– Что за гребаные игры… Этот урод еще и не один, получается? Вот так вляпались. А как отсюда выбраться? Это все, что он тебе написал, да?

– Да, и Сеть пропала, как ты схватил, – огрызнулась Света, чувствуя подступающую злость.

– Это какой-то кошмар, – застонала мама, массируя виски. – Такого просто не бывает.

Света вытерла лоб, затем ладони о платье. Ей казалось, что потом покрыта каждая частичка кожи. В салоне было не просто душно – они будто во включенной микроволновке сидели. Дышать становилось все труднее, а теперь еще и резкий запах мочи бил в нос.

Сашку никто не ругал: все сделали вид, что ничего не произошло. Он и сам все понимал, не маленький уже. Сидел тихо, в глаза никому не смотрел, почти не разговаривал. Вцепился в бутылку с газировкой, будто она могла защитить его от того, что творилось вокруг.

– Кондиционер же вроде работал, – кивнула Света. Мама покачала головой. Автомобиль превратился в бесполезную жестянку, в консервную банку, открыть которую можно было только снаружи.

Интересно, сколько они так протянут? И что будет, когда зайдет солнце?..

Казалось, мама за время в машине постарела лет на пять. Лицо осунулось, исчез блеск в глазах, испарилась уверенность. Мама, которая из любой ситуации находила выход и даже папу держала в ежовых рукавицах, сейчас походила на сухенькую старушку на лавочке, забывшую собственный адрес и не знающую, куда идти.

Телефон в руках зажужжал, и Света его чуть не уронила.

– Это он? – спросил папа. – Дай сюда, напишу пару ласковых! Или позвоню, чего уж!

– Нет! Снова Сеть пропадет, я сама!

– Не лезь, Эдик. От тебя одни проблемы, – устало вмешалась мама.

Света прочитала:

«Во-первых, никаких звонков, я это дело не люблю. Во-вторых, хочешь знать, что происходит? Я расскажу. Но и я хочу кое-что услышать. Правда за правду, все по-честному».

– Что там? – оживился Сашка, пытаясь подглядеть в телефон.

– Да не лезь ты. Ничего пока.

Света написала: «Кто ты?»

Всезнайка: «Кто я… Кто они… Это не играет роли.

Важно, кто вы».

Света: «И кто мы?»

Всезнайка: «Еда в маринаде. Как те шашлыки, что вы купили. Только у шашлыка срок годности вчера истек, а вы еще свеженькие. Как банально, да? Ничего нового. Все мы друг другу – еда. Вы еще не промариновались как следует, вот они и выжидают».

Света: «А кто они?!»

Всезнайка: «Не злись. Теперь моя очередь спрашивать. Ты когда-нибудь желала смерти родителям?»

Свету окатило волной жара. Ей не нужно было напрягаться, чтобы вспомнить: ссоры, бегство из дома, жалобы подругам, мысли, за которые стыдно. Она замялась, глядя в экран и понимая, что получившаяся пауза красноречивее любых слов. Большой палец чуть подрагивал, когда она все-таки набрала: «Никогда».

Всезнайка: «Ложь. А я думал, мы договорились».

Захрипело радио, и в динамиках послышался отчаянный вопль. Заскрежетало железо, разбилось стекло. Что-то хрустнуло, эфир заполнили захлебывающиеся крики, рычание. А следом пришло чавканье, и от этого звука выворачивало наизнанку.

– Господи, – прошептала мама, глядя в зеркало заднего вида. – Они идут.

Светка обернулась и успела заметить нескладные фигуры, крадущиеся в тенях. Они приближались к машине с двух сторон. Сашка завизжал сиреной, когда в его стекло врезалась уродливая безносая морда, оставив грязно-желтый развод.

Их было трое, одетых в нормальную человеческую одежду, но походивших на людей куда меньше, чем предыдущая тварь. Непропорционально большие головы и длинные руки, маленькие, вжатые в череп глаза, вместо лиц – гнойно-кровавое месиво с рваной дырой рта. Они передвигались на двух ногах, но то и дело падали на четвереньки. Бросились одновременно. Один запрыгнул на крышу, второй на капот, третий продолжал биться лбом о боковое стекло, размазывая слюну.

В салоне завопили все разом. Мама вцепилась в папу, едва не перебравшись на его сиденье. Сашка тряс бутылкой, по щекам бежали слезы. Света почти простилась с жизнью, вспоминая жуткие крики по радио, но атака длилась всего несколько секунд. Существа будто и не собирались залезать в машину, а хотели напугать. Они оставили на «ниссане» несколько вмятин, размазали по стеклам что-то похожее на слюну или сопли, оторвали боковые зеркала и скрылись из виду в соседнем ряду, пряча лица от яркого света.

Солнце пока еще выручало.

Сашка разревелся окончательно, и мама быстро перетащила его на переднее сиденье. Папа тяжело дышал и смотрел в одну точку прямо перед собой, его футболка была насквозь мокрой.

– Что он там еще написал, хахаль твой? – спросил он негромко.

Светка проверила телефон. Ни одного нового сообщения. Всезнайка вышел из Сети.

Из радио снова потекла жаркой патокой неторопливая мелодия. Папа ткнул пальцем в пару кнопок, а потом с силой ударил кулаком по пластиковой панели. Раз, другой, третий. Панель хрустнула, вмялась внутрь.

– Надо выбираться, – сказал папа. – Хоть какой-то шанс будет. Здесь мы не жильцы, не хочу, как они, как там!..

Он бил снова и снова, ревел как зверь и наносил новые удары, раскрашивая пластик красным. Брызги летели в салон, машина тряслась из стороны в сторону. Сашка на руках мамы начал подвывать.

– Я! Тут! Не! Сдохну! – повторял папа. – Никто не сдохнет!

– Эдик, прекрати! Дети и так перепуганы!

Он закричал – не от злости, а от бессилия. Прижал дрожащие ладони к лицу, опустил голову на руль.

В наступившей короткой тишине продолжала играть мелодия. Салон наполнился желтым солнечным светом, но над крышей торгового центра медленно набухало сливовое грозовое облако. Скоро станет темно, а это значит…

– Простите меня, – сказал папа. – Простите за все. Я не знаю, что делать.

Он поднял к лицу окровавленную руку, и Света могла поклясться, что видит проступающие сквозь мясо кости.

– Я не могу вытащить нас отсюда. – Трясущиеся пальцы снова сложились в кулак. – Из этой проклятой машины!

Папа начал лупить по приборной панели, кроша кнопки, ломая пластик, выдирая провода. Лицо его стало пунцовым, будто голова вот-вот взорвется. Когда что-то щелкнуло, Света подумала, что это треснули последние косточки в кулаке. Но звук донесся с другой стороны.

Неожиданно в салоне стало светлее. Света обернулась и увидела, как медленно поднимается дверь багажника.

– Мать твою, – сказал папа, тоже резко обернувшись. – Это что ж, нам дали шанс?..

ВЕРА

Вера вцепилась в мужа, когда он начал тяжело переваливаться в зазор между кресел, к открывшемуся проходу.

– Эдик, Эдик, не надо, пожалуйста! Вдруг это ловушка? Ну не бывает все так просто, слышишь?

А из открытого багажника повеяло свежим воздухом, салон наполнился шумом автомобилей, музыкой, чьими-то разговорами, звуками шагов, хрустом пакетов, грохотом тележек. Как будто лопнул мыльный пузырь, внутри которого сидела семья.

Какая-то пожилая пара подошла к их автомобилю, подхватила пустую тележку, на дне которой все еще болтался чек из магазина, и покатила ее к дверям торгового центра.

– Эдичка, не нужно, – шептала Вера, хотя осознавала, что с мужем ей не справиться. – Ты же ничего не понимаешь. Не лезь!

Он неожиданно повернул к ней вспотевшее раскрасневшееся лицо. Страшное, отталкивающее.

– Ты всегда так! – рявкнул. – Как якорь, как рыба-прилипала. Заладила одно и то же! «Эдичка ничего не понимает, Эдичка дурак, Эдичка у нас вообще непонятно чем занимается. Не делай то, не делай это!» А я вас всех спасаю, слышишь? На помощь позову, вытащу!

– Там же эти твари, – пискнула Света.

– А ты чаще в телефоне с хахалями своими переписывайся! – повернулся к ней Эдик и полез дальше с упорностью бронепоезда.

– Не надо! – взвыла Вера. Сухо треснула футболка, в которую она вцепилась пальцами.

– Пап, не лезь туда! – вторил Сашка хныкая.

А Эдик уже перебросил ногу через заднее сиденье, утоптал пакеты, что-то выронил на асфальт, выбрался, щурясь от яркого солнца. Вера видела, как свет рассекает мужа ровно пополам, особенно подчеркивая красное от пота лицо.