся над моим плечом…

Да разве дело в этом?

Она не верит в меня. Не верит, что сумею выдержать месяц и отказаться от магии. Всё ещё считает, что дочь – бесхребетная, глупая девчонка. Она никогда не признает, что я повзрослела. С чего бы? Ведь я и правда та ещё дура.

Я выдавила:

– Всё будет хорошо. Правда, мам.

Она хотела крикнуть, щёки уже раскраснелись в преддверии скандала. Мама смахнула, разметала по полу осколки сахарницы, шумно опустила кулак на их место:

– А я сказала – нет! Я знаю лучше: ты не сможешь отказаться! Прекращай эту шутку здесь и сейчас, или я сама вышвырну твоего демона за рога на улицу!

Рок заинтересованно выглянул из соседней комнаты: хотел бы он на это посмотреть!

– Эй, Рок! – окликнула я, не отводя от матери испытующего взгляда.

– Внемлю, кири! – отозвался он.

– Ты же демон?

– С утра был.

– Так может, пора соблазнить меня на какое-нибудь безумство? Не желаешь прогуляться до обители Лунной жрицы?

– А ты умеешь заинтриговать, кири. Сожжём или разрушим до основания?

– Триста, не надо! – Мама подбежала, стиснула мои плечи, пытаясь прижать, приклеить к стулу намертво, не дать уйти.

– Разберём по камушку, – процедила сквозь зубы я и обратилась к напуганной матери: – Он не просто демон, мама. Он мой фамильяр. И он делает всё, что я скажу: таков договор. Он не заставляет совершать глупости, лишь не отговаривает от них.

Дверью я хлопнула демонстративно громко, благополучно забыв, что Рок остался внутри. Поэтому он, конечно, снизил градус пафоса, когда бросился вдогонку и тихонько, аккуратно прикрыл дверь.

– Кири, эй, кири! Злая как десяток демонов!

Я пнула камешек на мостовой, угодив аккурат в окно швейной мастерской. Стекло пошло мелкими трещинами, а немолодой лысоватый мужчина мгновенно выглянул на улицу, чтобы преподать урок хулиганам.

– Маленькие поганцы! Я вас сейчас!..

– Что? – подбоченилась я, остановившись и не предпринимая ни малейшей попытки скрыться. – Вот что ты мне сделаешь? Снова откажешь в ремонте платья, потому что… как ты там говорил? «Продажная девка и с прорехой походит – от неё не убудет»?

– Простите, госпожа ведьма! – Едва узрев рыжую косу, которую я больше не подкалывала демонстративно, а носила как придётся, мужичок скрылся в недрах домика.

– Она считает, что я не справлюсь. – Я сощурилась на опустевшее окно, почти надеясь, что сейчас портной покажется ещё раз и я сумею наконец испробовать заклятие вихря, которое ну никак не желало подчиняться и работать правильно.

– Она этого не говорила. – Демон галантно предложил локоть, но я проигнорировала и быстро зашагала вперёд.

– Ей не нужно говорить. Каждый её взгляд, каждый жест без слов указывают на то, что я маленькая дурёха. Она хочет меня унизить. Как ещё это назвать?

– М-м-м… – Рок беззаботно помахивал руками, раздражая ещё сильнее. – Заботой?

– Нет!

– Ну нет так нет, – легко согласился он. – Ты совершенно права. Не слушай её: она не верит, что из тебя выйдет ведьма.

– А ты?

– И я не верю. Я знаю. Поверь, кири, я видел такое много раз. Ты справишься и станешь невероятно могущественной. Они лишь хотят оказаться на твоём месте. Хотят, но боятся. Сила, которая принадлежит другому, всегда вызывает зависть. И страх. Это в человеческой природе.

– Неправда!

– А ещё в человеческой природе споры, – поддакнул он.

– Нет!

– Нет?

– Возможно.

– В чём проблема, кири? Брид понятия не имеет, на что ты способна. Так почему ты ориентируешься на её мнение?

– Потому что… Потому что… Она воспитывала меня двадцать лет!

– Гм, да, давненько она с тобой знакома. Но ты знакома с собой ровно столько же, верно? И что сама думаешь?

А что я думаю? Я думаю, что мама ошибается. Из меня получилась отвратительная, бездарная ведьма. Я выглядела устрашающе благодаря демону, шагающему следом, как патруль. Научилась требовательно смотреть на обидчиков до тех пор, пока они не начинали извиняться. Наизусть вызубрила толстенную книгу про магию Подземья. Но я так и не научилась колдовать. Краткая вспышка Силы, выбросившая Антуана из лавки, да пара относительно удачных попыток приподнять Вениамина в воздух силой мысли. Всё. На большее таланта не хватило. Что там в книгах говорят? Безмерная власть и мощь, искушающая женщин и заставляющая их снова и снова жертвовать ларой, лишь бы не потерять магию? Что ж, цена на колдовство, доступное мне, явно завышена.

Мама ошибается. Когда истечёт месяц договора, я легко откажусь от доступа к силе Подземья. А вот… Я скосила глаза на демона. А вот с фамильяром будет расстаться тяжело: кто, если не он, станет мыть посуду?

– Я думаю, что мне лучше знать, на что я способна, – наконец ответила я.

– Хорошее решение, – поддержал Рок. – И раз уж у тебя боевой настрой, почему бы не заняться практикой в полевых условиях?

– На что это ты намекаешь?

– Я не намекаю, а прямым текстом говорю, что ты слишком увлеклась теорией. Книги, даже такие вредные, как твоя, – штука хорошая. Но не мешало бы иногда от них отдыхать.

Я закусила ноготь, размышляя, насколько сильно хочу броситься в омут с головой. По всему получалось, что очень.

– И что же ты предлагаешь?

– Я? О нет, кири, это ты предложила раскатать обитель Лунной жрицы. А я всего лишь фамильяр. Слушаю и повинуюсь!

Когда я сообразила, что дорожка, по которой мы совершали променад, вела в обитель, стало слишком поздно. Рок приглашающе повёл ладонью в сторону ворот и узкой тропинки, теряющейся в заросшем зеленью саду. В вечерних сумерках по двое, по трое прогуливались самые достойные девушки города – дочери Лунной жрицы. Таким, как я, мимо-то проходить стоило на повышенных скоростях и не глядя по сторонам: ну как посмею заразить скверной одну из чистейших служительниц богини.

А служительниц, в их идеальных белоснежных одеяниях, с гордыми профилями, с бледными ладонями, так и хотелось если не скверной заразить, то хотя бы измазать в грязи. Не чета нам, работягам: красавицы, умницы, уважаемы и любимы. Мои пальцы, стискивающие сейчас край рукава, становились смуглыми уже к середине весны: ведь я не проводила дни в прохладной келье, вознося молитвы Лунной жрице. Нет, я вместе с матерью собирала нежные первые ростки трав за городом, по десять раз на дню переворачивала их, высушивая на солнце, а потом растирала в пыль или вязкую кашицу.